Выживший (СИ) - Барчук Павел

В общем-то… Я никогда не мечтал стать героем и спасать человечество. Но…Похоже, придется. А потом уже разберёмся с остальным. В любом случае, начну с Боцмана, с его долбанной империи. Тварина должен рвать волосы на жопе и поджариваться на адском огне. Я ему это организую.

Выбрался из автобуса, заскочил в круглосуточный магазин. Купил две большие бутылки воды, несколько упаковок «бомжа», котелку колбасы, батон и банку тушёнки.

Мой желудок предательски заурчал, напоминая, что голод ни хрена не тётка. Днем Ляля напоила меня чаем с какими-то плюшками. Но что для моего организма пара чашек чая? Один смех.

К тому же, в магазине меня ждет Косой. А он сейчас — инструмент. Сломанный, заржавевший, но всё ещё способный вскрыть пару замков в империи Сомова. За инструментом надо хорошо ухаживать.

Затарился и двинул к «Домовому». Магазин встретил меня темными окнами и мертвой тишиной. Жалюзи на входной двери опущены, вывеска не горит. Очень хорошо. Значит, никаких форс-мажоров не произошло.

Я обошёл здание с чёрного хода, открыл дверь. Миновал склад, погруженный в темноту, и поднялся наверх.

Из-за двери кладовки не доносилось ни звука. Ни всхлипов, ни проклятий. Только тяжёлое, ровное дыхание. Так дышит человек, который уже перешагнул грань отчаяния и погрузился в животную апатию.

Я открыл дверь. Стас сидел там же, где я его оставил. Рядом валялась пустая бутылка воды и засохшие крошки печенья. Похоже, паёк был слишком маленьким.

Лицо Косого, лишённое глаз, казалось маской из серой глины. Он повернул голову в мою сторону, пытаясь поймать источник звука. Я специально прошел через комнату, не включая свет. Глаза в коробке меня не видели.

Щелкнул выключателем, в кладовке загорелась одинокая лампочка. Сел на корточки возле Косого.

— Привет, Стасик. Принёс гостинцев. Не благодари.

Сунул ему в руки открытую бутылку воды. Он принялся жадно пить, проливая воду на подбородок. Пока Косой хлебал, сходил в кухню, нашёл более-менее чистую тарелку, порезал колбасы, батон. Принес ему жратвы.

Он вцепился в еду, как голодный пес. Я снова присел на корточки, глядя на это существо, которое когда-то сыграло роковую роль в моей жизни. Надо же… Смотрю на него и не испытываю ничего, кроме унизительной жалости. Пожалуй, Стасик — это история про самый охренительный кидок. Впутаться в такой замес и получить на выходе полный ноль.

— Слушай сюда, Косой. У меня тут возникло предложение. Я не убью тебя. Ты останешься жить. Но при одном условии. Нужна информация. Про Сомова. Адреса его складов, офисов, действующих строек и главное — где он начал возводить второй Дом Благодати. Это — первое. Второе — ты перестаешь орать, ныть и вести себя как унылый кусок дерьма. Делаешь все, что я скажу. В первую очередь, не привлекаешь внимания своих сотрудников. Типа все норм. Так выглядит твой единственный шанс не сдохнуть в этой дыре. Согласен?

Стас запихнул в рот последний кусок колбасы, проглотил его не пережевывая и заговорил. Быстро, сбивчиво. Он выплёскивал информацию, как будто боялся, что я передумаю.

Косой рассказал про завод «Прогресс» — главного партнёра Боцмана, про склады, про стройки. В общем до хрена всего. Стас и правда оказался полезным источником информации.

— Ниче се. Ты что, собирал на него досье?

— Когда этот мудак поржал мне в лицо и послал, я начал ковыряться во всем, что о нем известно, — ответил Стасик после короткой паузы.

— Ого. Ты хотел ему подосрать?

— Ну… Была такая мысль. Да что? — Косой вскинулся и повернул безглазое лицо в мою сторону, — Он кинул меня. Ясно? Когда все это затевалось… Ну… Насчет тебя… Он обещал, что мы будем купаться в жиру. Жрать с золотых тарелок, срать на злотых унитазах. Иначе я бы не подписался. Не потому что охренеть насколько хороший человек… Я ссал. Сука… Как же сильно я ссал…Думаешь, так легко подписаться на убийство? Никогда не впрягся бы… А теперь что? Золотые унитазы есть у них у всех. А я сижу в долбанном магазине, в долбаной подсобке без своих долбанных глаз…

— Понял, — я помолчал пару секунд, — Ладно, Стасик. Тогда считаем, что мы договорились. Ты будешь паинькой, а я оставлю тебя в живых.

— И глаза? Глаза тоже вернешь⁈ — взбодрился Косой.

— Э, нет… С этим торопиться не будем. Я, конечно, проникся твоей речью. Особенно про унитазы. Но… Видишь ли, Стасик, последние восемь лет научили меня, верить нельзя никому. Так что твои глаза пока останутся залогом нашего сотрудничества.

Я поднялся, уже занес ногу, чтоб переступить через порог, когда Стас меня вдруг окликнул:

— Погоди…Слушай, пока тебя не было произошло что-то странное, — он нервно дернул башкой, будто пытался посмотреть по сторонам и проверить не подслушивают ли нас, — Я начал… видеть что-то. Картинки. Большое пространство, похожее на перевернутую чашу, темный каменный пол залит кровью… башни из черного стекла… солнечного света нет… тусклый сумрак… и человек в серебряной маске. Он смотрел на меня… прямо из темноты.

Я завис на пороге. Просто застыл каменным изваянием. Хорошо, что коробка с глазами Косого стоит далеко и он не видит сейчас моего охреневшего лица.

Стас описывал Изначальный Град. Реально. Но, сука, как⁈ Он никогда там не был. Он не мог это придумать!

Я медленно повернулся, подошел к Стасику, сел прямо напротив него на корточки. Около минуты просто молча изучал чёрные провалы глазниц.

— И как это началось?

Он завозился. Нервно пожал плечами. Наверное, чувствовал мой взгляд.

— Да хрен его знает. Просто сидел и вдруг что-то щёлкнуло. Как проектор. Хренак — башни. Хренак — какой-то мудила в серебрянной маске.

Я прислонился спиной к стене, сполз по ней и плюхнулся задницей прямо на пол. Переваривал слова Косого.

То, что он не врет — факт. Ни один человек не способен описать Изначальный град кроме меня.

И что тогда выходит? Я использовал свою извращенную магию, вырвал глаза Стасику и превратил их… во что? В гребаный телевизор? Они стали антеннами, улавливающими эхо другого мира? К такому меня жизнь не готовила.

Я встал, вышел из кладовки, приблизился к столу, где стояла коробка.

— Так, Стас… Ты сейчас что видишь?

— Твою ублюдскую рожу я сейчас вижу, — огрызнулся Косой, — Слушай, на кой черт вообще тебе об этом рассказал? Наверное, от стресса просто крыша немного начала подтекать. Глюки.

— Да нет, Стасик… Совсем нет. Ты только не паникуй, но каким-то удивительным образом твои гляделки начали видеть Изначальный град.

Сначала около пары секунд стояла гробовая тишина, а потом из кладовки раздался громкий, истеричный гогот.

— А-ха-ха… Ой, сука, не могу… Изначальный град… Ага… А че сразу не чужую галактику…

Косой ухохатывался. Пока не понял, что я не смеюсь, а очень серьезно смотрю на его орган зрения, который катается по коробке, как два шарика для пинг-понга.

Великолепный поворот. Неожиданный, но великолепный. Если Стасик реально способен подключиться к трансляции Изначального града, то… Это делает его весьма полезным инструментом.

Наклонился над коробкой, внимательно изучая ее со всех сторон. Кое-где виделись темные характерные пятна. Я сунул глаза в эту гребаную коробку, когда истекал кровью после выпущенных в меня пуль. Скорее всего, пятна — это и есть кровь. Могла ли она повлиять на случившееся? На внезапно открывшуюся у Стаса способность наблюдать за Изначальным градом? Да черт его знает. Но попробовать можно…

Стас в подсобке затих. Его пальцы дробно отстукивали тревожный ритм по полу. Он начал нервничать.

— Эй, Макс, ты чего задумал? А? Ты чего?

— Подожди, Стасик. Хочу кое-что проверить.

Я метнулся в кухню, схватил нож, вернулся обратно. Поднял руку над коробкой и полоснул себя по предплечью.

Тяжелые, темные капли скатились по руке. Упали вниз. Прямо на правый глаз. Потом на левый.

— А-а-а-а-а! — заверещал Косой, — Иди в жопу, больной ублюдок! Хватит! Сука! Щиплет! Прекрати!!! Больно!

Я наклонился, посмотрел прямо в зрачки Стаса. Чувствовал себя, если честно, полнейшим идиотом. Или реальным извращенцем. Стою и купаю человеческие глаза в своей крови. Мандец…