Испытание морем (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Правда? Сеньор Иньиго, вы так милостивы, — он попытался подползти ближе на коленях, чтобы поцеловать мне руку.

— Сеньор Авраам, давайте вернём женщину на кухню, а сами займёмся делом, — я ещё раз показал ему, что он может встать и мужчина, видя мой нетерпеливый жест, тут же это сделал.

Появившемуся управляющему, я показал на белоснежную скатерть, затем на мокрое пятно от плевка.

— Подай мне пожалуйста чернила, Алонсо.

Он это сделал и я взяв чернильницу в руки, наклонил и стал водить баночкой по скатерти, проливая едкую жидкость, которая тут же впитывалась в тонкую льняную ткань, особенно много выливая в место, где был плевок. Все трое удивлённо смотрели за моими манипуляциями.

— К той работе, которая есть сейчас у Сары, добавилась ещё одна, — мягко сказал я, обращаясь к Алонсо, — теперь по ночам, она вместо сна будет отстирывать эту скатерть, пока её совсем не отстирает. Проследи пожалуйста за этим.

Управляющий изумлённо посмотрел на девушку, на скатерть, которую можно было только выбросить после того, как я разлил на ней столько чернил, но конечно же поклонился мне.

— Как скажете сеньор Иньиго, я лично за этим прослежу.

— Благодарю тебя Алонсо, — кивнул я и продолжил, — попроси Бартоло принести новые чернила, стол и скатерть, нам с сеньором Авраамом предстоит сегодня много работы.

— Ты отдашь меня ему? Этому уроду? — девушка обратилась к дедушке на местной смеси языков, — ты же видишь, что он уморит меня работой! Какой ты дедушка мне, после этого⁈

— Если родители не дали тебе нужного воспитания, — вместо вздрогнувшего старика, ответил ей я, показывая, что знаю и этот местный диалект, — это придётся теперь сделать мне.

— Алонсо можешь её увести, — попросил я управляющего, пока она действительно не наговорила того, после чего мне останется только её убить. У всего его пределы, даже у моего терпения, а мне не хотелось бы портить из-за неё отношения с раввином и главой иудейской общины Сеговии.

Кастилец, несмотря на гневные крики увёл Сару, а я спокойно повернулся к грустному иудею, сказав, будто ничего не случилось.

— Приступим, сеньор Авраам?

Он молча кивнул, подвигаясь ближе. Я, же доставая бумагу и перья, дождался, когда Бартоло принесёт мне новый стол, скатерть и чернильницу, а затем вызвав из памяти Евгения Орлова образец договора ассоциативного банка, стал просто переписывать его на бумагу, внося лишь корректировки с поправкой на время.

Иудей с огромным изумлением смотрел, как я лист за листом, практически без заминки писал договор, остановившись только тогда, когда он был закончен. На всё у меня ушло меньше часа.

— Держите, сеньор Авраам, — протянул я ему исписанную ровным, красивым почерком кипу бумаг, — знакомьтесь, я готов выслушать ваши поправки.

Иудей трясущейся рукой взял листы, стал читать, и по мере чтения его брови поднимались всё выше и выше. Он прервался только однажды, с огромным изумлением посмотрев на меня и задал единственный вопрос.

— Но как, сеньор Иньиго? Как такое возможно?

Я лишь хмыкнул, показав ему рукой, чтобы он продолжал читать. На это ему потребовалось время, но когда он закончил, то иудей вздохнул и положил листы на стол, переведя на меня задумчивый взгляд.

— Не знаю сеньор Иньиго, как подобное возможно, но это самый полный, структурированный, исключающий двойственные толкования договор, из всех, что я видел за всю свою жизнь. У меня просто нет слов.

— А замечания? — улыбнулся я.

— Они есть, но настолько незначительные, — он взял перо и внёс пару корректировок по процентам и срокам, которые были для меня вполне приемлемыми.

— Меня устраивает, — я ознакомился с правками и посмотрел на него.

— Тогда зовём нотариуса, чтобы переписал на чистовую в трёх экземплярах? — поинтересовался он.

— Да, и думаю будет правильным сегодня же его подписать, — решил я, — раз теперь у меня есть представительство банков в Кастилии, мне не нужно будет открывать отдельный филиал, лишь небольшое представительство, которое будет отслеживать деятельность ваших филиалов в городах, а также обрабатывать их заявки на междугородние и международные переводы денег.

— То есть вы вообще не будете открывать банк работающий непосредственно с клиентами? — удивился он.

— Зачем? — я внимательно посмотрел на него, — я буду брать проценты за все переводы и обращения в материнский банк и мне этого будет достаточно. Тем более, вы ведь не откажите мне в кредите, если он мне потребуется?

— Разумеется, сеньор Иньиго, — быстро ответил Авраам, — сколько вам нужно?

— Шестьдесят тысяч флоринов, — улыбнулся я, а он закашлялся от произнесённой суммы.

— Простите сеньор Иньиго, но мне столько не собрать, — покачал он головой, — это слишком много для моих возможностей.

— Авраам, — я внимательно на него посмотрел, — я подготовлю методички для вашей новой деятельности, новые правила работы, и первое, что вам нужно будет сделать, когда соглашение вступит в силу, это внедрить это всё в работу. Поскольку я дам вам лишь три месяца до первого аудита, после чего начну штрафовать за неисполнение моих требований.

— Кто будет проводить аудит? — спросил он.

— Иосиф Колон, вы с ним познакомились в прошлый мой визит к вам домой.

Авраам кивнул.

— Весьма достойный человек, у меня нет вопросов к его работе, сеньор Иньиго.

— Что же, тогда зовём нотариуса, — кивнул я и мы успели ещё пообедать с Авраамом Сениором, когда наконец документы были готовы. Мы подписали, заверили их и полностью довольные друг другом расстались. Я пообещал ему за неделю предоставить все необходимые правила работы его банков, чтобы они соответствовали стандартам банка Медичи. Конечно, я так говорил только для него, поскольку это были больше мои стандарты, чем флорентийские, но раз он принимал правила игры по-новому, то почему бы мне не сделать так, чтобы местные банки работали по лучшим стандартам качества, да ещё и имели меньшие проблемы с церковью, чем это было сейчас.

Глава 27

5 ноября 1457 A . D ., Сеговия, королевство Кастилии и Леона

— Марта, я сколько раз просила тебя не помогать мне, — иудейка нехотя отодвинулась, когда рядом опустилась женщина и стала помогать золой тереть ткань, на которой серые пятна никак не хотели отстирываться. Скатерть давно превратилась в замызганную тряпку, а пятна от чернил, которые пролил на них проклятый мелкий тиран никак не хотелось отмываться.

— Увидит сеньор Алонсо, нам обоим попадёт, — попыталась она остановить флорентийку, но та покачала головой. Язык она не знала, ни кастильский, ни латинский, так что общение было только жестами и простыми словами.

— Бог всё видит, — вздохнула та, продолжая тереть злополучную тряпку, которую Сара возненавидела всей душой. Она уже сто раз корила себя за несдержанность и тот плевок, поскольку вот уже неделю приходилось по ночам спать урывками и мусолить проклятую тряпку, которая и не думала отстирываться.

Словно сглазив, комнату осветила свеча, которую внёс внутрь мужчина.

— Марта, — появился управляющий, увидев двух женщин там, где должна быть одна, — я просил тебя не помогать иудейке.

Повариха поднялась и посмотрела на дворянина, который стал проявлять к ней последнее время явную заинтересованность, как мужчина.

— Сеньор Алонсо, это жестоко, то, что она вынуждена не спать и заниматься бесконечной стиркой без малейшего шанса на то, чтобы отстирать это пятно, — она посмотрела ему в глаза, — это просто медленная пытка, а не задание.

Он пожал плечами.

— Ей повезло, что её не запороли до смерти, как это сделал бы любой другой кастильский аристократ, если бы при нём произошло то, что вытворила эта дура, — он посмотрел на Сару и покачал головой, — как такое вообще тебе в голову пришло, я не понимаю.

Марта сделала два шага и взяла обоими руками, руку дворянина.

— Сеньор Алонсо, мне так тоскливо вечерами, я здесь одна, — тихо произнесла она, видя, как тот закашлялся, — вы ведь не скажите ничего, сеньору Иньиго?