Ливония. Продолжение (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Ещё из минусов Ливонии можно назвать то, что, как и во всём мире у них ни гранат, ни бомб ещё нет. Первые настоящие чугунные бомбы и гранаты в Реальной истории появятся через сто с лишком лет. Сейчас пытаются кидать глиняные горшки с разными смесями, но в армиях это не прижилось. Чаще всего такой горшок взрывается в руках «гренадёра» или не взрывается, успев разбиться. А все артиллеристы стреляют либо каменными ядрами, либо щебнем. Ну, даже пусть будет у рыцарей семь чугунных ядер. Даже восемь. На всю Ливонию. Ладно, круглое число — десять чугунных ядер размером с теннисный мячик. Страшное оружие. Это против шестнадцатикилограммовой мины от стадвадцатимиллиметрового миномёта, в которой более четырёх килограмм улучшенного пороха.

Как улучшенного? А целая история.

Глава 3

Событие седьмое

Можно не сомневаться, что тысячи учёных в будущем, даже целые институты, и тысячи алхимиков в прошлом, и сейчас ещё, вот прямо в эту самую минуту, пытаются улучшить порох. И Боровой, если бы у него был под рукой приличный алхимик и университет какой немецкий смог бы подсказать и помочь этому алхимику, как сделать нитроглицерин, как динамит и как бездымный порох. Но чего нет, того нет. Хотя, не всё так печально.

Есть Филька. Это Юрий Васильевич одного из выпускников школы лекарской, углядев в нём склонность к экспериментам, внедрил в Пушкарский приказ. Сам построил для него каменную лабораторию на полигоне роты Коробова и засадил улучшать имеющийся порох. Было это три года назад. Бежит же время.

Если известны три компонента, то подобрать оптимальный состав не так и сложно. Тем более, что в голове у Борового было… Как-то читая монографию историка с их кафедры, Юрий Васильевич узрел там интересные цифры, хмыкнул, и на обеде в столовой институтской, поймав автора, поинтересовался у доцента Сидорчука, откуда он эти цифры взял. Тот почесал затылок наклонился к Боровому, словно вокруг куча иностранных шпионов, и, понизив голос до шёпота, сказал, что есть у него приятель, охотник заядлый и химик по совместительству, и он рассказывал на охоте, что сам вывел идеальное соотношение серы, селитры и угля. И оно отличается от общепринятого. Считают, что для максимального взрыва нужно семьдесят пять процентов селитры в порохе, и именно столько стало в дымном порохе к концу девятнадцатого века. Так вот, это заблуждение и селитры должно быть шестьдесят пять процентов. А серы и угля… вот тут память подвела, чего-то семнадцать процентов, чего-то восемнадцать. Ну, это же не сложно проверить. Всего два эксперимента нужно всего-то провести. А ещё проверить про заблуждение и поработать над составом, где селитры семьдесят пять процентов, тоже подбирая количество других ингредиентов. Ну пусть пара десятков проб. И ошибок. Вполне решаемые проблемы.

И ведь Филька, поставленный провести эти эксперименты, подтвердил сказанное доцентом Сидорчуком, на самом деле, на глаз по крайней мере и, если сравнивать по дальности разлётов осколков гранаты, бомбы и мины идеальное соотношение в порохе ингредиентов селитры — 65%, серы — 17%, а угля — 18%.

При проверке пороха с семьюдесятью пятью процентами селитры оптимальный состав двух других компонентов получился при их равенстве. Серы и угля по двенадцать с половиной процентов. Однако Боровой дал указание Фильке поработать над возможностью снижения серы в порохе. Получилось, что если в порох с семьюдесятью пятью процентами селитры добавлять только десять процентов серы и пятнадцать процентов угля, то результат не сильно отличается от оптимального. Ну, а если результат одинаков, то зачем платить больше. Пока сера вся привозная, и она очень дорога, и за неё приходится платить пушниной или серебром. А мягкая рухлядь, при покупке её купцами иностранными в России, чуть не в десять раз дешевле, чем в Европе. Пользуются гады своей монополией. Ничего, скоро появятся англичане, а ещё скорее присоединится к России Ливония, обеспечив выход российским товарам на европейские рынки без посредников шведов и монополии Ганзы.

На этом эксперименты не закончил Филька, он же Филипок, он же Филипп, он же Филипп Фёдорыч, как его ратники Коробова уважительно называют за вечно измазанный углём, но серьёзный такой вид, ну и за знания, все к нему с болячками идут, хоть есть и несколько штатных докторусов при роте. Филька не только лекарства прописывает, а объясняет, как и что при этом работает, как отвар или мазь готовится, просвещает воев. Народ к знаниям тянется и к Фильке, понятно.

Следующими попытками изменить порох стали опыты, в которых поставлен главный для России вопрос, а чем можно дефицитную пока серу заменить. Вот на это у Филиппа Фёдоровича ушло полтора года. И чудо произошло. Он получил несколько порохов, в которых серы не было вообще. Первым он изобрёл, ну или повторил чьё-то изобретение, двухкомпонентный порох. Только селитра и уголь. Восемьдесят процентов селитры и двадцать угля. Вот только уголь нужно не простой. Нет, так-то тот же древесный уголь, только пиролиз в котором прошёл не до конца, получается такой коричневый уголь. Изобрёлся такой порох у Фильки почти случайно. Повезло. Хотя в данном случае поговорка: «Везёт тому, кто везёт», в самую жилу. Пришла очередная партия древесного угля, и он оказался недожжённый. Сверху хитрые углежоги положили в корзины нормальный, а под ним этот коричневый. Филька долго ногами топал и кары на голову подьячего, пропустившего брак, призывал, а потом решил попробовать, сильно ли ухудшится порох, если применить такой уголь. Ну, и раз он пробовал разные примеси к пороху, то и решил попробовать исключить именно из этого серу. Она кончилась у него в лаборатории, и нужно было на склад идти, а там дождь нудный осенний на улице. Горел порох неровно, и дорожка из него, если её поджечь, иногда гасла, но спрессованный в гранате, этот порох мало чем уступал по взрыву покупаемым у немцев порохам с серой.

А ещё один порох Филька изобрёл недавно из совсем уж местного сырья, и более того, практически из отходов. Из сосновой живицы гонят скипидар. При этом в остатке получается канифоль, спрос на которую гораздо меньше скипидара. Привезли её на полигон, чтобы лодки просмолить, да лишку привезли. На улице у лодок осталась куча целая. Главный изобретатель порохов шёл мимо, зачерпнул пригоршню и показалась ему, что на серу материал похож, почему бы не попробовать. Заменил серу на превращённую в порошок канифоль и оказалось, что врыв даже лучше, чем у покупных немецких порохов, и дыма ещё получается в два раза больше. Мины попробовали с таким русским порохом. Бабахнуло от души — замечательно. И взрыв сильный и дыма вонючего, едкого полно. Считай — бонус к рёву Фенрира, ещё и дымовая атака. Теперь все мины делают именно с этим «русским» порохом. Ждут рыцарей сюрпризы, должны понравиться.

Событие восьмое

Химия, химией. Но порох — это не только состав, но и способ приготовления и способ калибровки.

Если вы просто-напросто возьмёте и перемешаете серу, селитру и уголь в виде порошка, то получите сероватый порошок, который мгновенно сгорает, но не взрывается. Ясно, что такой результат никому не нужен.

Эту «инструкцию» Юрию Васильевичу рассказали на пороховом дворе на окраине Москвы. Боровой пришёл тогда с Филькой, только завербованным в изобретатели пороха… года три назад и попросил показать им, как делают пороховую мякоть. Вот «пороховщики» и рассказали, что если нужно добиться именно взрыва, а не горения, то только путем тщательного перетирания-перемешивания. Селитру, древесный уголь и серу тщательно смешивали в медной или бронзовой, а то и деревянной ступке и долго толкли, чтобы смесь превратилась во взрывчатое вещество, требовались сутки работы. В две смены люди трудились. В результате получался тонкий как пудра порошок. Артиллеристы на Руси назвали его «пороховой мякотью», а в Европе серпентином, — по имени примитивной пушки, в которой он использовался при своём появлении.