Оракул с Уолл-стрит 4 (СИ) - Тыналин Алим

Все складывалось даже лучше, чем я мог надеяться. Если удастся успешно завершить операцию «Черное золото» до краха, я получу в руки финансовые козыри, о которых даже и не мечтал.

Глава 22

Благие дела

Нью-Йорк после вчерашнего дождя окутала легкая дымка, сквозь которую едва пробивалось утреннее солнце. Город дышал влажным теплом, предвещая жаркий майский день.

Я сидел в своем кабинете, просматривая последние биржевые сводки и материалы по операции «Черное золото», полученные вчера от Роквудов.

Перспективы захватывающие. Лишь бы все пошло по плану.

Взгляд упал на настольный календарь. Среда, второе число. День моего ежемесячного визита в Приют Святой Елизаветы. Я отложил папку с документами и посмотрел на часы. Пора собираться.

О’Мэлли появился в дверях точно в назначенное время, как всегда безупречно одетый, но с едва заметной усталостью в глазах. Вчерашний долгий день и поездка в Вестчестер сказались даже на нем.

— Машина готова, босс, — сообщил он. — Мартинс проверил маршрут, все чисто. Никаких следов наблюдения.

— Отлично, — я поднялся, застегивая пиджак. — Кстати, Джексон сегодня не за рулем?

— Нет, я отправил его с поручением в Бруклин, — в глазах О’Мэлли мелькнул хищный огонек. — Пусть думает, что выполняет важную миссию. На самом деле доставляет пустые конверты нашему человеку. Все его перемещения под контролем.

— Хорошо. — Я выдержал паузу. — Сегодня никаких костюмов от Brooks Brothers и роскошных автомобилей. Переоденемся в машине в более скромную одежду.

— Как всегда, в первую среду месяца, — кивнул О’Мэлли. — Все подготовлено.

Через полчаса наш автомобиль, теперь уже не Packard Twin Six, а непримечательный Ford Model A, въезжал в один из беднейших районов Нью-Йорка. Узкие улочки, обветшалые многоквартирные дома, развешанное между окнами белье, и повсюду дети, играющие прямо на мостовой, сидящие на пожарных лестницах, помогающие матерям нести тяжелые сумки с продуктами.

Я снял шляпу, галстук и дорогой пиджак, оставшись в простой белой рубашке. О’Мэлли тоже переоделся, хотя его массивная фигура все равно выделялась среди местных жителей. Мартинс остался в машине, внимательно поглядывая по сторонам.

Приют Святой Елизаветы располагался в трехэтажном кирпичном здании бывшей текстильной фабрики. Когда-то эти стены видели тяжелый детский труд, теперь же здесь нашли прибежище дети, оставшиеся без родителей.

Мартинс припарковался у входа. Сквозь открытые окна доносились детские голоса, смех и едва слышное пение. Урок музыки, одно из нововведений, которые я финансировал в прошлом месяце.

— Странно, — тихо произнес О’Мэлли, когда мы поднимались по истертым каменным ступеням. — Еще вчера вы вели переговоры о многомиллионных сделках с Роквудами в их дворце, а сегодня…

— Сегодня я занимаюсь действительно важными делами, — закончил я за него.

Тяжелая деревянная дверь открылась, и нас встретила сестра Мария, управляющая приютом. Невысокая женщина лет пятидесяти, с добрыми глазами и натруженными руками. Ее лицо всегда светилось какой-то внутренней силой, несмотря на все трудности, с которыми ей приходилось сталкиваться ежедневно.

— Мистер Стерлинг! — она улыбнулась, протягивая руку. — Дети ждали вас с самого утра.

— Сестра Мария, — я пожал ее руку, — рад видеть вас в добром здравии. Как продвигаются наши проекты?

— Идите, посмотрите сами, — она повела нас внутрь здания. — Строители закончили ремонт крыши на прошлой неделе. Теперь у нас не протекает даже во время сильнейших дождей. А новый медицинский кабинет, это настоящее чудо!

Мы прошли по длинному коридору с недавно выкрашенными стенами. Всего пару месяцев назад это место выглядело заброшенным, с отслаивающейся краской и прогнившими половицами. Теперь же здесь царила атмосфера скромного, но достойного дома для детей.

Медицинский кабинет располагался в конце коридора. Чистое, светлое помещение, оборудованное всем необходимым для оказания первой помощи и проведения регулярных осмотров. За столом сидел молодой доктор Ричардс, с которым я познакомился два месяца назад.

— А, мистер Стерлинг! — он поднялся нам навстречу. — Хотите увидеть, как работает новое диагностическое оборудование?

— Непременно, доктор, — ответил я.

Пока Ричардс с энтузиазмом демонстрировал новейший для 1929 года стетоскоп и другие медицинские инструменты, я мысленно делал пометки о следующих необходимых приобретениях. Техника 1920-х годов казалась мне примитивной после современных медицинских технологий, которые я знал из своего будущего. Но даже эти простые инструменты могли спасти жизни многих детей.

— Благодаря вашей поддержке мы уже провели полный медицинский осмотр всех воспитанников, — продолжал Ричардс. — У восьми обнаружили начальную стадию рахита, у четверых проблемы с легкими. Но теперь, с правильным питанием и лечением, все они идут на поправку.

— Превосходно, — кивнул я. — А что с планами по расширению? Сколько детей вы сможете принять в следующем месяце?

— С новыми спальнями на чердаке мы можем разместить еще пятнадцать воспитанников, — ответила сестра Мария. — Но…

— Но?

— Нам не хватает персонала. Две сестры и три гражданских помощницы не справятся с таким количеством детей.

Я уже ожидал этого вопроса. Достав из внутреннего кармана конверт, я передал его сестре Марии:

— Здесь чек на двадцать тысяч долларов. Десять на зарплаты дополнительному персоналу, пять на улучшение питания и образовательные материалы, пять на начало строительства пристройки для школы.

Глаза сестры Марии расширились.

— Двадцать тысяч… Мистер Стерлинг, это… — она прижала конверт к груди, и на мгновение мне показалось, что она сейчас заплачет. Но сестра Мария быстро овладела собой. — Это изменит жизни многих детей.

— Я надеюсь на это, — ответил я.

О’Мэлли, молча стоявший у двери, внимательно наблюдал за мной. В его глазах читалось то самое выражение, которое появлялось всякий раз, когда я занимался благотворительностью, смесь удивления и одобрения.

Из кабинета мы направились в главный зал, где проходили уроки и общие сборы. Десятки детей разных возрастов сидели за длинными столами, занимаясь кто чтением, кто письмом, кто рисованием. Когда мы вошли, все взгляды обратились к нам.

— Дети, — объявила сестра Мария, — к нам снова приехал мистер Стерлинг!

Мгновение тишины, а затем взрыв радостных возгласов и хлопанья в ладоши. Дети окружили нас, улыбаясь и протягивая руки. Некоторые из старших вспомнили меня с прошлого визита и теперь показывали свои успехи в учебе.

— Мистер Стерлинг, смотрите! — маленькая девочка лет шести протянула мне рисунок. — Это вы!

На листе бумаги красовалась фигура в костюме, окруженная солнечными лучами. Детское воображение наделило меня почти сверхъестественным сиянием.

— Чудесный рисунок, — я улыбнулся, присаживаясь перед малышкой на корточки. — Как тебя зовут?

— Люси, — она потупила взгляд. — Мне шесть лет и три месяца.

— Рад познакомиться, Люси, — я бережно взял рисунок. — Можно мне оставить это себе?

Люси энергично закивала, а затем неожиданно обняла меня. Такого я не ожидал. Секунду я оставался неподвижным, ощущая, как маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, а затем осторожно обнял ее в ответ.

Отчего-то в груди защемило. Может быть, от контраста между этой искренней детской привязанностью и той жестокой финансовой игрой, в которую я был погружен последние месяцы? Или от мысли о том, что ждет этих детей, когда экономика рухнет через несколько месяцев?

Я поднялся, все еще держа рисунок.

— Сестра Мария, как обстоят дела с учителями? — спросил я, стараясь скрыть внезапное волнение.

— Мисс Паркер приходит трижды в неделю, чтобы заниматься с младшими, — ответила она. — Мистер Коллинз преподает математику и естественные науки старшим. Но этого недостаточно.

— Я поговорю с деканом педагогического колледжа, — сказал я. — Возможно, мы сможем организовать систему, при которой студенты-практиканты будут проводить здесь уроки. Это даст им опыт, а детям более полное образование.