Комэск (СИ) - Башибузук Александр

Лекса схватил Семку за шиворот, развернул и показал пальцем на стремительно снижавшийся третий самолет.

— Это что, кобылий хвост? Командуй!!!

— Отставить, мать вашу! — бешено заревел Семка. — Разойдись, сучьи дети!!!

Бойцы снова рассыпались по сторонам, но, почти сразу стало ясно, что аэроплан, разведывательный Potez XV, заходит не на ферму, а на…

Возчики успели выгнать со двора фермы последние две груженые телеги, но, отъехав на всего сотню метров, стали прямо на дороге и теперь таращились на самолеты. Заходивший на них третий биплан, судя по всему, они в упор не замечали.

Затрещал пулемет, на дороге строчкой взметнулись фонтанчики грязи и комки земли. Ящики на телеге взметнулись щепками, лошади с жалобным ржанием встали на дыбы и завалились в разные стороны, ломая дышло и оглобли.

Аэроплан с ревом пронесся прямо над дорогой и заложил крутой вираж. Второй возчик прыгнул на свою телегу и, бешено гикая, погнал ее по дороге.

Лексе сразу стало ясно, что летчик на этом не успокоится.

— Пулеметчики, ко мне!

Аэроплан вернулся добивать оставшийся воз, а к Алексею подбежало шесть человек — трое с Льюисами, двое с Шошами и Валька Кузнечик с Мадсеном.

— Двое со мной, остальные в группе отбежите вон туда! — Лекса ткнул рукой. — Огонь ведем заградительный, длинными очередями, по моей команде, но целимся не в самолет! Проведите линию глазами по направлению полета — упреждение по этой линии четыре корпуса аэроплана! Если направление прямо на вас, со снижением, целимся под двигатель. Остальные палите из карабинов, как сами хотите! Внимание!

Сам в хоть какой-то успех почти не верил. Стрельба по скоростной воздушной цели — это очень сложный процесс, для которого требуется специальное обучение. Тут даже охотничий опыт мало помогает, потому что пулемет — это не дробовик с дробью. К тому же, нет зажигательных и разрывных патронов, а обычными пулями можно долбить конструкцию из деревянных реек и перкаля до полного посинения. А шанс попасть в пилота или двигатель очень мал.

Аэроплан опять заложил вираж и понеся со снижением прямо на ферму. Перед его винтом заплясали язычки пламени, пули рванули черепицу на крыше коровников.

— Огонь, огонь!!!

Загрохотали очередь, Льюис Алексея заколотил прикладом в плечо.

— Аа-ааа!!! — заорал Лекса, свирепо скаля рот. Весь мир для него сузился до мушки в прорези прицела.

«Потез» дернулся, завилял, с патрубков двигателя сорвались чадные струйки дыма, на крыльях и фюзеляже заполоскались клочья обшивки, но…

Но, аэроплан, как ни в чем не бывало, пронесся над фермой и снова ушел на разворот, а стрелок в его заднем отсеке издевательски замахал руками.

— Кобылье вымя!!! — Лекса выбил пустой диск, воткнул полный, вскинул пулемет, но на спусковой крючок нажать не успел.

Потому что на середину двора с воплем вынесся Дуля со своим немецким противотанковым ружьищем.

— Пізьдзец тябеее-ее!!!

Бабахнул оглушительный выстрел, Ярика развернуло и опрокинуло в лужу, а гигантское ружье отлетело в сторону.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом биплан резко клюнул носом и врезался в болото.

Бабахнул несильный взрыв, а когда дым снесло в сторону, от самолета остался лишь торчавший из большой лужи хвост с потрепанным килем.

— Кобылья сиська… — восхищенно ахнул Лекса.

— А-ааа, ай да Дуля!!! — следом грянул дружный рев. — Прама ў дупло страказе!!! Дуля! Дуля! Дуля…

А Дуля сидел в грязи, ошарашенно вертел башкой и тоненько озабоченно причитал:

— Патрапіў ці не? Патрапіў ці не? От же курвина дупа…

Лешка обессиленно утер лицо рукавом, сел на ящик и зачем-то пропел:

— Хватит зла…

И хватит боли…

Бойцы вокруг замолчали и недоуменно уставились на него…

Лекса ухмыльнулся и заорал:

— Бобр курва, я пердоле!!!

Через мгновение воздух сотряс новый взрых хохота.

Лекса отмахнулся и потребовал:

— Гляньте, что там с возчиками…

Но доложить ему не успели, потому что во двор фермы влетел на взмыленном жеребце ординарец Орловского Митяй.

— Зовут!!! — он как куль выпал из седла и замахал руками. — Зовут!!! То… товарищ Турок! Туда! Надо, значитса… надо… тама такое… такое…

Глаза ординарца бешено вращались, зубы стучали, а сам он дрожал, словно его подключили к динамо-машине.

Алексей сразу почувствовал неладное, поймал Митяя, притянул к себе, закрыл ему ладонью рот и ласково приказал.

— Тихо, тихо! Все хорошо! Да? А теперь спокойно, что случилось…

— Ап… — Митька звонко щелкнул зубами и начал рассказывать.

Если честно, Алексей не ожидал такого. Как выяснилось, партизанские соединения, отбив первый наскок поляков и балаховцев, сами перешли в контратаку, взяли Задворье, Заемное и Оканщицы, а сейчас уже бились в Столбцах.

— В тюрьме засели ляхи… — торопливо бормотал Митька. — В тюрьме и казармах! Бьются, страсть, из пулеметов садят, лезут в атаки, того и гляди, выскочат! Наши-то их пока держат, а дальше никак. Пушку нашу гранатой подорвали…

— Кобылья сиська… — Лекса ругнулся, потом отошел в сторону и еще несколько раз помянул кобылу.

Для того, чтобы взять с лихого наскока все подступы к Столбцам, сил у партизан вполне хватало. Возможно, даже зайти и покуролесить в самом городке, но уже при определенных условиях. А дальше сразу начиналось очень много проблем. И первая проблема — это полная бессмысленность захвата, так как удержать территории, после того, как поляки придут в себя, шансы напрочь отсутствали. А еще, сразу вставала другая основательная проблема, пожалуй, даже более значительная. Одно дело устраивать мелкие пакости, трепать полицию, уланов с балаховцами и жечь поместья, а совсем другое, захватить такой шмат польской территории. Законной польской территории, отошедшей пшекам по мирному договору. Фактически — это односторонняя аннексия и объявление войны. Войны, к которой Советская Россия готова гораздо хуже, чем поляки. А точнее, вовсе не готова.

У Алексея даже по спине мурашки побежали, когда он представил, что в Москве начнется, когда придет польская дипломатическая нота.

Ввариантов выхода из положения оставалось всего два.

Первый, чтобы хоть как-то уберечь свою шкуру, встать на дыбы и немедленно приказать партизанскому руководству отступить. А в случае неповиновения — самоустраниться и первым настучать в Центр. Мол, так и так, проявили самоуправство, а я сделал все что мог.

И второй…

Второй — завершить начатое, добить обороняющихся, зачистить все намеки на бандформирования, а потом организованно отступить с флагами и трофеями. Потому что отступить придется в любом случае.

А дальше с мученическим стоизмом встретить неизбежную кару и уповать на милость командования. С очень небольшим шансом на это.

Алексей глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и скомандовал:

— Приготовится к маршу!!! Тащите трехдюймовку и снарядные ящики, возьмем собой. И гранаты разберите. Живо, кобыльи дети! Дуля — жив? Бежать сможешь? Шевели гузном, убивец!

Группа быстро выстроилась в походный ордер, пушку прицепилик к телеге. Столбцы находились от склада всего в пяти-шести километрах, так что через сорок минут уже показались шпили костела Святого Казимира.

В самом городе шла ожесточенная стрельба, судя по всему, поляки и балаховцы сдаваться не собрались, но только группа вошла в город, по главной улице прямо на нее из-за переулка вывернулся отряд кавалеристов, как в военной форме, так и в гражданке. Скорее всего, остатки польского гарнизона и балаховцев, каким-то образом добрались до своих лошадей и вырвались из окружения.

— Naprzód! Naprzód! — скомандовал несшийся впереди пожилой польский офицер в мундире с серебряными галунами и вздернул саблю вверх. — Do boju!

Еще миг и лошади, высекая подковами искры из брусчатки, галопом понеслись на партизан.

Собственно, Лекса поступил бы точно так же на месте этого офицера, у поляков другого выхода не было, потому что отряды столкнулись почти нос к носу, а места для маневра на узкой улице не было.