Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр

Удилов взял со стола бутылку минеральной воды, наполнил стакан и сделал несколько глотков, прежде чем продолжить.

— Все вопросы к его сыновьям. Мы давно за ними наблюдаем, и за Вано, и за Серго. Знаете, Владимир Тимофеевич, в который раз убеждаюсь, что предателей бывших не бывает. Как, впрочем, и преступников…

— Чекисты тоже бывшими не бывают, — улыбнулся я.

— Абсолютно правильно мыслите, Владимир Тимофеевич, абсолютно правильно, — Удилов одобрительно покачал головой и замолчал — вошел официант, толкая перед собой столик на колесах.

Обедал Удилов не просто скромно, а даже аскетично. Я бы очень удивился, будь это не так. Рыбный суп, макароны по-флотски, черный хлеб. Вместо салата разрезанный вдоль огурец и рядом солонка с крупной серой солью.

Но я тоже не гурман, а в общем-то всеяден. И с удовольствием расправился со своей порцией супа, вспомнив рыбные дни в столовых во времена моей учебы в Минской школе КГБ. Тогда я, молодой Владимир Гуляев, почему-то не любил эти супы из кильки в томате с рисом или другой крупой. Сейчас же съел с огромным удовольствием.

— Вы на ужин все-таки успейте к Леониду Ильичу, — напомнил Удилов. — А лучше — до ужина. И в дело Мясниковой больше не лезьте. Нашли, вычислили — честь вам и хвала, но дальше займитесь уже наконец своими прямыми обязанностями.

— Понял, Вадим Николаевич. Мне самому достаточно мерзко было во всем этом копаться, — ответил я, нисколько не покривив душой.

Когда я вернулся в УСБ, в общем кабинете было тихо. Только Даниил стучал по клавиатуре, даже не обратив на меня внимания. Не стал его отвлекать, прошел в свой кабинет. Сел в кресло и, сцепив пальцы на затылке, задумался.

Что я помню о смерти Брежнева в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят второго года? Не сглазить бы, в этой альтернативной реальности, даст Бог, проживет он подольше.

В той жизни, которую я уже прожил, все случилось утром десятого ноября.

Вечер девятого ноября Леонид Ильич провел на своей даче, в Заречье. Приехали дети, и он весь вечер находился в кругу семьи. После ужина и просмотра программы «Время» Генсек пошел спать, а затем заснул под демонстрацию документальных фильмов.

Утром десятого ноября телохранитель, зашедший в спальню, обнаружил, что Генеральный секретарь скончался во сне. Причиной, как потом констатировали медики, стал оторвавшийся тромб.

Проблемы с сердцем у Леонида Ильича были давно, это ни для кого не секрет. Но все-таки, он казался людям вечным. Как, впрочем, и жизнь при нем.

Вспоминая это, я задал себе вопрос: можно ли говорить о существовании отдельной «эпохи Брежнева»? Думаю да.

Он находился у власти восемнадцать лет. И это время сложилось в целую эпоху для миллионов людей, шагнувших из социализма в перестройку, «лихие девяностые» и дальше…

Однако ключевые достижения того времени носили фундаментальный характер. Именно при Брежневе был осуществлен качественный скачок в укреплении обороноспособности страны.

Я качнулся на кресле, встал, прошел к окну. Обеденный перерыв, по площади шли люди, обычные, советские граждане. Спешили по своим делам. Тут же туристы, много приезжих. Подумал, что сейчас этим людям ничего не угрожает.

Вспомнилось, что именно в эти годы были приняты на вооружение комплексы С-300 и «Тунгуска», проект АПЛ «Акула» и межконтинентальные баллистические ракеты Р-9А, УР-100, Р-36, Р-29, перехватчики МиГ-31 и ракетоносцы Ту-160, ракеты Х-22 — разрушительное оружие против авианосных групп НАТО.

Если бы Леонид Ильич мог знать, как, где и против кого в той «гуляевской» реальности будут применяться эти ракеты, тромб бы, наверное, оторвался раньше.

Простые люди еще много лет… да что лет — десятилетий будут с теплотой вспоминать то, что прорабы перестройки «окрестили» застоем. Досыта нахлебавшись «новой жизни», в нулевых годах это время будут называть по другому: золотой век СССР, время стабильности. Будут говорить, что был почти коммунизм. Действительно, именно при Леониде Ильиче казалось, что вот, еще чуть-чуть, еще полшага — и коммунизм наступит.

Одним из главных достижений Брежнева стала масштабная жилищная программа. За восемнадцать лет его правления новое жилье получили сто шестьдесят два миллиона человек. Было кооперативное строительство жилья. Но вот понятие «ипотека» отсутствовало как класс.

К моменту смерти Генсека заработная плата в среднем по стране выросла до ста восьмидесяти рублей. А вот стабильность цен и тарифов была нерушимой.

Инфляция была минимальной и первый значительный скачок цен случился в восемьдесят втором году, как раз после смерти Леонида Ильича.

Культурная жизнь тоже не стояла на месте. Фильмы, снятые в то время стали классикой.

Впрочем, сейчас я могу говорить — в это время. Поскольку сам нахожусь здесь и сейчас.

И мне еще предстоит сходить на премьеру кинокартины «Москва слезам не верит», которая получит «Оскар», наряду с фильмами «Война и мир» и «Дерсу Узала».

И все это будет похерено, разграблено, спущено в унитаз ненасытными «новыми хозяевами жизни». Причем начало этому было положено прямо у постели только что умершего Брежнева — в той, другой моей жизни.

Итак, кто у нас там был? Андропов. Он прибыл на дачу сразу же и первое, что сделал — устроил обыск. Он был уверен, что очень серьезный компромат на многих членов высшего руководства хранится именно здесь. Андропов распорядился изъять личный портфель Брежнева. Об этом я читал в воспоминаниях реального Владимира Медведева, телохранителя Генсека, которого мне, волей провидения пришлось заменить.

Также возле постели, где лежало еще не остывшее тело Генсека, состоялся очень циничный разговор между Устиновым, Андроповым и Громыко. То, что следующим Генсеком будет Андропов, решили там же.

Все это вспомнилось как-то сразу, встало пазлами в общую картину.

Андропов вывел на сцену Горбачева, Рыжкова и многих других.

Сейчас история пошла по другому пути, и Андропов ушел со сцены раньше. Так же его «команда» была потом буквально вычищена Цвигуном.

Но… я близко пообщался и с Горбачевым, и с Ельциным. И мне точно известно, что Борис Николаевич сам никогда не провел бы столь тонкую интригу, как выход государствообразующего субъекта из состава Советского Союза.

Но вот кто за ним стоит? Раньше я был уверен, что это Андропов. Я ошибался…

По стеклу полновесно застучали капли весеннего дождя. Люди на площади открыли зонты. Черные, синие, серые у мужчин, разноцветные у женщин. Взгляд зацепился за большое пятно красных зонтов, которые раскрылись над группой туристов. Наверняка кубинцы. Они тяготеют к ярким цветам.

Улыбнулся, глядя на это буйство красок и вдруг почему-то вспомнилось, что в девяностые годы появилось выражение «красный пояс».

Так называли регионы, во главе которых стояли губернаторы, сохранившие верность принципам социализма и своим принципам. Они пытались хоть как-то противостоять разрушительным реформам, или, хотя бы, ослабить их, сгладить последствия для населения.

Новые «хозяева жизни» методично убирали их из власти. Всеми способами, не брезгуя заказными делами и физическим устранением, если не получалось иначе.

Дольше всех, насколько я помню по прошлой жизни, продержался Тулеев, губернатор Кузбасса. Но он подал в отставку после пожара в торговом центре «Зимняя вишня».

А предпоследним был Александр Суриков на Алтае. Его не могли убрать никак. И тогда против «красного губернатора» с чьей-то подачи выдвинули популярного «алтайского мужика» Евдокимова.

Народ голосовал не за реального человека, а за сценический образ «иду из бани, морда красная»… Кстати, его тоже просто использовали, пообещав помощь, инвестиции, команду специалистов. Только так удалось разбить один из последних оплотов здравого смысла в бывшем СССР.

И, вспомнив это, я громко хлопнул ладонью по подоконнику… Эврика!

Кажется, я знаю, кто дергает за ниточки, не брезгуя ничем. И кто стоял за развалом Союза в той жизни, которую я уже прожил.