Проклятие Айсмора (СИ) - Зима Ольга

— … неспокойно, — наконец удалось разобрать слова Абрахама. — Позавчера горел склад возле Главного причала. Видел я, хорошие ткани, привезены издалека — сердце кровью обливается, так жалко. Потушили, но все попорчены, их теперь только в Нижнем продать, на заплатки. Добрым людям убытка на сотни монет, а кому-то и разорение.

— Неужели это первый склад, на котором по вине сонного сторожа случился пожар? — поинтересовался винир.

— Если бы сторожа! Эти горлодеры с факелами… Крики, драки. Многие пьяные, фонаря в руках не удержат. Всем размахивают, что твоя мельница. Много пожаров, много… — снова стало не слышно, но ненадолго. — Аезелверд тушит, то кровли правит, то людей разгоняет, но это случайности, а вот…

— Есть неслучайности?

— Еще не знаете, что вчера учудили? Лавку мясника разнесли. Хозяин против Бэрра настроен, и ведь все равно… вот так и порадуешься, что дочь из города сплавил…

Потом господа опять развернулись, разговор почти затих. Секретарь попытался припасть к замочной скважине, но на толчок бедром напарник двинул в бок локтем. Секретарь вздохнул от подобной невежливости и старательно прислушался, пытаясь разобрать тихие голоса. Винир ничего не говорил, купец бубнил непонятно.

Но потом раздался резкий голос главы города.

— Как я понимаю, Совет и гильдия предлагают решение?

— Совет! Совет лишь советует, господин винир… А вот как представитель купеческой гильдии, я хочу вас предостеречь: в Айсморе дурно запахло. И это не тухлая рыба или нечистоты. Пахнет бунтом. И не таким, как десять лет назад, а посерьезней… В вашей власти взять и вздернуть для острастки пару смутьянов, чтоб у остальных разум на место встал… Да, я понимаю, что вы скажете. Уже много лет никого не вешали без суда, но я не предлагаю вам нарушать ваши же законы. Отдайте приказ усилить охрану.

Начало ответа винира секретарь, к своему огорчению, не расслышал.

— … не против, но на весь город не хватит. Все стражники стоят у ратуши, у тюрьмы, у некоторых домов, вы знаете чьих…

На этом интересном месте опять все стихло. Видимо, собеседники отошли дальше, за мандариновое деревце. Секретарь покусывал большой палец от волнения. Сгрыз ноготь и перешел на кожу. Наконец, стало чуть разборчивее — или подошли поближе, или стали говорить громче.

— … кто обеспечивал тишь в этом болоте.

— Знаю. И даже знаю, где он.

— Вытащите его оттуда. Горожане последний разум потеряли. Пусть напьются крови и замолчат. Тише станут, когда смерть того, кто их в ураган спасал, на их же души ляжет.

— Вы, господин купец, рассуждаете о моем народе, как о своем собственном, — сказал винир с тем язвительным упреком, который секретарь часто слышал от него при обращении к первому помощнику. — И говорите о Бэрре так, словно уже определили его судьбу сами, без меня, без суда, в обход всех законов, которые я защищаю самой своей сутью!

— Я… — растерялся Абрахам. — Но может быть ли…

Было совсем плохо слышно, и секретарь вытянулся, как мог — кверху щель в доске расширялась. Ну хоть стульчик с собой бери!

— Вы принесли с собой свиток с красной печатью. Стоит ли понимать, что купеческая гильдия изложила свой взгляд?

— Да, но мы бы хотели узнать наперед ваше устное мнение.

— Вот в этом я вас поддерживаю… Дайте мне это ваше послание!

Опять шорох, собеседники перебирали бумаги.

— … Айсмору нужен Бэрр, Айсмор требует Бэрра. Не тяните время, — твердил купец. — Мы просим об одном: не тяните. Женщины днем не выходят на улицы. Не продохнуть от оглоедов, что любят почесать кулаки, и эти бездельники не затихнут. Пойдет новая волна. Через пару дней все лавки мясников разнесут из-за одного названия. А там, глядишь, в дома полезут. Никто повода не вспомнит, а потом дойдет дело и до ратуши. Стражников уже не особо боятся. А если и они примкнут к недовольным? Ведь некоторые отказываются выходить в патрули. Помяните мое слово — грядет большая смута. Вы же знаете — как только щука слабеет, сразу ползут раки. А если пираты или аутло, коими полнятся дальние отроги?..

— Я знаю, что спокойный город лучше защищен.

— И мы призываем вас принять меры по возвращению спокойствия. Вот, вы видите, подписано всей Первой дюжиной нашей гильдии.

— Вижу. Я не слепой и грамотный. Я вижу, что меня призывают все почтенные члены Первой Дюжины освободить из тюрьмы Бэрра — невольного возмутителя городского покоя, но я не вижу в вашем послании ничего, что помогло бы мне принять решение — для чего его освобождать? То напоить город кровью, то вернуть ему порядок. Вы только путаете! Впрочем, чего еще ожидать от торговца.

— Господин винир! — возмутился Абрахам.

— Вы, дорогой мой, высказали на словах ваше личное мнение, а на бумаге принесли ничего не значащий совет. Хорошо, раз самая важная гильдия не способна на большее, кроме как трястись над погоревшим складом и юлит, как молодой карась, то я вынужден принять от вас, что есть… Не я посадил в тюрьму своего первого помощника, но вытаскивать его мне. Однако если я выпущу его из тюрьмы, то никто не сможет предсказать — напьются ли ваши кричащие горожане его крови, как представляется вам, или же он перережет всем глотки на своем пути, как я вполне допускаю.

— На пути куда? — взвился Абрахам. — В ратушу? На ваше место? Или выше? Сами корону отдадите или помочь? Первая же строчка документа о передаче власти звучит, если позабыли: «И сложит временный глава корону перед тем, кто правит королевской кровью»! Вы хоть знаете, что про вашего Бэрра болтают⁈

— Болтают! — рявкнул винир. — Даже если песни сложат — кто такой будет Бэрр? Пес безродный!.. Я-то лучше вашего знаю, где его я подобрал! Нечего пугать меня всякой чешуей о королевской крови!

Несколько громких и очень сердитых шагов приблизились к двери, и помощник купца не выдержал — прыснул со своего места к выходу из приемной. Секретарь был опытнее и терпеливее, он успел услышать:

— Вы знаете наше слово: и то, что я вам сказал тайно, и то, под которым подписалась Первая дюжина, — низкий голос Абрахама прозвучал еще громче, у самых дверей. — Мы полагаемся на вас, господин винир, и на то, что вы вернете порядок самым верным и правильным образом, будет ли это через кровь, через суд или через что-то еще. Но как бы вы ни решили, решайте скорее. Мое почтение.

В тот же миг, когда прозвучало последнее слово, секретарь дернулся со своего места, и вышедший в приемную крайне рассерженный Абрахам, увидел его уже за деревянной стойкой.

Через час винир позвал секретаря и велел ему прибрать остатки завтрака. Видимо от переживаний градоначальник съел больше, чем предназначалось одному человеку даже его фигуры и аппетита, но кое-что все же оставил.

На кухню секретарь вернул посуду и подносы совершенно пустыми. Биточки кухарке удались на славу.

Сытно отобедав в положенный час, господин винир сам приоткрыл дверь в приемную, велел секретарю переступить порог и изложить все новости. Раз про Бэрра винир и слышать не хотел, секретарь завел речь о вчерашнем мелком происшествии.

— Две престарелые спле… хм, — поправился Ульрих, — женщины едва не утонули в одном из каналов Третьей линии Нижнего Озерного. У них перевернулась лодка, но случайный рыбак подоспел вовремя и выловил обеих.

— Чушь какая!.. Хоть бы утонули! Было бы, о чем слушать. Что о Бэрре?

Секретарь пролистал бумаги для вида, хотя знал все донесения наизусть.

— А на площади перед Управой Городского Порядка имела место одна драка его имени, но к вечеру бузили только в трактирах. Точнее сказать, — он зашуршал бумагой, — в семи трактирах победили те, кто призывает убить Мясника, в тринадцати — те, кто считает Бэрра… кх-м… кто думает иначе. Два скандала около его дома. Те, кто сидит под небом возле дома, отгоняют, кричат: «Пусть будет справедливый суд».

— Что еще кричат? — ослабевшим голосом справился винир, внимая новостям.

— Надо хоть дом его сохранить, как Бэрр сохранил жизни тех, кто домов своих в бурю лишился, — послушно прочитал секретарь с измятой бумаги от одного из прилипал.