Орда (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Вот как? — желание заполучить громкое оружие перевесило желание вспылить и наорать на Кильди, — как он выглядит, племянник? — Кильди был сыном его родной сестры Азады.

— Урус — богатур. Высокий, широкие плечи, рыжая борода. Глаза старые, серые, а сам не очень стар. Можно ведь попробовать получить громкое оружие через генуэзских купцов. Мать говорила, что в устье Днестра есть их колония Самастро (Белгород-Днестровский) и оттуда они ходят до Галича, — видя, что дядя не пришёл в бешенство, предложил тысяцкий.

— Я поеду завтра на встречу с князем. Иди. У меня болит живот, даже думать тяжело, не то что говорить. поставь десяток дополнительной стражи, и чтобы мышь сюда не проскользнула. А я попробую уснуть. Иди.

Событие шестьдесят четвёртое

Кебехсенуф («Тот, кто омолаживает своих братьев») — в древнеегипетской религии заупокойное божество, один из четырёх сыновей Гора. Кебехсенуф был богом защиты и Запада, охранял кишечник умершего. Его изображали в виде божества с головой сокола.

Главное в любой войне что? Да все знают — деньги. Хренушки, наслушались злобных карапузов пузатеньких. Главное в войне — сытое войско. Генерал Мороз только помог фельдмаршалу Голоду с карапузиком разделаться. Андрей Викторович читал, что по кольцам деревьев и воспоминаниям очевидцев записанным, тогда модно ведь было дневники писать, морозов вообще толком не было, так — прохладно, опять же Березину войска Наполеона пересекли совсем не в Рождественские морозы. Витгенштейн там побил их немного 14 ноября. Какие там морозы в Белорусии 14 ноября? Кто-то нарисовал картинку со снегом и закутанным в попону французиком, а ещё эти же французики и нагличане всякие, чтобы принизить нашу победу придумали этого генерала Мороза. Нет, не доблесть русских солдат сгубила Великую армию, не бесстрашие офицеров, не гений генералов, не подвиг простых крестьянок Кожиных, нет, Великую армию сгубил предательский генерал Мороз. А наши подпевалы и жополизы шелкоперистые и рады, подхватили утку и раструбили, обесценивая победу.

Вот фельдмаршал голод — это да. Они — французики, поляки, австрияки и прочая, и прочая, съели всех лошадей, половину трупов… Может и не половину, но съели. А всё потому, что их погнали Барклай де Толли Михаил Богданович, Витгенштейн Пётр Христианович, Кутузов Михаил Илларионович по старой дороге, где они уже всё съели.

Для войны нужно мясо, крупы и сено. И есть места, где ни за какие деньги их купить не невозможно.

— Санька, берёте по сотне стрельцов-лучников… каждый из ваших десятников… м… Да, берете тысячу стрельцов, всех, кто на лошадях, и обходите прямо сейчас поле это и город по дуге приличной, с тем расчётом, чтобы к сумеркам оказаться у ордынцев в тылу. Задача простая — истребить всех фуражиров. Под утро подходите к самому войску и закидываете их стрелами. Стрелять пока колчаны не опустеют. Потом по той же самой дуге бегом назад. И учтите, без вас, без этой тысячи, мы тут проиграем.

Андрей Юрьевич понимал, что рискует, на самом деле, если не успеют антифуражиры вернуться, то его тут раздавят. Останется меньше четырёх сотен лучников и две сотни арбалетчиков против тысяч конных лучников. Ссыкотно. Но если лишить войско Орды провизии, а ещё главней — фуража для коней, то оно побежит отсюда не хуже Цветочного капрала Буонопартия. (В оригинале, дословно, «фиалочный» с фр. Caporal la Violette. Это прозвище было дано ему его французскими друзьями, когда он жил в изгнании. Они выражали надежду, что он вернется весной, когда зацветут фиалки.).

Самое интересное, что так и произошло. День фиалок наступил 1 марта 1815 года, потому что после бегства Наполеона с Эльбы именно в этот день он высадился в Гольф-Жюане с 800 солдатами и двинулся на Париж.

На переговоры профессор Виноградов вообще не надеялся. Толку разговаривать с генералом, пусть нойоном, если всё решает сам хан Узбек. Этот гад не пришёл, (подлый трус), то ли шкурки мышиные не сработали, то ли он сейчас собирает настоящее войско. Если у товарища Узбека владения до Байкала и Памира, то нужно много времени, пока оттуда войска подойдут. Да до Байкала гонец только доехал сейчас, если Узбек его в тот же день, что мышиную дань получил, отправил. А до Тибета через все эти степи и пустыни, может, и не добрался ещё. А ведь это гонец. А войско со скоростью тридцать километров в сутки будет год добираться. Да ещё передыхи делать. Они ведь с собой овец гонят.

Что может ему Баба-оглу предложить? Уйти вместе с огромным выходом и мастерами, которые умеют порох делать? Даже не смешно. Зачем вооружать врага? Сейчас порох делают только в монастыре под охраной людей и высоких стен.

Да, туда возят землю из конюшен и коровников. И чего? Какая связь обоссаной земли со взрывом? Те люди, что получают селитру, не знают состав пороха. Те люди, которые в другом монастыре превращают серу в порошок в ступках, тем более не знают. Третьи перетирают в пыль древесный уголь в третьем монастыре. И чего? Они про селитру и не слышали. И только на пороховой мельнице три человека владеют этим секретом. И они живут в монастыре за стенами, и их уговорить перебраться в Сарай невозможно. Отравить тоже не просто. Теперь еду им готовят специальные проверенные монашки. Так ведь ещё нужно связать этот монастырь со взрывами. Тут целую разведывательную сеть надо иметь во Владимире. Не, не просто этот секрет добыть даже своим славянам, а ордынцам совсем не просто.

Вывод простой для ордынцев, им нужно либо купить секрет, либо завоевать Владимир. А значит, не о чём ему с нойоном разговаривать. Так что сорвать переговоры Андрей Юрьевич, посылая тысячу человек на ночную акцию, не боялся. Биться придётся и так, и эдак, не отдавать же такой секрет, а биться с ослабленным противником легче.

Возвращаться сотни стрельцов начали, когда солнышко уже показалось из-за горизонта. Андрей Юрьевич всю ночь не спал, переживал, прислушиваясь к звукам на той стороне поля.

Глава 24

Событие шестьдесят пятое

Тонакатеку́тли (исп. Tonacatecuhtli — «владыка нашего существования») — верховный бог в мифологии индейцев Центральной Америки. А ещё бог пропитания.

— Докладай! — Андрей Юрьевич наскоро умылся и прихлёбывая, неполучившийся сегодня, кофе стал слушать вернувшегося с совещания десятников диверсантов Саньку.

Вернулись девять из десяти сотен, и профессор, проведший из-за переживания за них практически бессонную ночь, выглядел осунувшимся, глаза ещё покраснели и мешки под ними организовались. Получается, вообще, две уже ночи практически без сна. И днём ведь не покемаришь. Звуки рогов с той стороны, которые сейчас звучат, точно бы разбудили.

— Потери есть, княже, в сече у Житомеля пятеро полегло и отстали или сбежали, неведомо то, семнадцать стрельцов. И сотня с Емелей не вернулась, — забубнил, явно огорчённый этой непоняткой с исчезнувшими стрельцами, главдиверсант.

— Емеля вечно жадиной был, вернётся, — успокоил пацана профессор, хотя сам так спокоен не был. Обеспокоенные вчерашними нападениями ордынцы могли и засаду подготовить на эту ночь. Хотя, тогда не понятно почему другие в эти засады не попали, ну и главный аргумент, хоть кто-нибудь да выжил бы и прискакал, рассказал о провале миссии.

— Фуражников этих побито три отряда, оба назад с зерном возвращались. Зерно и арбы с лошадьми доставлены сюда. А Микулы сотня напала на пастухов, что овец стерегла, большое стадо. Пастухов перебили, а стадо пятеро воев погнали к Возвяглю… А я же это говорил уже. Ещё сотня Горыни наткнулась на табун лошадей. Несколько сотен. Охрану тоже перебили. Там тако же пятеро погнали к Возвяглю. Остальные фуражников не нашли. Под утро лагерь обстреляли и вернулись. Сколько потери у поганых не знают, я за свою сотню тоже не скажу, но богато полегло нехристей.