Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

Генка поднял на меня взгляд:

— Так и есть. Татьяна Малевская — дочь того самого мента. Видимо, лезть, куда не просят, это у них семейное.

— Она может нам помочь, — сказал я.

Генка кивнул, а подумав, сказал:

— Только это, наша местная газетенка не проканает.

— Ничего из нашего местного и даже областного не проканает, — добавил я. — Нам надо действовать, перепрыгивая через головы. Нужен федеральный резонанс. Такой, чтобы Князев не успел ни замять, ни купить, ни припугнуть. Чтобы всё взорвалось разом и на самом верху.

Гена кивнул, а подумав спросил:

— Только это, ты как собираешься? Отдать все улики туда? Это же…

— Нет, так поступать неразумно, — не дал я ему договорить, понимая, куда он ведет. — Приплетать к этому отца мы не будем. Сын бандита и соучастника в убийстве дурная слава. А мне моя репутация еще пригодится.

— Мы отдадим только то, что касается Князева. Убийство Малевского: его признание в ресторане и пистолет. Имя отца не должно фигурировать никак и нигде, как и мое. На видеозаписи видно только затылок и слышно имя, это может быть кто угодно.

— Сложно будет, — усомнился Гена. — Но можно. Можем над видео поколдовать. Если только сам Князев Мишку не выдаст, когда его схватят.

— А смысла его выдавать у Князева нет, — сказал я. — Только, разве что, срок себе еще накинуть, когда станет ясно, что и его он убил.

— Это ты прав, — кивнул Генка, нахмурившись.

До глубокой ночи мы обсуждали, как нам действовать. Прокручивали все варианты и возможные риски. Строили планы и тут же находили в них слабости, а после все меняли. К часу ночи мы разбрелись спать, Генка занял соседнюю комнату, гостевую. А утром меня разбудил звонок телефона.

Сонно взглянул на экран и вмиг проснулся. На экране горела надпись: «Алексей Сергеевич».

Я взял трубку:

— Доброе утро, Алексей Сергеевич.

— Женя, здравствуй, — в трубке послышался низкий, спокойный, чуть хрипловатый голос. — Как самочувствие? Слышал, неприятность у тебя вчера на совещании случилась.

— Чувствую я себя лучше чем когда-либо, спасибо, — спокойно поблагодарил я. — А по поводу неприятностей… Это вы имеете ввиду отставку моего зама Гринько?

В трубке повисла короткая, но красноречивая пауза. Видимо, Князев ожидал оправданий или нервного лепета, а не прямой атаки.

— Отставку? — его голос сохранял ровную интонацию, но в нём появилась лёгкая металлическая нотка. — Интересно. А я слышал, у тебя там, в кабинете, целый спектакль разыгрался. С дорогами, с детсадами… Не слишком ли резво начал, Женя? Мы же договаривались на спокойную, плановую работу.

Он делал ударение на слове «договаривались», давая понять, что между ними существовали негласные, но обязательные правила. И я эти правила нарушил.

— Работа и идёт, Алексей Сергеевич, — деловым тоном отчеканил я. — Плановая. Только план, как выяснилось, был составлен с грубыми нарушениями. Бюджетные деньги уходили не туда. Я как глава города обязан это пресекать…

— Ты охренел? — спокойно, но с явной угрозой перебил он меня. — По телефону решил такое обсуждать?

А вот это уже интересно. Просушки он, что ли боится?

— Думать надо, Женя, головой, — наконец сказал он, и голос его стал тише и при этом опаснее. — Чтобы потом не пришлось поправлять последствия слишком резких решений. Я завтра приеду, будем решать с глазу на глаз.

— Отлично, — сказал я, — буду ждать вас в администрации. Только предварительно сообщите время, вдруг я буду не на месте.

— В администрации, — мрачно протянул он, — нет, Женя. Никто не должен знать, что я приеду. Завтра вечером я приеду к тебе домой. И постарайся так сделать, чтобы в доме поменьше посторонних было. Разговор у нас будет крайне серьёзный. Так сказать, государственной важности. Ну и надо бы решить тот вопрос, который у нас остался с твоим отцом. Ты ещё ничего не сумел найти?

Я сразу смекнул, о чем он. А это уже совершенно меняло расклад. Чувствует, гад, опасность. И тут сомневаться не стоит, едет он не для разговоров, он едет зачищать, потому что мое поведение создает угрозу. А значит, времени у нас осталось намного меньше, чем мы полагали. По сути, у нас остались сутки.

— Пока ничего не нашел, — непринужденно ответил я. — Всё перерыл и ничего похожего. Может, отец это уничтожил перед смертью?

— Не уничтожал, — резко возразил Князев. — Не в его стиле. Ищи лучше. Или я завтра приеду и помогу.

Он бросил трубку. Я медленно опустил телефон. Слово «помогу» еще звучало у меня в голове.

Пора было будить Гену.

Я постучался в дверь, Генка открыл сразу же. По осунувшемуся лицу было видно, что он всю ночь не спал.

— Князев звонил, — без предисловий сказал я, переступая порог. — Завтра вечером будет здесь. Хочет приехать, прямо сюда, ко мне домой. А еще намекнул, что поможет «искать» улики отца. Значит, такой разговор у нас уже был.

Гена раздражённо выругался, глаза его сузились до щелочек.

— Значит, почуял, что жопа подгорает. Ишь ты, как засуетился, падла… — Генка тяжело опустился на край кровати, положив руки на колени. — Получается, времени в обрез и надо действовать быстро. Чую я, если он свои улики получит, тебя всё равно в покое не оставит. Свидетелей таких, как ты, не оставляют.

— Не оставит, — согласился я, прислонившись к дверному косяку. — Связаться с Малевской нужно сегодня же, с утра. Я хочу встретиться с ней лично. И ещё… — я сделал паузу, — нужно выяснить, где похоронен Серов. Тот обэхээсесник, о котором говорил Корнилыч. Встречу с ней назначим там же. На кладбище. И нужно к этому времени подготовить видео.

Гена качнул головой.

— Договорюсь. Сейчас же этим займемся. А ты пока приводи в порядок мысли. Разговор предстоит не из лёгких. Все-таки тебе предстоит девушке рассказывать, что её отца убили, и предлагать ввязаться в войну с губернатором.

Я кивнул, а подумав, сказал:

— И еще. Вову надо на время убрать из дома.

— Почему? — вскинул бровь Генка.

— Я ему не доверяю. Просто убери. Дай ему какое-нибудь поручение, чтобы он был сильно занят и где-нибудь подальше.

— Понял, — кивнул Гена. — Могу отправить его в область, пусть привезёт какие-нибудь бумаги из архива. До вечера пропадёт. А с Малевской я свяжусь через час, когда узнаю про кладбище. Ты пока…

— Я пока съезжу в администрацию, — перебил я его, прекрасно понимая, что сейчас он попытается оставить меня дома в целях безопасности. — Нужно разведать обстановку, предупредить Кристину и забрать кое-какие документы. Есть у меня подозрения, что эти крысы могут попытаться всё уничтожить, чтобы лишить меня преимущества и рычагов давления.

— Так, ладно, понял, — Гена тяжко вздохнул, смиряясь с неизбежным. — Если Вовку в отлучаем, значит, я сам отвезу тебя на работу. Ну и приставлю кого-нибудь вместо себя. И это… — он задумался на секунду, — короче, напрягу своих, пусть тебе хоть травмат привезут, да объяснят, как с ним управляться. В тире как-нибудь потом постреляем, не до этого сейчас. Может, ещё какой-нибудь шокер… — он посмотрел на меня как-то тревожно, по-отцовски. — Ох, Женька, какое-то предчувствие у меня хреновое. Не хочу тебя оставлять одного. Может, это… Я тут сам как-нибудь, а тебя отправим к мамане в Испанию, скажем, мол, срочно. Типа, она заболела, или…

— Нет, Гена, — отчеканил я, пресекая эти колебания на корню. — Отставить это. Прятаться я не намерен. Я должен быть на виду. Ищи Малевскую, договаривайся о встрече. А я буду делать то, что должен. И поменьше болтай. Сейчас мы не можем доверять никому.

— Да что я, по-твоему, дурак что ли? — огрызнулся Гена, но в его тоне было больше обиды, чем злости. — Сам знаю.

Он какое-то время молчал, затем решительно поднялся с кровати:

— Ладно, я пока Вовку выпровожу и про кладбище узнаю. А ты смотри у меня! Шею не подставляй попусту. Увидишь что не так, сразу на выход. Мы ещё не все козыри разыграли.

Он окинул меня тяжёлым взглядом, будто оценивая, готов ли я к бою, а потом развернулся и зашагал вниз.