Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр

— Я так понимаю, что по завершению всех расследований мы еще раз соберемся и подведем все итоги. — произнес Леонид Ильич, хмурясь. — А пока какие меры предприняты в отношении по, так сказать, идеологической линии?

Зимянин встал, прокашлялся.

— Анализ публикаций в западной прессе, — начал он, — показывает, что накал обвинений в западной прессе значительно снизился… да практически сошел на нет. Я уже раздал участникам заседания сводку — можете ознакомиться. — за столом зашуршали материалами. — Тем более, фигуры Сахарова и Боннэр, — продолжил Зимянин, — особенно их поведение… то, что было показано по Центральному телевидению, вызвало просто шквал негодования как среди нашего населения, так и в западной прессе.

— Да, молодцы телевизионщики, красиво сняли, — кивнул Брежнев. — Но, продолжайте, Михаил Васильевич.

— Точно так же своевременное информирование населения дало большой положительный эффект. Информация доводится до людей, ничего не скрывается, более того, и тут я хочу посоветоваться с нашими чекистами, — он посмотрел на меня и Удилова и улыбнулся, — хотим подготовить фильм о похождениях мистера Мастерса в нашей стране. Как вы на это посмотрите?

— Давайте немного подождем, — сурово ответил Удилов. — С мистером Мастерсом нам предстоит еще много работы.

— Далее, — продолжил Зимянин, — поступила информация, что под руководством небезызвестного вам всем Збигнева Бжезинского создан некий центр по работе с нашей страной. Причем туда вошли специалисты как из ЦРУ, так и из остального разведывательного сообщества США.

— Нам это известно, — кивнул Удилов. — По нашим каналам поступает аналогичная информация. Я думаю, международный отдел, который вы курируете, товарищ Зимянин, занимается только общеизвестной информации, но никак не занимается работой с теми политическими силами, которые симпатизируют нашей стране.

— У вас немного устаревшая информация, — Зимянин посмотрел на Удилова с какой-то подленькой хитрецой в глазах. — Дело в том, что Пономарев Борис Николаевич сейчас сконцентрировался на научной и преподавательской работе. В Академии наук у него очень большая нагрузка и он написал заявление об уходе с поста заведующего международным отделом ЦК. А новый заведующий, Леонид Митрофанович Замятин, как раз активизировал работу с нашими друзьями за рубежом.

Тут Зимянин помолчал секунду-другую и добавил:

— Конечно, в тесном сотрудничестве с Первым главным управлением КГБ.

Удилов шпильку в свой адрес пропустил и внешне никак не отреагировал. Но я в третий раз за все время знакомства с ним уловил его мысли: «По лезвию ходишь, посмотрим как дальше балансировать будешь». Зимянину я точно не завидовал.

— Хорошо, я вас понял. Только не ссорьтесь, — Леонид Ильич поднял вверх открытую ладонь, останавливая диалог. — У меня вопрос к вам, товарищи Непорожний и Славский. Безопасность. Кто отвечает за безопасность станций? Кто вообще отвечает за станции? А то у меня создалось впечатление, что у семи нянек дитя без глазу.

Непорожний встал, откашлялся, и сообщил не слишком-то внятно:

— Я считал, считаю, и всегда буду считать… и хочу добавить, что наше Министерство отвечает за подачу электроэнергии потребителям и за генерацию на тепло-гидроэлектростанциях. Но это постольку поскольку. Основное для нас — это генерация и чистота и поддержание баланса энергосистемы.

Брежнев вздохнул:

— Опять эта ведомственность… Петр Степанович у нас едва тут Хиросима с Нагасакой в Свердловске не случились. Давайте, вы еще раз с Ефимом Павловичем обсудите все, и на следующее совещание доложите готовые решения.

Цинев во время этого разговора заинтересованно прислушивался, но мысли его шли совершенно в другом направлении: «Ну вот, слава богу, ко мне вопросов нет, вроде как сработал без замечаний. А что там не сработать было? Усиленные патрули в Свердловске и по области — один звонок. И дальше никаких особых эксцессов не зарегистрировано».

— Спасибо, товарищи, я думаю, через неделю мы соберемся еще раз, — произнес Леонид Ильич. — И думаю, наши чекисты дадут нам более полную информацию, особенно по Бжезинскому. И по академику Сахарову решите уже вопрос, — и он строго посмотрел на Удилова.

Когда вышли из кабинета, Вадим Николаевич кивнул мне:

— Вместе поедем, Владимир Тимофеевич, пошептаться нужно.

Я только пожал плечами, не возражая.

Мы вышли, причем каждый из присутствующих на совещании понимал, что Леонид Ильич просто показал, что в курсе ситуации — не более. Никаких выводов, решений, мер на этом совещании не было выработано. Просто Генсек держит руку на пульсе.

За Удиловым я прошел к его «Чайке» и сел рядом, на заднее сиденье. Вадим Николаевич нажал кнопку, поднимая звуконепроницаемую перегородку между салоном и водителем.

— Итак, что у нас по Боннэр? — сразу взял быка за рога Удилов. — Ваши ребята, Владимир Тимофеевич, провели просто фантастическую работу. Хотел бы от вас лично услышать о результатах поподробнее.

— Пока подробностей мало… Результаты самые общие. Боннэр в 1959-м уехала с советской экспедицией в Ирак. Начальником экспедиции она стала с подачи Микояна Анастаса Ивановича. А приехала оттуда уже не Боннэр, а Мясникова Лариса Евгеньевна. Похожая на Боннэр как две капли воды. Но проходила по делу «Четвертого рейха».

— То есть просто подменили девушку, которая пользовалась покровительством Председателя Президиума Верховного Совета — на момент шестьдесят второго года… — задумчиво произнес Удилов. — Сейчас он просто пенсионер союзного значения. И под нашим чутким наблюдением.

— Но связи-то никто не отменял? — заметил я. — И зачем-то он Боннэр сделал главой экспедиции?

— Я вас услышал, Владимир Тимофеевич, — Удилов кивнул. — Я посмотрю, какие у него были контакты, вплоть до телефонных звонков. Но вы не скидывайте со счетов, что он серьезно болен. Но, вопрос не в нем. Что будем делать с Сахаровым?

— А ничего, — как-то даже бесшабашно ответил я.

— В каком смысле, Владимир Тимофеевич? — переспросил Удилов.

— В самом прямом, Вадим Николаевич, в самом, что ни на есть буквальном. Предложите ему покинуть страну. Причем со снятием статуса секретоносителя.

Я умолк, глядя на задумавшегося Удилова.

— То есть, вы хотите сказать, Владимир Тимофеевич, что у вас есть серьезный компромат на псевдо-Боннер? — спросил он.

— Ну, если вам недостаточно того, что она «псевдо», то да, есть. И ее заключение в места не столь отдаленные… Например, в Мордовию, лет этак на десять, привяжут Сахарова как на цепь. Он будет сидеть рядом с женой и носить передачки, — я хмыкнул.

— Слишком цинично, — заметил Удилов.

— Цинично со стороны псевдо-Боннэр использовать Сахарова. А у Сахарова не любовь к ней, а болезненная привязанность. Это сродни наркотической зависимости.

Я посмотрел на Удилова. Он сидел с непроницаемым лицом, которое могло бы дать фору самому Железному Феликсу.

— Вы можете предложить Сахарову любую страну на выбор. Но он все равно останется со своей «хозяйкой».

— Я понимаю, о чем вы, — кивнул Удилов. — Как только появится новая информация и результаты по этой Боннэр-Мясниковой, докладывайте немедленно.

Я кивнул, пока еще не зная, что докладывать Удилову побегу буквально через двадцать минут. После того, как выслушаю отчет моих парней о подвигах лже-Боннэр во время Великой Отечественной войны.

Глава 22

Удилов направился к лестнице, а я свернул в коридор и прошел в свое крыло. В УСБ застал только Карпова и Даниила. Они сидели за одним столом, склонившись к монитору Даниного компьютера. Рядом стояла большая кружка, над которой вился дымок. Тут же в блюдце пряники и конфеты «Раковые шейки». Даня, не отрывая глаз от монитора, нашарил рукой пряник, откусил и снова протянул руку. Карпов, так же не глядя, взял кружку и сунул ее Даниилу. Я усмехнулся: надо же, как сработались, уже угадывают желания друг друга без слов.

— Приятного аппетита, — поприветствовал их.