Меченый. Том 4. Точка кипения (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

— Жив. Хотя и был близок.

— Соболезную насчет Раисы, — видимо, Лигачев хоть и не был дома, когда ему звонили, но выступление мое посмотреть смог. А может, потом пересказали.

— Да я не видел. Только слышал, как стреляли в доме, где она находилась… — Тема была не сильно приятна, выглядело, как будто я бросил жену на смерть, собственно, так оно и было, — лучше расскажи, что тебе известно?

Едва закончилось мое выступление, как телефоны Останкино буквально засыпали звонками от тех партийцев, которые спешили выказать заверения в верности «ленинскому курсу». Звонков было так много, что возможность совершать исходящие звонки оказалась тупо потеряна, я признаюсь, такого результата не ожидал и получается, сам себя отрезал от возможности как-то управлять ситуацией.

Как потом мне рассказали, на улице как раз в эти минуты произошел еще один знаковый эпизод. Буквально через десять минут — очевидно информация о моем местонахождении прошла раньше, все же десять минут даже для местной Москвы — это очень мало — после окончания моей речи к телецентру подрулили три автомобиля и оттуда вылезли вооруженные люди, сходу попытавшиеся прорваться внутрь здания. Однако сначала они были остановлены выстрелами контролирующих главный вход милиционеров, а уже буквально еще через десяток минут к Останкино начли подтягиваться люди, причем в таком количестве, что неизвестные бандиты посчитали за лучшее просто свалить куда подальше.

— Гришин с нами, — Лигачев первым упомянул, что логично, главу Москвы. Сейчас позиция Гришина была во многом определяющей, я еще раз мысленно погладил себя по голове за предусмотрительность — наладить отношения с Виктором Васильевичем было гениальным стратегическим решением. — Сумел дозвониться до Воротникова, он хотел прямо сейчас лететь в Москву первым же рейсом, но я убедил его подождать, только еще одного взорвавшегося самолета нам не хватает. Связался с Ивашутиным, он подтвердил смерть Чернавина. Взорвали нашего министра обороны, бомбу подложили в самолет. Как теперь летать — непонятно.

— Что еще?

— Хм… В Алма-Ате беспорядки начались. Кто-то, — Лигачев хмыкнул, действительно, кто бы это мог быть, — вкинул слух, что ты собираешься «отрезать» от республики весь север и восток. В городе начались погромы. Кричат «долой СССР, долой Горбачева».

— Это хорошо, — я криво улыбнулся. Значит, как минимум вопрос с Кунаевым у нас уже снят с повестки дня. Любые восстания на периферии мы переживем, лишь бы в столице разрулить ситуацию. — Что-то еще?

— Это все. Телефоны как с ума сошли. Дозвониться невозможно никуда. Я хотел ехать обратно в Кремль, но раз «штаб революции» у нас здесь…

В течение следующих полутора часов в Останкино приехали Гришин, Долгих и Зайков. Пять из двенадцати, кворум не собирался даже близко. Примаков был в Румынии и прилететь быстро никак не успевал. Рыжков находился в Корее и тоже оказался недоступен, Чернавин погиб. Воротников в столице РСФСР Новосибирске. Где были Кунаев, Щербицкий и Алиев, никто не знал.

Так-то если вдуматься, все могло и получиться у них. Двенадцать членов Политбюро, двое за границей, троих планировали устранить физически. Один сидит, управляет РСФСР в Новосибирске. Одного-двух из оставшихся перетянуть на свою сторону — может, даже под дулом автомата — и всё, можно назначать своего генсека. Тот же Долгих — скорее технократ, чем политик, насчет Зайкова тоже нет уверенности, что он готов жизнь положить за «дорогого Михаила Сергеевича». А когда Примаков и Рыжков вернутся, глядишь, ничего уже сделать будет нельзя. Нужно будет аккуратно проверить наших товарищей по главному политическому органу страны насчет лояльности. Я не исключаю, что кто-то из тех, кто сейчас поспешил заверить в своей приверженности законной власти, вполне мог знать о готовящемся заговоре и просто ждать, чья возьмет. Такие товарищи нам не товарищи.

— Кто за то, чтобы приостановить полномочия Политбюро СССР на ближайшие 48 часов? — В воздух взвились два десятка рук, — Принято.

В два часа ночи уже первого марта 1987 года прошло первое в истории открытое заседание Совета Безопасности СССР, которое транслировалось на всю страну. Поскольку кворума у нас не было, я решил зайти с черного хода. До этого СовБез СССР был достаточно странным образованием, которое в некотором смысле дублировало зону ответственности нашего главного политического органа, но поскольку состав там и там во многом пересекался, большой проблемы в этом никто не видел. Тем более что вводились в действия решения СовБеза постановлением Президиума Верховного Совета и непосредственных собственных полномочий не имел.

И вот теперь перед телекамерами буквально в прямом эфире в СССР фактически произошла контрреволюция. Партию буквально в два счета отстранили от верховной власти. «Советская» линия власти как бы показывала всем, кто тут главный, я понимал, что такой демарш в будущем может стать настоящей миной под фундаментом Советского Союза, однако других возможностей оперативно купировать проблему просто не видел.

— Кто за то, чтобы объявить на всей территории СССР режим «чрезвычайной ситуации», включающий приведение военных и партийных органов в режим повышенной готовности? Единогласно!

И вот в таком режиме пять членов и два кандидата в члены Политбюро, четыре секретаря ЦК, полдесятка министров и глав госкомитетов, а также два заместителя председателя президиума ВС СССР фактически в ручном режиме показали всем, что забрать у нас власть не получится.

Несмотря на все наши опасения, — они не исчезли до конца ни с приходом двух обещанных Ивашутиным рот охраны, ни со сбором толпы под телецентром — полноценный штурм не последовал. Видимо просто не было у заговорщиков достаточных сил. Мы победили, власть удержали, осталось теперь разгрести последствия этой ночи.

Где-то к трем часам ночи в город вошли танки Таманской дивизии, ППД которой находился в поселке Калининец, буквально в 50 километрах от города. Видимо, на роду написано этому соединению участвовать в разных непотребствах, связанных с переделом власти.

Танки и БТРы взяли под контроль центр города, встали на Красной площади, красноречиво повернув стволы в сторону ГУМа, и в целом стало понятно, что на этом «горячая фаза» конфликта, можно сказать, окончена. «Войну» мы выиграли, осталось теперь выиграть «мир».

Глава 14−1  

А потом дым развеялся…

01 марта 1987 года; Москва, СССР

THE WALL STREET JOURNAL: Шведское экономическое чудо

В то время как Запад борется со стагфляцией, дефицитом энергии и жёсткой монетарной политикой, Швеция незаметно совершила экономический прорыв. Несмотря на двухлетний энергетический кризис и рост оборонных расходов — следствие глобальной нестабильности, — прогнозы роста ВВП Швеции на 1987 год в 3,5–3,7% опережают многие страны ЕЭС. Секрет? Смелая дерегуляция и налоговые реформы, которые разогнали кредитный рынок, недвижимость и приток иностранных инвестиций.

Швеция постепенно отходит от своей традиционной модели государства всеобщего благосостояния в сторону рыночного либерализма — и это уже приносит плоды. В отличие от США, где ФРС упорно повышает ставки, Швеция ещё в 1985 году отменила ограничения на кредитование, потолки процентных ставок и валютный контроль. Дополнительный стимул дала налоговая льгота — 50% расходов на обслуживание долга вычитается из налоговой базы. Результат: за два года кредитный рынок вырос на 65%, а рынок недвижимости — на 45%. Иностранные инвесторы, ищущие стабильности, увеличили вложения на 90%. «Швеция теперь — лекарство от европейского застоя», — отмечает управляющий фондом из Стокгольма.

Чудо не без изъянов. Зарплаты не поспевают за ценами на жильё, а некоторые опасаются перегрева рынка. Однако долгосрочная стратегия Швеции — ставка на частные инвестиции и налоговые стимулы — создаёт новые точки роста. «Их политика не просто стабилизирует экономику, а закладывает основу для будущего», — говорит аналитик.