— А, Аркадий, может им с кем другим поговорить? — встрял в спор судья.
Англичанин покрутил головой, переводя взгляд то на меня, то на Митрофанова.
— Что его честь имеет в виду?
— Это он так тонко намекает, — ответил я, — что у патронного завода есть учредитель. И он же по чистому совпадению является учредителем города.
— И кто этот сэр?
Митрофанов озорно, как мальчишка, который бросил мышь под ноги одноклассниц, улыбнулся.
— А я смотрю, — спокойно ответил я англичанину, — Вы не очень изучали контекст нашей ситуации. Его Филинов зовут или, иначе говоря, Бугуйхан Аркадий Ефимович.
— Как Вас?
— Не как. Это я и есть.
— Как Вы? Вы же адвокат? — мой коллега и правда не сильно глубоко копал, а чиновники его забыли предупредить или не посчитали нужным.
— Я адвокатствую для души. У меня есть директор один, нефтепереработкой занимается. И таксует, так, для души. А так-то судья прав, я могу говорить за весь город. Я адвокат вольного города Николай.
— Гм. То есть, мы можем констатировать, что наша сторона не сможет представить свидетеля? — осведомился он.
— Как адвокат, я не подтверждаю наличие у нас того капитана, как и то, что мы что-то модифицировали.
— Аркадий, Вы так ни к чему не придёте, — неожиданно ворвался в диалог судья. — Вы же просто отфутболиваете его аргументы, как опытный вратарь. А вы не в футбол играете, а договариваетесь. Нет?
— Да, простите, Евгений Михалыч. Вы правы, что-то меня понесло. А Вы тоже, — я ткнул пальцем в Ронстайна, — зачем пытаетесь на меня надавить? У Вас карт на руках нет, одни пустышки. Ладно эти олухи, которых Вы наняли в качестве группы поддержки, они за бабки будут переть буром, но Вы-то английский адвокат, укомплектованный мозгом. Наверное.
— Что Вы себе позволяете! — вспыхнул Кнашевский.
— У Вас нет никаких шансов против нашей блестящей позиции! — вторил ему Берштейн.
— Двое из ларца, — я не удостоил их даже взглядом. — Судья прав, мы так не договоримся. Короче, я имею предложить следующее. Мы не признаём никакой за собой вины и факта модификаций, но, если у нас случайно есть партия оружия ранее кем-то неизвестным модифицированного, мы обязуемся… продать всё и не модифицировать более, то есть не делать так, чтобы снова у нас такое же оказалось. Но к той партии чтобы у вас не было вопросов!
— А сколько стволов в той партии, которой нет, не вы и всё такое? Конкретно о чём мы говорим? — насупился англичанин.
— Менее сорока тысяч стволов и из них пятнадцать становятся на вооружение нашего ополчения.
— Допустим. А нам за это что?
— Мы Вам платим сто тысяч. Рублей, конечно.
— Не думаю, что моё руководство такое заинтересует.
— Мало? А я добавлю к этому, что мы хотим купить у вас лицензию на производство ваших Энфилдов. Пятьдесят тысяч стволов в течение десяти лет. Вы недавно американцам такую продали по двенадцать долларов за ствол. Плюс к щедрой цене, которую я Вам предлагаю, сто тысяч откупа.
— Моё руководство интересует полное закрытие предприятия.
— Ага, сейчас, неси седло. Моё предприятие производит патрон. Ну, Вы могли использовать мозг и догадаться, что завод с названием Патронный производит патроны. И Вам любопытно было бы знать, что это английский винтовочный унитарный патрон на семь шестьдесят девять.
— Под наш патрон? — задумался англичанин.
— В Ваших интересах со мной сотрудничать. Потому что производители оружия и патронов всегда так делают. Причём начинать надо сейчас. Да, чтобы было веселее думать, официально сообщаю, что я, лично я — ещё Премьер-министр каганата.
— Но выше Вас есть каган.
— Кстати, это мой приёмный отец. Как считаете, даёт мне это юридический иммунитет? Воевать со мной вы пробовали, не получилось. Судиться можно только в моих судах. Угадайте, кому будут подчиняться суды в моем каганате, когда они появятся?
Англичанин задумался.
— А так, — я плавно давил на него, — сто тысяч на карман, плюс лицензия. Считай, партнёрство.
— Мне надо позвонить.
— Вот это уже разговор. Только ты сразу боссам скажи, что есть нюанс.
— Что ещё?
— Условие в сделке. Мировое соглашение вступит в силу только при условии, что Британия и каганат подпишут пакт о мире. Они знают, что за пакт.
— Мы не можем такое вписывать, — растеряно моргнул Ронстайн.
— Я могу. И больше скажу. Следуя принципу «победа любит подготовку», я принёс текст мирового соглашения с собой. И смог вписать такое условие в качестве отлагательного. Так что звоните боссам, согласовываете условия.
— То есть, если Британия не подпишет с Вами, с каганатом пакт, то моё дело останется нерешённым?
— Ага.
— Нам надо подумать, посоветоваться с коллегами, с Лондоном.
— Так, советчики! — судья достал сигарету и закурил прямо в зале. — Говорю сразу, звоните, общайтесь, только прямо сейчас и отсюда. Никаких отложений. Или я просто закрываю дело к собачьим чертям, а дальше общайтесь в кафешке. Понимаю, что в Лондоне сейчас не детское время, но… Надо, Уильям, надо.
…
Через сорок две минуты и девять сигарет мы заключили мировое соглашение на условиях, которые предложил я.
Судья Митрофанов, закуривая десятую, его меланхолично утвердил, о чём выдал нам под расписку определение.
Глава 23
Свободу Тайлеру
В роли диспетчера сегодня пребывал Фёдор Иванович, который попросил передышку в беспрерывных полётах. Мы уже посетили две трети ханов/каганов Степи, так что эта дипломатическая гонка близилась к концу.
Сейчас Фёдор был в верхнем, уже остеклённом помещении аэропорта, откуда наблюдал за полосой и гонял рацию. Он так же видел меня и Карася на полосе и одновременно с рацией общался со мной по телефону.
— Аркадий, да, они заходят на посадку. Только французы сказали, что там не одна девушка, а две.
— Две, одна…
Я в задумчивости смотрел на приземление самолёта. Каждый раз это волнительно и интересно, особенно когда смотришь с земли, где ты как зритель в безопасности.
После того как машина остановилась на полосе, возникла неизбежная пауза, пилоты проверяли технику, общались с диспетчером, бортмеханик (никакой стюардессы в составе экипажа не было, как и напитков в полёте) открывал люк и разворачивал откидной трап.
Со мной рядом тёрся Карась. Он теперь постоянно отирался рядом, ждал, когда я придарю ему машину. Спрашивал об этом по тридцать раз в день.
А я ему неизменно отвечал, что машину будет у него, как только заключу пакт о мире с британцами, потому что обещания — это ещё не документ, не реальность. Обещать — не значит… заключить пакт о мире?
Чтобы сделать своё обещание более реальным, я поручил китайцам привезти мою малолитражку, причём не перегнать, а именно привезти, погрузив в борт большегруза и теперь она прибудет со дня на день.
В нашу сторону ехал мотоцикл, верхом на котором восседал де Жерс. И это было странно, генерал не любил мотоциклы, всё чаще путешествовал пешком.
— Погоди, — я сфокусировался на словах Фёдора. — Две девушки?
— Да, они деталей не знают, но их две. Сели раздельно, но вроде бы знают друг друга.
— Эээээ. Ладно, сейчас выйдут и посмотрим, кого там крылья принесли?
Но российский генерал французского происхождения оказался быстрее.
Лихо притормозив около меня, он с неожиданной прытью сиганул на землю и в одно движение сняв шлем, подскочил ко мне.
— Командующий!
— Господин генерал, ну какой я командующий? Я вообще, этот… урядник, типа сержанта.
— Да чёрт с ними, со званиями. У меня Тайлер пропал.
— Генерал, ну я же его на задание послал. Он не говорил?
— Конечно, говорил. Я ему дал рацию нашу, каждый день с ним общаюсь. Типа сеанс связи, он держит меня в курсе по расследованию. Говорит, что вычислил место, где злодеи скидывают трупы. В лесу. Вчера должен был идти искать. И не вышел на связь.
— Ну мало ли, может он в запой ушёл?
