Ермак. Противостояние. Книга одиннадцатая (СИ) - Валериев Игорь

Начинал Владимир Петрович свою службу корнетом в «синих кирасирах», после окончании академии Генерального штаба служил старшим адъютантом штаба 18-го армейского корпуса, потом старшим адъютантом штаба Виленского военного округа.

В начале 1900 года был переведен в военную разведку, на должность младшего делопроизводителя канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба, а через полгода стал делопроизводителем генерал-квартирмейстерской части Главного штаба. С марта 1901 года назначен военным агентом в Париже. За отличие в службе за четыре года был произведен в полковники, награжден орденами Станислава и Анны 2-й степени и Владимира 4-й степени.

Из-за последней операции, в которой присутствовали, как в фильмах про разведчиков или шпионов в моём прошлом-будущем и погоня на пролетках по улицам Парижа, и стрельба, и побег от преследователей по крышам, был признан персоной нон-грата во Франции и выдворен из республики. Я о нём случайно узнал от Лаврова, и пригласил к себе на службу в Аналитический центр. Нужен мне был позарез начальник курсов, и не просто хозяйственник, с этим и Дан нормально справлялся, а человек знакомый с разведывательной деятельностью не понаслышке.

Владимир Петрович особого восторга от моего предложения не испытывал, до того момента пока не увидел учебный центр и не познакомился с его программой. Как выяснилось, полковник Лазарев сам был ещё тот авантюрист.

А как назвать человека, который прыгает с крыши трехэтажного дома на стену четырёхэтажки, находящуюся метрах в пяти, в надежде зацепиться за пожарную лестницу. И это все в сорок пять лет. Однако, допрыгнул, зацепился и ушёл от погони, доставив важные разведсведения об англо-французских договоренностях в военной сфере. Насыщенное, двухгодичное обучение курсантов Лазареву очень понравилось, и он с радостью включился в учебно-воспитательный процесс.

Кроме того, как оказалось, и разведчик Лазарев великолепный с огромными познаниями, особенно по вопросам Франции. А у нас там теперь из-за войны сформировалось много интересов, и необходимо было готовить разведчиков-нелегалов для этого направления, а педагогов-специалистов в этой области в столице просто не было. В общем, мы нашли с полковником друг друга.

Еще одну комнату на первом этаже занимали телефонисты и телеграфисты в одном лице, вместе с аппаратурой, а в двух проживало семейство лакея 1-го разряда Ивушкинай. Его жена и две старшие дочери были кухарками, готовившие пищу для всех проживающих во дворце, включая отделение связистов-телеграфистов и три десятка бойцов, для которых была построена небольшая казарма во дворе замка. В их обязанности входила охрана дворца, а также надзор за заключенными, которые изредка появлялись в построенных подвальных камерах. Так же на солдат возлагалась уборка помещений и территории замка.

На втором этаже, где раньше жил заведующий хозяйственной частью Придворной охоты генерал-майор Кутепов с женой и пятью детьми, теперь в шести комнатах проживали преподаватели и другие сотрудники Аналитического центра, которые временно приезжали в центр по служебной необходимости.

Для этой мини-гостиницы на двадцать человек был построен отдельный вход. Питались они также в отдельном здании кухни, к которой пристроили небольшую столовую. В ней же я иногда проводил необходимые совещания с командировочными.

В общем, на территории Гатчинского парка, я получил очень удобное здание с охраняемой территорией не только для своего проживания, но и гостиницу для своих сотрудников, которых не надо было видеть в городе Гатчина, да и другим придворным и служащим Гатчинского дворца тоже.

За одно, получил и свою частную тюрьму, через которую уже прошёл Рейли, Арчер и некоторые другие узники, о которых до определенного времени не нужно было знать правоохранительным органам Российской империи. После Пасхальной недели и проведения врачебной комиссии я планировал в одну из камер перевести из Петропавловской крепости Великую княжну Елену Владимировну.

К сожалению, первая психиатрическая комиссия, состоящая из трёх врачей, один из которых был известный главный врач Преображенской психиатрической больницы в Москве — Николай Николаевич Баженов, который случайно оказался в это время в столице, не дала результатов.

Баженов, ссылаясь на свой опыт работы, дал заключение, что княжна, не смотря на имеющееся пограничное состояние психики в настоящий момент, может логично и правдиво отвечать на вопросы. А два его оппонента настаивали, что Елена Владимировна находится в неадекватном состоянии. При этом, эти оппоненты прекрасно знали и общались ранее с Великим князем Владимиром Александровичем, как и тайный советник Бехтерев, который возглавлял кафедру нервных и душевных болезней Медико-хирургической академии, являлся членом медицинского совета министерства внутренних дел и членом военно-медицинского учёного совета при военном министре, ещё и членом совета Дома призрения душевнобольных императора Александра III.

Владимир Михайлович был авторитетнейшим специалистом в области психиатрии, и его диагноз был бы определяющимся для дальнейшей судьбы Великой княжны Елены Владимировны. Боясь предвзятости, я и попросил Баженова участвовать в комиссии. Но теперь, видимо, придётся всё-таки задействовать Бехтерева, а там будет, что будет.

Все эти мысли пролетели у меня в голове, пока я дожидался жену и тёщу, которые пошли проведать Василька и Глафиру Матвеевну. Тесть ушёл в курилку для нижних чинов, которая в этот поздний или, наоборот, ранний час пустовала. Лис о чём, то беседовал со своими бойцами. А я просто наслаждался утренним, морозным воздухом, дыша по методике старика Ли.

Нина Викторовна и жена появились на крыльце центральной, входной двери во двореци кивком головы обе показали, что всё в порядке, и можно ехать к дворцу. Аркадий Семенович, затушив папиросу, направился в нашу сторону, и в это время раздался характерный свист артиллерийского снаряда, а потом в стороне Гатчинского дворца раздался сильный взрыв. Только вот деревья, хоть и без листвы, не позволили рассмотреть этого.

— Это не трёхдюймовка, — громко прокричал Лис, подбежав от карет ко мне.

— Точно, не трёхдюймовка, — подтвердил генерал Беневский, который быстрым шагом успел дойти до меня и встать рядом.

— Это, господа, стопятидесятимиллиметровая гаубица, — тихо произнёс я, а про себя взвыл: «Переиграли, суки! Вот значит, как будут разбирать по камушкам Гатчинский дворец! Из наших же пушек! Суки!»

Глава 13

Покушение

— Какая гаубица? Откуда? — воскликнул тесть.

— Вчера на станцию Мариенбург из столицы с Путиловского завода должен был прибыть спецэшелон с восемью новыми стопятидесятимиллиметровыми гаубицами и снарядами к ним для Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка. Ширинкин выбил их у Куропаткина через регента и императрицу. Ему для защиты Гатчинского дворца гаубицы понадобились, млять, — я чуть истерично не рассмеялся.

Когда я услышал про эту батарею впервые от Михаила, ещё прикинул для себя, что если бы она поступила, как и планировалось на вооружение Гвардейского стрелкового артиллерийского дивизиона в Стрельне, то гипотетически заговорщики могли бы организовать учения с маршем батареи из Стрельни через Царское Село к разливу реки Ижора. Не переходя реку в районе Ивановки и Гатчинской мельницы, организовать огневую позицию, и оттуда с расстояния в шесть километров открыть огонь по Гатчинскому дворцу. Но я потом отверг эту мысль, как абсурдную. Во-первых, как корректировать огонь⁈ А во-вторых, эти орудия перенаправили в полк Его величества к Ширинкину.

— Их захватили заговорщики⁈ — среагировал на мой ответ новым вопросом Аркадий Семенович.

Только я попытался ответить, как в воздухе, где-то за казармами лейб-гвардии Кирасирский Её Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полка, оставляя след из искр, на высоте где-то тридцати-сорока метров вспух небольшой огненный шар синего цвета, а следом взлетела ещё одна сигнальная ракета такого же цвета.