— Это безумие, — произнёс Анатолий, не оборачиваясь. — Полное и совершенное безумие.
— Прекрати ныть, Толя, — отрезала Евдокия Павловна. — Неужели ты настолько трус? Где твоя родовая гордость?
Она фыркнула, поправляя безупречно уложенные седые волосы.
— В моё время мужчины из рода Волконских не дрожали перед опасностью. Не то что нынешнее поколение…
— Вы не понимаете, — тихо возразил Анатолий. — Этот человек опас…
— Дмитрий недавно долго беседовал с… с этим. — перебила его Евдокия. — Наедине. О чём-то крайне важном. И сказал, что все улажено.
Они достигли нижнего яруса подвала. Здесь температура резко падала, а воздух становился спёртым и влажным. По обеим сторонам коридора тянулись массивные двери из закалённой стали — магические сдерживающие камеры, построенные ещё прадедом нынешних Волконских.
— Да он даже не человек! — внезапно повысил голос Анатолий, останавливаясь перед последней дверью. — Не понимаю, как Дмитрий может доверять этому… существу.
В прорезанном на уровне глаз смотровом окошке царила абсолютная тьма. Ни звука, ни движения.
Евдокия Павловна негромко постучала по металлической поверхности костяшками пальцев.
— Господин Страйкер, — произнесла она ровным голосом, — у нас распоряжение от Дмитрия Волконского.
Тишина. Затем — тихий скрип, словно кто-то поднялся с кровати. Шаги. В смотровом окошке возникло лицо.
Анатолий невольно вздрогнул. Даже в полумраке лицо заключённого впечатляло: резкие, хищные черты, обрамлённые спутанными тёмными волосами до плеч. Густая щетина подчёркивала волевой подбородок. Но больше всего поражали глаза — пронзительные, насмешливые. Сложные магические татуировки покрывали видимую часть шеи и поднимались к скулам.
— Ну наконец-то, — проговорил Страйкер хриплым голосом. — Я уж думал, молодой Волконский меня тут похоронить решил.
Анатолий, сдерживая отвращение, достал тяжёлую связку ключей и начал открывать замки — сначала обычные, потом магические.
— Дмитрий сказал вас выпустить, — произнесла Евдокия Павловна, наблюдая за процессом. — И сказал, чтобы вы готовились к основному заданию. По его словам, вы в курсе, о чём речь.
Последний замок щёлкнул, и дверь медленно открылась. Страйкер вышел в коридор, потягиваясь, как хищник после долгого сна. Теперь стало видно, что татуировки покрывают не только шею — всё его тело было холстом для мистических символов.
Он растянул губы в улыбке, продемонстрировав неестественно острые клыки.
— Отлично, — произнёс он. — Но нужно связаться с Дмитрием. Слишком долгое затишье… Лютера скоро появится.
— Лютера? — переспросила Евдокия Павловна, нахмурившись. — Кто это?
— Не поворачивайся к нему спиной, — тихо прошептал Анатолий, когда Евдокия Павловна развернулась, чтобы идти к лестнице. — Ни на секунду.
Старая графиня бросила на него презрительный взгляд и достала из кармана элегантного жакета телефон.
— Потомок великого рода, а ведёшь себя как мокрая курица, — проворчала она, набирая номер но позвонить не успела.
В этот момент свет в особняке мигнул и погас.
— Я знал, — внезапно произнёс Страйкер, нервно оглядываясь по сторонам. Его голос дрожал от плохо скрываемой паники. — Я знал, что они придут за мной. Слишком долго я прятался…
* * *
Мы с Костей расположились в комнате. Окно было приоткрыто, впуская прохладный воздух. На небольшом столике между нами — шахматная доска с вырезанными фигурами из чёрного дерева и слоновой кости.
— Шах, — объявил я, передвигая ферзя.
Костя нахмурился, изучая доску. За последние месяцы он изменился, стал жёстче, собраннее.
— Чёрт, — наконец выдохнул он, делая ход королём.
Я улыбнулся и переместил коня.
— И мат, дружище.
Костя откинулся на спинку стула, признавая поражение. Это была наша третья партия, и третья моя победа.
— Ты слишком хорош для человека, который якобы научился играть всего пару лет назад, — проворчал он, потягиваясь. — Такое чувство, что ты десятилетиями оттачивал стратегию.
Я пожал плечами, стараясь выглядеть скромнее.
— Просто логическое мышление. Ничего сверхъестественного.
Как мне подсказали воспоминания, в прошлой жизни я был достаточно хорошим игроком. Серьёзно занимался шахматами в школе, даже выигрывал районные соревнования. Но Косте об этом знать не обязательно.
Расставляя фигуры для новой партии, я услышал звонок телефона. Имя на экране заставило меня нахмуриться — дядя Анатолий. С тех пор, как я внедрил в него свой стержень, он звонил только по важным вопросам.
— Да, — ответил я, прижимая трубку к уху.
Сначала я услышал только тяжёлое, прерывистое дыхание. Затем — хрип, похожий на предсмертный.
— У меня… нет рук и ног, — голос дяди был едва различим. — На нас напали… Дмитрий… они… они всех… я умираю…
Я вскочил на ноги, сжимая телефон.
— Анатолий! Говори нормально, ты не можешь умереть пока я не прикажу, хватит ныть! Кто напал? Где? Говори яснее!
— Бабушка мертва, — продолжил он. — Страйкера забрали. Пришли… люди… в чёрных плащах. Разнесли нас… всех…
Связь прервалась на полуслове, оставив после себя пугающую тишину.
— Пу-пу-пу, — выдохнул я.
Я стоял, глядя в пространство перед собой, пытаясь осмыслить услышанное. Бабушка Евдокия мертва? Страйкер похищен?
— Кость, — моя рука легла на его плечо. — Пойдём. Срочно.
Он поднялся без вопросов. Одного взгляда на моё лицо было достаточно, чтобы понять — случилось что-то катастрофическое.
Мы вылетели в коридор и направились к женскому крылу общежития.
— Катя! — позвал я, не дожидаясь ответа на стук в дверь. — Открывай, это срочно!
Дверь распахнулась почти мгновенно. Сестра стояла на пороге с книгой в руке, её волосы были небрежно собраны в хвост.
— Что за шум? — начала она, но осеклась, увидев наши лица. — Что случилось?
Я протиснулся мимо неё, входя в комнату.
— Закрой дверь, — бросил я. — На поместье напали. Дядя звонил. Покалечен, бабушка убита. Страйкера похитили.
С каждым словом лицо Кати становилось всё бледнее, а глаза — темнее от расширяющихся зрачков.
— Что⁈ — выдохнула она, хватаясь за спинку стула. — Но это невозможно! Охрана, защитные барьеры…
— Всё снесли, — оборвал я её. — Дядя сказал, что это были люди в чёрных плащах.
Костя и Катя переглянулись. Я заметил, как они синхронно напряглись.
— Люди в чёрных плащах, — медленно повторила Катя. — Может быть, Сенат? Или инквизиторы?
— Не думаю, что это официальные структуры, — покачал головой Костя. — Слишком… варварский подход. Обычно даже при арестах дворян соблюдается определённый протокол.
— А Страйкер… — Катя прикусила губу. — Он ведь не…
— Нет, — перебил я. — Страйкер не с ними. Его похитили, а не освободили.
Катя на мгновение замерла, затем решительно подошла к своему столу и выдвинула нижний ящик. Оттуда она извлекла тонкий чёрный смартфон.
— Зашифрованная линия, — пояснила она, заметив мой взгляд. — Прямая связь с начальником нашей службы безопасности.
Она разблокировала экран, провела пальцем по замысловатому узору и приложила большой палец к сканеру отпечатков. Телефон издал тихий вибрирующий сигнал, подтверждая идентификацию.
— Говорит Екатерина Волконская, — чётко произнесла она, глядя прямо в экран. — Чрезвычайная ситуация. Родовое поместье подверглось нападению. Есть погибшие. Похищен особо важный пленник. Требую немедленного расследования и преследования, по следу отправьте Маркова.
Телефон на секунду замолчал, обрабатывая информацию, затем из динамика раздался низкий мужской голос:
— Принято, госпожа Волконская. Марков выдвигается через три минуты.
Катя нажала на красную кнопку, завершая разговор, и повернулась к нам.
— Маркова пустят по следу. Если кто и может их выследить, то только он. Но нам нужно действовать с опережением. Кто-то очень могущественный решил нанести удар по роду Волконских, и я сомневаюсь, что они остановятся на достигнутом.
