Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

На гранитном цоколе лежали подвявшие гвоздики. Плита перед памятником была чисто выметена, на ней не было ни опавших листьев, ни хвои, в отличие от соседних захоронений. За могилой явно ухаживали.

— Странно, что вы остановились именно возле этой могилы, — Таня настороженно покосилась на меня.

— Почему странно?

Она отступила на шаг, смущённая и удивлённая.

— Мои дедушка с бабушкой. Они всегда сюда приходили, пока были живы. Бабушка приносила цветы, дедушка подметал, поправлял оградку. Говорили, что должны. Что этот милиционер был хорошим, честным человеком, — она вздохнула, грустно улыбнулась, присела, вырвав клочок травы у могилы, а после продолжила: — Он спас бабушку и маму. Мою маму. А вот теперь, когда бабушки с дедушкой не стало, мы с мамой сюда ходим, приглядываем. Вот буквально неделю назад у бабушки была годовщина, мы и сюда к майору Серову заглянули.

Я непонимающе мотнул головой, хотя внутри всё перевернулось. Картина складывалась с жесткой, непостижимой ясностью.

— Твой дед, — медленно проговорил я. — Его звали Семён Люблин?

Глаза Тани округлились. Она молча и настороженно кивнула, будто пойманная на чём-то.

— А бабушку? — спросил я, хотя в голове уже складывалась цельная картина.

— Бабушку звали так же, как и меня. Меня в её честь назвали, — Таня нахмурилась, её пальцы нервно сжали края широкой футболки.

— Серов спас твою беременную бабушку? — уточнил я, уже не сомневаясь в ответе. — А потом они с Люблиным получается поженились.

Лицо Тани стало совершенно недоуменным. Она отступила ещё на шаг, наткнувшись на оградку соседнего захоронения.

— Откуда это вы?.. — она недоговорила, а так и застыла, глядя то на меня, то на могилу, а затем, скрестив руки на груди, недовольно поинтересовалась: — Вы что? Справки про меня наводили? Это что, какой-то больной психологический приём?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, просто так получается, что именно эта могила, — я кивнул на гранит, —непосредственно связаны с гибелью твоего отца.

— Что⁈ — Таня в ужасе округлила глаза. Её бледное лицо стало совсем белым, а губы задрожали. — Тело папы… нашли?

Я мрачно мотнул головой. Слова давались тяжело, каждое было гвоздём.

— Ещё нет. Но есть подозрения, что он может лежать здесь же. Рядом. И что твоего отца и Серова убил один и тот же человек.

— Нет… — прошептала Таня, качая головой, будто отгоняя наваждение. На её глазах навернулись слёзы, но она яростно смахнула их тыльной стороной ладони. — Это бред какой-то. Не может этого быть. Папа пропал тринадцать лет назад. А этот… этот майор погиб давным-давно. Какая здесь связь?

— Связь в цепи убийств, — тихо, но твёрдо сказал я. — Враг у нас один, Татьяна. Тот, кто убил твоего отца, скорее всего, убил и моего отца. И у меня есть улики.

Татьяна непонимающе уставилась на меня. В её глазах всё еще блестели слезы, но уже читалась не только боль, а жгучий, неутолимый вопрос. Тот самый, что гнал её в журналистику, заставлял копаться в грязном белье и писать опасные статьи. В её взгляде теперь горело то же, что когда-то горело во мне: неистовая жажда докопаться до правды. До самой чёрной, страшной, кровавой сердцевины. И отомстить.

— Я слушаю, — сказала Таня, резко поджав губы.

Я посмотрел прямо на неё.

— Мне понадобится твоя помощь. — Я вытащил из кармана флешку. — Здесь практически чистосердечное признание убийцы, а также немало компромата, который усадит его за решетку далеко и надолго.

— И? — непонимающе вскинула она брови. — Почему бы вам самостоятельно не отнести это в полицию?

— Есть две проблемы, — я слегка поморщился. — Первая, небольшая: убийца знает об улике, и мне сейчас угрожает реальная опасность. А вторая… — я повертел в пальцах металлический прямоугольник. — Этот убийца Князев.

— Какой Князев? — нахмурилась Таня, а затем в ужасе округлила глаза. — Что⁈ Наш губернатор⁈

Я молча кивнул.

Таня отшатнулась от меня, как от огня. Её взгляд метнулся к Максиму, застывшему неподалёку, потом к кладбищенским воротам, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Она стояла, застыв в оцепенении, пока мозг переваривал чудовищную информацию. А потом в её глазах произошла перемена. Слёзный блеск угас, сменившись холодным, стальным отсветом. Она выпрямила спину, подняла подбородок. Словно что-то для себя решив.

— В нашу полицию, как понимаешь, такое передавать себе дороже, — сказал я, наблюдая за её трансформацией.

— Понимаю, — Таня медленно кивнула, её голос стал ровным и низким. — Как и в нашу газету. Статью удалят в ту же секунду. А меня… — Она недоговорила, сглотнула и посмотрела на могилу. — Но я знаю, что делать.

В её глазах загорелся азартный, хваткий огонёк.

— У меня несколько друзей из универа работают на федеральном телеканале. Они за такой материал… — она сделала короткую, решительную паузу, — вцепится обеими руками. И зубами тоже. Скандал с губернатором-убийцей? Это для них просто подарок судьбы. Но им нужны будут не просто слова. Им нужны железные доказательства, которые нельзя опровергнуть или списать на монтаж.

— Доказательства у нас есть, — я кивнул. — Есть пистолет с отпечатками и кровью твоего отца на платке. Это табельное оружие твоего отца. Мой помощник сейчас везет его назаброшенный завод. Это то место, где и убили Андрея Малевского. Улику он спрячет там. В каком именно месте, я позже передам. Но, Таня, никто не должен знать о моей причастности к этому делу.

Таня сузила глаза, внимательно посмотрела на меня. Минуту, другую она молча размышляла, а затем решительно кивнула и протянула раскрытую ладонь.

Я вложил в неё флешку.

— Скажу, что получила сведения от анонима в конверте, — отчеканила она, сжимая пальцы над носителем.

— Хорошо, — согласился я. — Но помни, что этот «аноним» выбрал тебя не случайно. Из-за твоего отца.

— Я знаю что делать, — коротко кивнула она, и в её глазах промелькнула тень боли, которую она тут же подавила. — Я это использую. Скажу, что веду своё расследование годами. Это придаст веса.

— И ещё, — я внимательно, почти пристально посмотрел на неё. — У нас очень мало времени. Критически мало. Нужно, чтобы информацию предали огласке уже сегодня вечером. Крайний срок — к завтрашнему утру. Она резко подняла на меня взгляд.

— Вечером? Это практически нереально, — она вытащила телефон, посмотрела на время: — До столицы ехать только часов пять. И это на машине. А у меня личного транспорта нет.

Я повернулся к Максиму:

— Он тебя отвезет, — сказал я, — а заодно обеспечит безопасность и тебе, и улике. Только ехать нужно прямо сейчас.

— Геннадий Петрович сказал не отходить от вас ни на шаг, — ровным, но твёрдым тоном возразил Максим.

— С Геннадием Петровичем я разберусь сам, — отрезал я, не оставляя места для дискуссий. — Сейчас в приоритете она, — я кивнул в сторону Тани, — и то, что у неё в руке. Это сейчас важнее моей персоны. Понял?

— Понял, — коротко бросил он. — А вы как доберётесь? Давайте-ка я хоть до поселка вас отвезу. Там нашим передам, они за домом приглядывают.

Я задумался. Можно было позвонить Гене, попросить, чтобы он меня забрал. Но Генка сейчас мог быть занят. Вызывать же такси на кладбище слишком заметно.

— Хорошо, — согласился я, — пятнадцать минут ничего не решат.

Мы сели в машину, и в этот миг в кармане зазвонил телефон. Звонил Генка. Я поднёс трубку к уху.

— Женек, короче я всё сделал, — голос Гены был сдавленным и торопливым. — Я его спрятал, там где печь для обжига. Огромная такая, ржавая. В её основании, есть отдушина, заваленная битым кирпичом. В общем, завернул в черный пакет, все чисто, перчатки, все дела. Пакет тоже протер.

— Понял, хорошо, — сказал я. — Я уже еду домой. И ты подъезжай. Встретимся и всё обсудим.

— Уже еду, — бросил Гена и положил трубку.

Я опустил телефон. В салоне стояла тишина, нарушаемая только шумом мотора. Я встретился взглядом с Таней.