Опора трона (СИ) - Вязовский Алексей

Утро в Смоленске началось с чрезвычайного происшествия. С бастиона у Копетенской башни прозвучал сигнал тревоги. Комендант крепости бросил свой завтрак из яичницы на сале и помчался выяснять, в чем дело.

— Господин подполковник! Что-то странное происходит, — отрапортовал капитан-поручик Фомин, ответственный за этот сектор участка обороны. Был он раньше простым подпоручиком, присягнул один из первых, когда Крылов с Савельевым захватили крепость, за что и получил повышение в звании, и теперь из кожи вон лез, чтобы оправдать карьерный рост. — Появился большой отряд кавалерии в форме наших кирасир и карабинеров. Встал перед верной чертой выстрела крепостных орудий. Суета там какая-то вышла. Отсюда не видать, но с башни в трубу углядели, что вроде кого-то вяжут.

— Пушки заряжены?

— Так точно.

— Тогда подождем.

Ждать долго не пришлось. От отряда пришельцев отделился похожий на рыцаря в своих блестящих доспехах человек с белым флагом и быстро помчался в сторону бастиона. Замер у рва, в котором плескалась зеленая вода, отдававшая нечистотами.

— Гей, славяне! Кто командир? Разговор есть не шутейный.

— Ты кто сам будешь таков?

— Ротмистр 3-го кирасирского полка Франца Брукендаля, Иван Шилинг, прямиком из Польши.

— А что хотел? — влез на верки бастиона Фомин.

— Пошептаться.

— Может, схожу? — спросил капитан-поручик у коменданта, кутавшегося в полушубок от слегка моросящего дождика.

Подполковник дал добро.

Фомин вернулся обратно вместе с кирасиром. Молодец каких поискать, в черном колете под блестящей кирасой, сообщил такие новости, что хоть стой, хоть падай. На Смоленск шли поляки силой невиданной, а наши кирасиры и карабинеры, прибывшие из Орши, хотели защищать крепость вместе с гарнизоном. Ротмистр честно признался, что было тайное поручение от генерал-поручика Романуса совершить предательство, да только плевать хотели эскадроны на подобные предложения.

— Как же можем мы так поступить⁈ — горячился Шилинг. — У нас почти все штаб- и обер-офицеры — Георгиевские кавалеры. Ходили слухи, что, когда Брукендаль награду получит, наш 3-й Кирасирский переименует в Кирасирский Военный Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия полк. Предательства мы не приемлем! Лучше застрелиться. Но мы хитрее придумали. Прибыли к вам в гости, да с подарками.

— Это с какими же?

— Так повязали всех несогласных. Их и было-то всего ничего.

— А ваш полковой командир?

— Франц? Его первым с коня долой! — засмеялся Иван и, случайно бряцнув тяжелой шпагой о каменную стенку, лихо крутанул смоляной ус.

— А давайте, господа офицеры, отплатим панам их же монетой, — хищно ощерился комендант. — Пленных давайте сюда. А сами возвращайтесь обратно к полякам. Скажете, что вашего полковника пристрелили во время переговоров. И ждите момента. Наверняка, царь Петр Федорович придет к нам на выручку. Вот тогда и ударите полякам в спину. Немедленно отряжу к генералу Подурову эстафету.

— Это мы можем. Это добрый план. От кирасиров на бастионах толку мало, а в открытом бою мы свое покажем! — потряс ротмистр в воздухе кулаком, затянутым в замшевую перчатку с раструбом.

— А еще я вам человечка с собой дам. Скажите, что захватили в полон, а он, чтобы жизнь свою спасти, обещал показать тайный ход в крепость.

— Но…

— Покажет, не переживай. И такую бяку полякам устроит… Крапива, иди-ка сюда.

Тот самый Крапива, который с Савельевым вскрыл недавно Смоленск как грецкий орех, лениво поднялся с корточек. Никто не смог бы в нем признать одного из нынешних тайников главной русской крепости на западе страны. На его невыразительном лице душегуба расцвела довольная улыбка.

Поляки прибыли под Смоленск, затратив уйму времени на переход от Орши. Принялись устраивать лагерь — суетно, бестолково. Лишь полки, прибывшие из Восточной Пруссии, грамотно выстроили осадные редуты и возвели бреш-батарею. Разместили на ней тяжелые орудия — те, что были отправлены по воде. К великому смущению прусских офицеров русские крепостные пушки весьма метким огнем тут же сравняли батарею с землей.

— Русские артиллеристы со времен Шувалова с его единорогами всегда славились своей выучкой. Но это уже ни в какие ворота не лезет — так прицельно стрелять, — чесали затылки пруссаки на военном совете в общем штабе. Их командующий генерал-майор фон Гудериан, родом из Кульм, что в Восточной Пруссии, сидел мрачнее тучи.

— У нас есть запасной план, — самодовольно объявил Браницкий, веселясь в душе от надутого вида пруссака. — Нам стал известен тайной ход в крепость. Мои люди его уже проверили. Осведомитель не обманул. Сегодня ночью отряд охотников-волонтеров проберется в Смоленск и попытается захватить Крылошевские ворота. Всем быть наготове. По сигналу мы бросимся на штурм.

В полночь Крапиву привели ко входу в тайный лаз.

— Ступай вперед, Иван. Я за тобой буду следить, — толкнул тайника в спину усатый шляхтич, увешанный кинжалами и пистолями. — Если наткнемся на засаду, кишки тебе повыпущу.

Русский равнодушно пожал плечами и шагнул в сторону спуска в подземелье.

Двинулись. Крапива шел спокойно и неторопливо, подсвечивая себя масляным фонарем. За ним гуськом пристроились поляки. Сотню за сотню вооруженных до зубов охотников проглатывал темный зев в руинах кирпичной мануфактуры.

Подземелье за лето проветрилось и подсохло. Раскисшая глина больше не чавкала под ногами. Плесень кое-где сохранилась, но под землей уже не было так мерзко и страшно, как в первый раз, когда Крапива с товарищами разгребал завал. Не вылазка, а приятная прогулка! Вот только следовавший за Крапивой усач то и дело поминал Матку Боску Ченстоховску — ему все равно было панически боязно.

До места, где лаз расширялся до широкого прохода-галереи оставалась не более пяти саженей.

— Скоро, пан, ишо лехше ийтить выйдет, — развернулся Крапива к своему конвоиру.

— Дай-то святый Боже!

— Даст, даст! — кивнул поляку тайник и, не меняясь в лице, воткнул ему в глаз припрятанный кованный гвоздь.

Шляхтич тонко вскрикнул, зашатался. Его крупная фигура на несколько секунд прикрыла Крапиву. Русский ударил с силой фонарем об пол в нужном месте. Вспыхнули проложенные пороховые шнуры, огонек с веселым треском побежал в канальцах под плитами к зарядам взрывчатки.

Крапива бросился вперед, в галерею. Прежде чем в его спину раздались выстрелы, он успел скользнуть в отнорок, где его уже ждали соратники, которым было поручено его подстраховать. Через несколько мгновений в тайном ходе стали раздаваться взрывы. Облако из пыли и частиц земли вылетело в широкий проход. Секретная вылазка завершилась гибелью целого отряда.

Наутро ляхи приступили к сооружению основательного осадного лагеря с частоколом. Захватить Смоленск с наскока у них не вышло.

Безбородко, как выяснилось, обладал тремя изъянами как министр иностранных дел — существенными, но поправимыми. Он не знал придворного этикета, его манеры выдавали в нем провинциала. Владел лишь греческим и латинским, но не столь необходимым для дипломата французским или, на худой конец, немецким. И последнее — он черте как одевался. Потертый длиннополый зеленый сюртук, грязные башмаки с оборванными пряжками, ссунувшиеся чулки — все это плохо соответствовало облику изысканного царедворца, каковым его должны видеть иностранные послы. В то же время Шешковский в своем отчете о наблюдении за врио министра внешних сношений отметил его хорошие аналитические навыки и феноменальную память, способность цитировать прочитанный прежде документ. Документов было много, но Саша в них плавал как рыба в воде.

— Александр Андреевич, ты бы хоть чулки себе новые купил. Я-то ладно, но перед заморскими гостями неловко, — укорил я его, отложив в сторону отчет моего тайника. — Мы же сейчас отправимся послов принимать.

Безбородко, прибывший ко мне на доклад, скривился: