Его ненависть была настоящей и ощущалась даже физически.
— Я понимаю, — он взял себя в руки, — вы сомневаетесь в моей искренности и ищете в предложении подвох. Даю слово чести, что я говорю правду и ничего не скрываю от вас. К тому же у вас мой сын, князь. И я не буду рисковать жизнью моего единственного наследника.
— Вы же знаете, что ему придётся остаться в княжестве, если он женится на Ксении Петровне?
— Так будет даже лучше, — де Суньига усмехнулся. — Я знаю, каков мой сын, и уверен, что он сможет показать себя. Мне удалось навести справки о вас, князь, и пусть он свяжет будущее с вами, чем вечно будет идальго, продающим свой Талант и шпагу.
— Что же, будем считать, вы меня убедили. Я согласен помочь вашим друзьям и продать оружие. И даже готов отдать его по себестоимости. Но у меня есть встречное условие. Провинции Нижняя Калифорния, Санта-Фе-де-Нуэво-Мехико и Техас отойдут Алеутскому княжеству, и ваши друзья подпишут договор о границах, отказываясь от них официально.
Не то чтобы мне было мало текущих владений. Но лет через сто выход к Атлантическому океану будет нужен моим потомкам. Европейский рынок важен, а торговать через Тихий океан слишком накладно.
— Боюсь, вы хотите слишком многого, князь. Добровольно отдать такие территории они не согласятся.
— Тогда сделаем проще. Они должны согласиться не оспаривать территории, занятые моими войсками. Куда они смогут дойти, там и пройдёт граница между княжеством и свободной Мексикой.
Старший де Суньига хитро посмотрел на меня.
— А если вы не выйдете за текущую границу?
— Тогда я не буду претендовать ни на что. Но если мои войска дойдут до Мехико, я заберу всю эту землю.
Он расхохотался, хлопая себя ладонью по колену.
— Князь, вы неподражаемы. Я передам оба предложения, и пусть они решают сами.
Я вызвал Камбова, ввёл его в курс дела, и мы втроём обсудили будущие переговоры, связь, объёмы поставок и прочие частности. Дальнейшую работу с сепаратистами опричник взял на себя: у него там есть резиденты, и, самое главное, он умеет играть в такие игры. А мне и без этого хватит забот с подготовкой к войне.
Прежде чем уйти, старший де Суньига рассказал ещё кое-что:
— Скорее всего, война начнётся раньше, чем вы ждёте. Говорят, на уровне слухов, что вице-королю из Мадрида передали восемь тысяч золотых дублонов на войну с вами. И пожелание, чтобы в марте вас выбросили из Верхней Калифорнии.
Я прикинул в уме, переводя дублоны в рубли. Вице-королю перепала половина суммы, переведённой из России в Испанию государственному секретарю. Интересно, сколько из этих денег дойдёт до губернатора и сколько реально будет потрачено на боевые действия.
— Благодарю, дон Бернардо, я учту эти сведения.
— И ещё, ваша светлость, у меня есть просьба. Не посвящайте моего сына в нашу договорённость. Молодости свойственно видеть некоторые вещи в превратном свете.
— Он ничего не узнает, в этом нет необходимости.
Мы пожали друг другу руки, и Камбов увёл испанца.
* * *
Третьего февраля рано утром на гасиенду примчался посыльный от Камбова. На границе с испанцами был подан условный сигнал: гранд де Круа просил о срочной встрече со мной. Известие мне не понравилось. По планам, мы должны были увидеться весной, чтобы закрыть нашу сделку. Но, похоже, что-то пошло не так, и гранд воспользовался экстренным способом связи. Пришлось оставить авиазавод на Черницына и поехать на вокзал. Там меня уже ждал Камбов с отрядом опричников.
За осень к Свято-Дмитровскому острогу проложили эфирную дорогу. Так что уже через час я был в крепости, и дальше мы отправились верхом.
Поездка оказалась не самая приятная в моей жизни. Низкие тёмные тучи сыпали бесконечным дождём, не прерываясь ни на минуту. Под копытами хлюпала рыжая грязь, заставляя лошадей скользить. Тонкие ручейки лились с полей шляпы, плащ, тяжёлый от воды, висел на плечах неприятным грузом. Мне-то было ещё ничего, я сушил сам себя эфиром, а вот опричники без Талантов чувствовали себя уныло.
Сорок вёрст через холмы по раскисшим тропам наконец закончились, и отряд подъехал к неприметному узкому броду через реку Аламар, один из протоков Тихуанки. Этим бродом иногда пользовались индейцы, а большинство местных даже не подозревали о его существовании.
Спускаться к реке мы не стали. Остановились на холме под прикрытием деревьев. Я вытащил из кобуры small wand и выстрелил в небо яркой оранжевой звездой, взорвавшейся на высоте маленьким «фейерверком».
Ждать долго не пришлось. Через четверть часа на противоположном берегу реки показался всадник. Хлестнув лошадь, он направил её прямо в бурный коричневый поток раздувшейся от дождя реки. Но ни одна капля не попала на щёгольский плащ и начищенные сапоги — вода под копытами коня стала твёрдой, позволяя пересечь реку аки посуху. Не самый простой фокус для мага его силы, но на меня впечатления не произвёл.
Я оставил Камбова с опричниками и в одиночку выехал навстречу де Круа. Ну-с, посмотрим, стоят ли его новости поездки под дождём.
* * *
— Вы меня обманули, ваша светлость! — де Круа был нервный, словно барышня, увидевшая крысу. У него дёргался глаз, а голос срывался на визг. — Губернатора не лишили должности, вице-король прислал дополнительные войска, а меня сняли с командования!
— Увы, мой друг, политика, — я развёл руками. — Не всегда в ней дела идут, как мы планировали.
— Политика⁈ А вы знаете, что из Мехико прибыли два гранда. Настоящих! — взвыл испанец. — Из тех, что имеют право говорить с королём, не снимая шляпы! Вы понимаете? Я по сравнению с ними щенок! Это настоящая сила! Они раздавят вас, раздавят!
— Прекратите истерику, Леон. Ну гранды, не вижу ничего страшного.
— Не видите? — он тонко взвизгнул. — Они начнут войну против вас через три дня! Я больше не командую, а бегаю за вином для них! Это вы понимаете?
— И что? — я рассмеялся. — Значит, буду с ними воевать, их всего двое.
Де Круа посмотрел на меня, как на безумца.
— Дорогой мой, как бы ни были сильны гранды, у меня есть что им противопоставить. А вам я безмерно признателен за всё, что вы сделали. Ваше желание мне помочь — бесценно. И я просто обязан отблагодарить вас как полагается.
Он дёрнулся, с ужасом глядя на меня. Решив, что его сейчас убьют как лишнего свидетеля. Но я покачал головой и вытащил из седельной сумки мешочек с золотом.
— Держите, мой друг.
Он не поверил, пока не увидел золото и не пощупал монеты. На его лице появилось изумление, смешанное с облегчением.
— Значит, через три дня?
— Д-да, ваша светлость. Атака начнётся на рассвете. Первым ударом они планируют уничтожить вашу крепость Сан-Димитрий. Они окружат её войсками и предложат сдаться. А когда ваши солдаты откажутся — сожгут магией.
— Сомневаюсь, что у них получится.
— А после они хотят быстрым маршем дойти до города и взять его с наскока.
— Это всё?
— Туда уже послали каких-то людей, чтобы они устроили пожары и убили градоначальника.
— Ещё что-то они планируют?
— Н-нет, ваша светлость, больше я ничего не знаю.
— Тогда нам стоит проститься, Леон. Ваше отсутствие не должны заметить.
Он не стал прощаться, а просто развернул коня и галопом помчался к реке. На этот раз он не стал выделываться с водохождением, а просто закрылся подобием щита от воды. А я направился к своему отряду.
* * *
Увидев моё озабоченное лицо, Камбов тут же подобрался.
— Что-то серьёзное, Константин Платонович?
— Наш испанский друг говорит, что губернатор атакует нас через три дня. Объявляй военное положение.
Камбов обернулся и махнул одному из опричников, штатному связисту. Тот сразу скинул ранец, чтобы вытащить переносной телеграф.
— Вызывай в Свято-Дмитровский острог Суворова и Кижа, чтобы к нашему возвращению они уже были там. Пусть Дмитрий Иванович привезёт мой Последний довод. А ты немедленно возвращаешься в Ангельскогорск.
