Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

— Ты кто такая?

Молчит, смотрит заворожённо, словно из нас двоих — я странный.

Хотел было подойти ещё ближе, чтобы оказаться к странной девушке поближе, но краем глаза заметил неподалёку группу людей в чёрных одеждах — личная дружина князя Новгородского. Кажется, это они возят девушку с собой, и им очень не нравится, что я интересуюсь ею. Сразу видно: таких людей лучше не злить.

— Ну ладно, — говорю. — Бывай.

Отхожу, кивнув на прощание стражнику.

Моя работа в городе сделана: инструмента накупил, пора возвращаться в родное село.

Хотелось бы на князя посмотреть, конечно, но это человек опасный. Лучше быть от него как можно дальше.

Иду к выходу из города, несу за спиной мешок с барахлом. Настроение — прекрасное, погода — замечательная, денёк — лучше всех.

Вдруг позади раздаются какие-то крики, суматоха. Опять кого-то побили наверное: на Перепутье такое сплошь и рядом. Но меня это уже не касается — нужно как можно скорее вернуться в Вещее. Август, пора собирать урожай.

Только ощущения странные появились. Будто бы кто-то постоянно на меня смотрит, будто я больше не один путешествую, а в компании с кем-то. Но это духи земли, наверное: они известные пакостники.

До появления крепости Стародум из земли осталось 45 дней.

Глава 3

Воевода закрыл глаза.

Он был уверен, что больше никогда их не откроет.

До Вещего далеко, но если идти быстро и без перерывов, то к вечеру успею.

Вот и иду.

И разумеется, просто так путь пройти не мог. Не в то время и не в тех краях живём, чтобы путешествовать по лесной дороге без приключений. Не умертвие, так леший обязательно из чащи вылезут.

В этот раз, правда, опасность пришла не со стороны чудищ неведанных: позади послышался топот бегущих ног, и на тропе между деревьев показались два силуэта. Чёрные одежды, чёрные маски. Сразу видно, совсем не дружелюбно настроены.

Люди из княжеской дружины. Говорят, это как стража, но не стража. Целая армия палачей.

Отхожу в сторону, уступая им дорогу, но они останавливаются возле меня.

— Как звать? — спрашивает один, повыше.

Смотрю, а у них не глаза — пузыри кровавые. Там, где должны быть белки, только бурые пятна с крохотными точками зрачков. Теперь понятно, почему они лица скрывают — страшилища ещё те.

— Как звать? — громче повторяет другой.

«Солги! — звучит голос в голове. — Не называй им своё настоящее имя».

От удивления я даже дёрнулся, что очень напрягло людей в чёрных одеждах. Никогда прежде не слышал голосов в голове и не думал, что такое случится со мной. Значит всё, скоро буду голый испражняться посреди деревни, как это случилось со старым Лесьяром. Тот тоже поначалу с воздухом разговаривал.

Впрочем, называть своё настоящее имя я не собирался: не те люди передо мной, с кем хотелось бы присесть и молока с хлебом выпить.

— Никанор, — говорю.

— Что в мешке?

— Да так, ничего особенного.

— Выворачивай.

Повелительный тон мне не понравился.

— Мне могут приказывать всего несколько человек и вы — не из их числа. Так что если под масками не прячутся лица моего папани и нашего попа, что вряд ли, поскольку они покрасивее будут, то можете смело проходить мимо. Ничего я показывать не буду.

— Мешок выворачивай, живо! — рявкает высокий.

— Ещё чего! Разбежались.

Черномасочные переглянулись, словно впервые встретили человека, который им возражает. Это городских они могут напугать своими рожами, а у нас в лесу такие вещи происходят, что на уродов никто и внимания не обратит.

— Послушай, Никанор, — произносит высокий. — Ты нам очень не нравишься.

— Оно и понятно, — говорю. — Я всем не нравлюсь.

— Открывай мешок или это сделаем мы. На твоём трупе.

— У меня встречное предложение. Я открою мешок, но всё, что окажется внутри — я засуну вам в задницы. Чтобы неповадно было простых людей обирать.

Высокий тянется за спину, но ждать, пока он достанет оружие я не собираюсь. Бросаю мешок на землю, после чего со всего размаха бью его в то место, где должна быть борода.

Отреагировали они мгновенно, надо отдать должное.

Высокий полетел на землю, но до неё не дотронулся. Вернулся в изначальное положение, аки неваляшка. Поменьше и вовсе выставил руку вперёд, отчего я почувствовал странное тепло, расходящееся от груди к рукам.

И тут, ни с того, ни с сего, мой собственный кулак бьёт меня по лбу.

— Э, — успел я вымолвить перед новым ударом.

Мой левый кулак угодил в висок, а большой перст правой попытался выдавить глаз. Ноги подкосились, тело задёргалось точно в припадке. Я принялся избивать самого себя, точно малолетка, которого схватили старшаки и принялись его собственными руками стучать по макушке, ухахатываясь со своей шутки.

Только сейчас всё происходит без прямого контакта от других людей.

Левая рука тягает за ухо, правая пытается ударить по шарам.

Невероятным усилием воли заставляю своё тело успокоиться и подняться на ноги. Приходится сжимать зубы до боли, сопротивляясь чужой воле.

Теперь понятно: мелкому лес дал вот такую силу. Заставлять людей причинять самому себе вред. Но работает это только на слабаков и трусов, или застав человека врасплох. Если воля сильнее, чем у обладателя силы — не подействует.

Хорошо, что у него не высокая ступень — вторая или третья. Сопротивляться можно.

Впрочем, черномасочные на это и не особо рассчитывали. Пока я валялся на земле, высокий успел выхватить из-за спины огромную дубинку — не чета моей палице. Замахнулся и уже опускает удар мне на голову, собираясь превратить макушку в кровавую кашу.

Скорее неосознанным движением, чем желанием, моя рука тянется за оружием на поясе. Я столько раз проделывал это, что рука сама тянется к палице, когда появляется опасность.

Однако в этот раз произошло ещё одно чудо.

Уже сбился со счёту, какое именно за сегодня.

Поднимаю руку, чтобы отразить удар огромной дубины и тут же понимаю, что в руке у меня не маленькая дубинка, а красивый, длинный, красный меч, непонятно каким образом оказавшийся в ладони.

И меч этот так легко проходит сквозь дубинку, точно её из соломы сделали, а не из высушенного дерева. Короткий черенок остаётся у человека в руке, пока остальная часть падает на землю.

Непонятно, кто удивился больше: они или я.

— Что? — вздыхает черномасочник пониже.

— Это он, — отвечает второй. — И по возрасту подходит.

— Сука у него!

Не дожидаясь, пока они сделают новый выпад, шагаю вперёд, взмахнув оружием слева-направо, собираясь всадить его как можно глубже в шею высокого, однако оружие прошло его тело насквозь, как по воздуху. Мгновение, и супостат падает на землю: голова и левая рука отдельно от остального тела. Только кровь пульсирующим фонтанчиком выливается на землю.

Черномасочник пониже развернулся и дал дёру. Не потому, что испугался — эти типы выглядят как мертвецы и наверняка ничего не боятся. Ушёл доложить о произошедшем своему хозяину.

Допускать такого нельзя.

Замахиваюсь, чтобы запустить меч ему в спину, как чувствую: оружие меняется. Превращается из меча в копьё. Метаю его в спину убегающему и оно, пройдя навылет через грудь, вонзается в землю и уходит глубоко в почву.

Чудеса!

— Пощады! — булькает кровью мелкий.

Он снял маску, поэтому я как следует смог рассмотреть его лицо: уродливое, всё в чёрных и красных пятнах, гниющее заживо. Если бы не маски, люди шарахались бы от них как от больных чумой.

Решение о пощаде я принять не успел: человек замер без движения с открытыми глазами. Несколько чёрных духов смерти появились рядом с раной на его груди.

Вот и стоило начинать драку? Никогда не знаешь, когда наткнёшься на человека, владеющего оружием лучше тебя. Пусть я и выгляжу как деревенщина в простой рубахе и портках, но никто не может сказать, насколько хорошо я сражаюсь. И это им ещё повезло, а могли наткнуться на кого-то из старой дружины Стародума, что по слухам в этих землях живёт.