Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр

И догадываюсь, кто сейчас готов пойти на любые меры для достижения своих грязных целей.

У кого в руках деньги — у того и власть… В девяностые и нулевые у этого человека будет много денег. А пока у него много возможностей и большие связи. Почему я не вспомнил о нем раньше? Наверное, потому что читал о нем лишь однажды — именно в связи с Михаилом Евдокимовым.

Сведений о нем не было в интернете. Он не мелькал в газетах и на телевидении. Он был почти невидим тогда, невидим и сейчас.

Как это и полагается «серому кардиналу».

Глава 24

Вечером не стал ждать конца рабочего дня. Поехал к Леониду Ильичу на Старую площадь. Застал его уже собирающимся домой.

— Володечка, это хорошо, что ты подъехал раньше, по дороге побеседуем, — Брежнев искренне был рад меня видеть. — Отпусти водителя, мои потом тебя домой отвезут. Поедешь вместе с нами. Как в старые добрые времена, да? — он улыбнулся.

— Хорошо, Леонид Ильич, пойду водителю сообщу, — кивнул я.

Спустившись на стоянку, застал Николая спящим. Уснул буквально за те десять минут, что меня не было. Постучал по стеклу раз, другой, не помогло. Открыл дверцу.

— Не спи, замерзнешь! — сказал я негромко, но и этого хватило — Николай вздрогнул, подскочил и, смутившись, начал оправдываться:

— Товарищ полковник, простите, задремал…

— Ладно, расслабься. На сегодня свободен. Езжай домой и выспись. И чтобы никаких свиданий сегодня. Ты завтра должен быть бодр и собран, — я достал из кармана блокнот, написал адрес и, вырвав лист, отдал его Николаю. — Завтра прямо с утра едешь в Серпухов, заберешь мою семью. Будете выезжать из Серпухова, доложи. Я буду ждать твоего звонка. И чтобы не лихачил мне!

— Да что я, мальчишка что ли, не первый год за рулем, — насупился лейтенант Коля.

— Я предупредил, — уже собирался отойти от машины, но остановился. — Моя шестера в гараже?

— Да, Владимир Тимофеевич, — лейтенант Коля порылся в бардачке и, выудив оттуда ключи, передал мне. — Простите, все забываю вернуть, — виновато произнес он.

Сунув ключи в карман, я направился к кортежу Брежнева. Поздоровался с парнями из охраны, но поговорить не успел — показался Леонид Ильич, за которым маячил Михаил Солдатов и еще двое телохранителей — из новых, я их не знал. Генерал Рябенко шел немного впереди.

В Заречье я ехал, как в старые добрые времена, на откидном сиденье рядом с Генсеком. Напротив Рябенко. Солдатов сидел впереди, рядом с водителем.

Пока ехали, Брежнев перебрасывался с Рябенко замечаниями по прошедшему на днях пленуму ЦК КПСС.

— Люди меняются. Впервые спорили на пленуме, — заметил Леонид Ильич. — Раньше как было? Что бы я не предложил, все на ура принимали. И льстили, мол, как вы мудро решили. Порой противно становилось.

— А о чем спорили? — поинтересовался Рябенко. — Я не вникал в разговоры. Старею, что ли?

— Да ладно тебе, Саша, какая нам старость? — Леонид Ильич вздохнул. — Нам с тобой в старости отказано. Как, впрочем, и в пенсии. Не наше это — в огороде возиться и внуков нянчить. Хотя я бы не отказался.

Он замолчал, подумав: «Всему есть предел. И моей жизни тоже»…

Разговор в салоне затих, но мне очень не понравился настрой Леонида Ильича.

— Так о чем спорили-то? — нарушил молчание Рябенко.

— О созыве внеочередной партконференции. Союзные республики тут просто единым фронтом встали, мол не время. Хорошо, Щербицкий с Кунаевым поддержали… — Леонид Ильич отвернулся к окну и какое-то время смотрел на мелькающие за окном деревья. — Но Кунаев потом подошел ко мне, после пленума. Что, говорит, Казахстан будешь упразднять?

— Ничего себе! — воскликнул Рябенко. — С чего он так решил?

— Вот и я удивился.

— А Кунаев что? — Рябенко даже всплеснул руками, как-то совсем не по-генеральски.

— А Кунаев сказал, что ему помощники карту принесли, где вся страна на штаты разделена, как в Америке, примерно. Пятьдесят один штат, — Брежнев нахмурился, брови щеткой встали над глазами. — И вроде бы обоснование под эту карту подведено серьезное. Мол, одна страна — один закон, одно правительство. Без учета национальных особенностей. Не знаю, кто такую провокацию запустил, но что провокация — это точно.

— И что ты Кунаеву ответил? — Александр Яковлевич был сейчас похож на собаку, взявшую след.

Я читал его мысли. «Что-то готовится. Надо усилить меры безопасности. Что-то расслабились мы последнее время. А после таких заявлений точно нужно ждать новых покушений на Генсека», — думал он.

— Я ответил, что Конституцию меньше года назад приняли, и в ней четко прописаны права союзных республик. Рассердился. Напомнил, что было всенародное обсуждение, что все было открыто… — Леонид Ильич вздохнул. — Говорю, перечитай, если забыл. Или это тебе так — для галочки бумажка?

— Это же республики в разнос пойдут, и Кавказ, и Средняя Азия, — задумчиво произнес Рябенко. — А откуда информация, выяснили?

— Удилов этим сейчас занимается, — ответил Брежнев. — И ты бы, Володя, подключился.

— Уже, Леонид Ильич, — кивнул я. — Буквально сегодня с утра озадачил своих. Собирают информацию.

— Скажи водителю, чтобы на обычном месте остановился, пройдусь, — попросил Брежнев.

Когда мы вышли из машины, он махнул рукой, останавливая Солдатова:

— Не надо за спиной маячить. Что случись, Володя по старой памяти поможет.

Дорога блестела, умытая недавним дождем. Вечер был тихим, деревья еще голые, но кое-где на обочине уже появились зеленые пятна травы.

— Весна… — Брежнев шел не спеша, прогулочным шагом. — Еще одна весна. Сколько мне их осталось?

— Что-то вы, Леонид Ильич, сегодня слишком пессимистичны, — заметил я.

— Надоели, Володя, интриги. Ты себе даже не представляешь, как надоели. И ведь я-то не интригую, я всегда прямо все говорю, а вокруг меня столько этой дряни.

Леонид Ильич произнес это без эмоций, просто констатируя факт. Я ничего не стал отвечать. Говорить, что он еще ого-го, и все это весеннее настроение, как это делают почти все в его окружении, было бы и двусмысленно, и двулично. Вместо этого я спросил прямо:

— Задолбало все?

— Грубо сказал, но очень точно. — Леонид Ильич посмотрел на меня долгим, испытывающим взглядом. — Я о чем с тобой хотел поговорить… Скоро на днях будет партийное собрание. Тебя выдвинут депутатом на конференцию. Там уже изберут кандидатом в ЦК. Планируем новый состав ЦК избрать. Но это ты с Костей поговоришь, он тебе подробнее расскажет.

Я не сразу сообразил, что Брежнев говорит о Черненко, до того непривычно было слышать, как секретаря ЦК называют уменьшительным именем.

— Планы у нас на тебя большие, так что без нужды не рискуй, — продолжил Леонид Ильич. — И себе замену уже сейчас готовь. Подыщи человека, который как стекло прозрачен, и чтобы дело свое выше жизни ставил. Как ты вот. И подготовь его к работе начальником УСБ.

— Это сделаю, — ответил я, сразу подумав о Карпове. — А к чему мне готовиться?

— Не так быстро. Узнаешь в свое время.

За разговорами незаметно прошли километр и сад у госдачи.

Леонид Ильич, прежде чем подняться к себе, сказал:

— Что-то устал я сегодня. И надо поужинать, и не хочу. Вы без меня поешьте, пойду лягу, — и он, крепко держась за перила, поднялся по лестнице.

Солдатов шел следом, готовый подхватить Генсека в любой момент. Приступы, случавшиеся довольно часто еще каких-то пару лет назад, не повторялись, но привычка страховать Леонида Ильича в любой момент, осталась.

— А что ты хочешь? Не молодеем, — произнес Рябенко с горечью. — Ужинать будешь?

— Спасибо, Александр Яковлевич, я, пожалуй, откажусь.

Приехав домой, отправил Лиду домой. Сегодня хотелось побыть одному. Аська уже освоилась в доме, и сейчас тащила сшитого из старой шубейки зайца на свою лежанку.

Я не стал ужинать, хотя Лида наготовила, как на роту солдат. Просто выпил чая.

Ночью долго не мог уснуть, обдумывая сложившуюся ситуацию. Уничтожение Советского Союза вменяли в вину как иностранным разведкам, так и доморощенным иудам. Обвиняли тех же Горбачева, Ельцина, всевозможных Чубайсов и Гайдаров и иже с ими, не понимая, что они были пешками на шахматной доске того времени.