Родная гавань (СИ) - Старый Денис

Даже когда Пётр Иванович понял, куда именно его везут и что, возможно, будут благодарить, волнение не покидало.

Государыня отдыхала на берегу залива. В белоснежном шатре была лишь она, герцог, и три уродца. Шумно было во дворе Монплезира, опять кто-то баловался на скамейках. Но хозяйку России больше, казалось беспокоил крик наглых чаек, чем другие шумы.

— Я склонна наградить вас, господин Шувалов, — после продолжительной паузы, когда государыня наслаждалась растерянностью Петра Шувалова, императрица начала разговор.

— Ваше Императорское Величество, я преисполнен чувствами и…

— Будет вам, господин Шувалов, — отмахнулась Анна Иоанновна.

Лицо государыни слегка скривилось, хотя и раньше не блистало красотой. От громких слов приглашённого на аудиенцию дворянина императорская голова снова загудела.

Это шампанское… Приятный напиток, но явно имеет последствия на утро. Или же три дня пить любой хмельной напиток — это, по-любому, последствия на утро четвёртого дня.

— Знаешь ли ты, Пётр Иванович, — спрашивала государыня, — что я задумала замуж отдать свою девку? Авдотью?

— Слышал, ваше величество, — отвечал Шувалов. — Всенепременно пришлю поздравления, а будет возможность, сам засвидетельствую.

— У меня тут всё нахваливают твои ресторации, твои ли они? Одни говорят, что рестораны Норова. Иные, что девки рыжей. Так чьи они?

— На паях, ваше величество. Должен признаться, что сие прожект Александра Лукича Норова. Приказчицей служит, как вы изволили сказать, рыжая девка, — сказал Пётр Иванович Шувалов.

— Я довольна теми яствами, которые люди готовили на празднике. Твои людишки тако же готовили столы. А вот ты… Коли придумаешь, как замуж мою девку выдать, довольной буду, — сказала императрица.

Тут же к Шувалову подошёл герцог Бирон и повёл прочь. Все, аудиенция закончилась. Три минуты? Чуть больше? И теперь день ехать обратно. А завезут ли?

— Ты говорить по-немецки? — спросил Бирон, когда подводил Шувалова от набережной к Монплезиру.

Шувалов почему-то кивнул головой в согласии. На самом деле он больше знал французский язык. Но понимать по-немецки мог.

— Вот, держи, Пётр Иванович, — Бирон дал ему небольшой мешочек.

Шувалов взял… и чуть не уронил. Настолько тяжёлым был мешок.

— Три сотни золотых рублей. Это благодарность от государыни, — усмехаясь сказал герцог.

— Спаси Христос! — сказал Шувалов.

— Будет тебе! — отмахнулся герцог. — Но, когда появится идея, как организовать свадьбу Авдотьи Бужениновой, сразу ко мне. Это должно быть то, что обязательно позабавит государыню. Что прогремит на всю страну и дальше.

Шувалов только кивал. Он уже понял, какая ответственность вдруг легла на него после того, как под следствием оказался Волынский. Этот бывший министр ранее занимался подготовкой свадьбы карлицы Бужениновой и князя Голицына.

Понял Шувалов и другое… Пути наверх столь же неисповедимы, как и пути Господни. Если уж довелось Петру Ивановичу Шувалову организовывать свадьбу любимой девки императрицы, то это, действительно, должно быть что-то феерическое. Мало ли, если получится и государыня будет довольна, так гофмаршалом при дворе можно стать.

На миг Пётр Иванович Шувалов почувствовал себя предателем. Всё-таки он всё ещё всем сердцем радеет за то, чтобы Елизавета Петровна заняла отцовский престол. Или всё-таки уже не всем сердцем?

* * *

Перекоп

24 июня 1735 года

— Бах, бах, бах! — где-то звучали выстрелы, у меня же гудела голова.

А только что казалось, что сегодня я стал чувствовать себя гораздо лучше. Видимо, ещё не скоро приду в норму.

— Бах, бах, бах! — вновь послышались пушечные выстрелы.

Несмотря на то, что голова ещё больше разболелась, я порадовался, что начали в ответ турецким бить наши крепостные пушки.

— Очнулись, господин секунд-майор? — в комнату зашёл Иван Кашин с тарелкой…

Не удивлюсь, что Кашин пришёл с кашей. Как я стал чаще приходить в себя, так мой не денщик, а друг всё норовит накормить. Так и лишние килограммы скоро образуются. Хотя мне бы восстановить ещё те килограммы, которые были потеряны, когда я чуть было не умер от антоновa огня.

Когда сразу после дуэли я потерял сознание, то пришёл в себя достаточно быстро. Да, голова немного кружилась, всё-таки крови потерял немало. Но был уверен, что гречка в прикуску с говядиной, немного сухого вина — и всё образуется, стану на ноги быстро.

— Как там? Турки на приступ ещё не идут? — спросил я, вставая с кровати.

— Александр Лукич, да лежите вы ещё. Только вчера в бреду пребывали! — заволновался Кашин.

Я заметил, что Кашин ведёт себя как-то жеманно.

— Ты не ответил мне. И что-то не договариваешь?

Иван упёр взгляд в пол, будто бы виноват передо мной в чём-то. Может, и виноват.

На второй день после дуэли, несмотря на то, что Ганс и канал прочистил, и пулю извлёк, у меня начался жар. А потом дней пять я просто не помню. Урывками. Для меня все эти пять дней прошли словно несколько часов.

А ещё… я помню женские руки. Или это последствия бреда?

— Расскажи мне свои тревоги Кашин! — потребовал я.

— От его высокопревосходительства приходили. Судить вас удумали! Всё грозились! Отчего-то я думаю, что, если судить и будут, то не так, чтобы и строго. Тут, на месте. Ну, а если дуэль станет достоянием общественности и дойдёт до ушей государыни… Вот тут, как поведёт себя императрица, судить не сложно. Немало зависит от того, какое настроение будет у неё, когда будут рассказывать о дуэли с родственником её величества.

— Бах, бах, бах! — вновь последовали выстрелы.

— Турки осаду начали. Траншеи выкопали, ретрошементы. Вот их и выбивают из крепостей! — объяснил мне ситуацию Кашин.

— Мундир мой здесь? — спросил я.

— Медикус наказал лежать! — будто родитель, сказал Кашин.

— Мундир! — потребовал я.

Кашин, нахмурившись вышел. В комнату, несмело зашла…

Так вот, чьи руки я помнил. Передо мной стояла девушка. Красивая, не отнять. Чернявая, с густыми волосами. Одета была в татарской традиции. В шаровары, жилетка. Но точеную фигурку спрятать сложно даже под ворохом одежд. Она мялась у порога, опустив глазки в пол.

— Кто такая? — спросил я.

— Я?

— Ну кто я такой, я знаю. Ты чьих будешь? — спрашивал я.

— Деда вашего подарок, — сказала девушка и подняла на меня глаза.

Вот же… Утонуть в этих двух темных океанах можно. А дед мой знает толк в извращениях. Прислать такую девицу! Но чего добивался Исмаил-бей.

— Ты говоришь по-русски, но не русская. Татарка? — поинтересовался я, только сейчас понимая, что лежу в исподнем, да еще и без рубахи.

Но чего уже…

— Я была подарком от вашего деда для хана. Но… Теперь ваш подарок. Не гоните меня, господин. Я выучена русскому языку, французскому, немецкому… Я знаю медицину, — девушка казалась милой, слабой.

Таких хочется защищать, оберегать. Смазливое личико ангелочка, тело и женские формы развитые. Разве можно устоять? Можно. Тем более, что не верю я в то, что дед внуку, христианину, подарки гаремные станет дарить. Понимать же должен, что это аморально. Тогда зачем?

— Бах-ба-бах! — прозвучал особо громкий выстрел.

Что-то крупнокалиберное ударило. И это в нашу сторону.

— Бам! — был услышан и прилет.

А выдержат ли стены, если вот таким крупняком бить турки будут? Вопрос.

— Что ты должна была для меня делать? А для деда? — этот вопрос так же не переставал меня волновать.

Девица молчала. Стреляла глазками. Другого она ожидала. Может был бы я здоровый, так иначе реагировал на все эти женские хитрости.

— Мне повторить вопрос? Или ты отправишься обратно к деду?

Ну? Да нет же!

— Прекрати рыдать! Не работает это на мне! — потребовал я.

— Бах-ба-бах!

— Да твою же мать! Сейчас перестреляю там всех! — уже нервно отреагировал на новые выстрелы.