Для него же это был первый шаг. Первый выстрел для проверки надежности оружия и реакции. Он прокручивал в голове результаты эксперимента. Первое: инструмент надежен. Человек, найденный им, сработал безупречно — тихо, чисто, без следов. Второе, и самое важное: система уязвима. Легкость, с которой удалось убрать человека под личной, высочайшей охраной, вскрывала слабость всей государственной машины. Гвардейцы, люди Сперанского — все оказалось бессильно перед одним точным ударом стилета в правильном месте и в правильное время. А если так легко убрать безродного мальчишку, которого берегут как зеницу ока, то насколько же уязвим сам Сперанский? Этот выскочка-семинарист, мозг нынешнего царствования, главный архитектор всех либеральных реформ, что ведут Россию в пропасть?
Этот ювелир был проектом Сперанского, воплощением его идей. Инструментом для укрепления экономики, обретения технологического преимущества, избавления от унизительной зависимости от английских станков. Уж он-то знает что творится в окружении врага — доброхотов хватает. Ростопчин не просто убил человека — он нанес удар по будущему, которое строил его главный враг. Запустил первый камень, который вызовет лавину. Показал, что может добраться до любого, кто дорог его врагам. И теперь он будет ждать их ответного хода, чтобы нанести следующий удар.
Он смотрел на ее удаляющуюся фигуру, на волевой профиль, и его воображение переносило ее из Гатчины в Успенский собор, возлагая на ее голову тяжелую шапку Мономаха. Он видел в ней будущую императрицу Екатерину III. А себя — ее первым министром, канцлером, серым кардиналом, вернувшим себе власть и возможность строить Империю по заветам Павла I, без либеральной гнили и французских мечтаний. Александр был слаб, играл в Европу, не чувствовал России. Он не удержит престол. А она — из той же породы, что и ее великая бабка. Жестокая, властная, сильная. Идеальная фигура, чтобы стоять на троне, пока за ее спиной правит он.
Именно это возвращение утраченной власти и было для него главной целью. После трагической гибели императора Павла I, которого Ростопчин боготворил и чьи принципы он считал единственно верными для России, для графа наступили годы политического небытия. В одночасье он лишился всех высочайших постов и доверия, которые с таким трудом заслужил. Из всесильного генерал-адъютанта и фактического главы Иностранной коллегии, одного из самых приближенных к монарху людей, он превратился в изгоя. Новый император, Александр I, чьи либеральные взгляды Ростопчин презирал, сразу же отстранил его от двора. Он потерял и должности, и реальные рычаги управления: контроль над внешней политикой, влияние на армию и, что важнее всего, право прямого доступа к уху самодержца. Его откровенная преданность покойному государю, его непримиримая позиция по отношению к заговорщикам, среди которых он с горечью подозревал и самого Александра, сделали его «persona non grata». Те реформы, которые он начинал при Павле в области торговли и промышленности, были свернуты. Его голос, звучавший в кабинетах Зимнего дворца, был заглушен шепотом опального царедворца, вынужденного наблюдать со стороны, как «мечтатели и законники» вроде ненавистного ему Сперанского губят дело его покровителя.
Его нынешние интриги — это попытка реванш, стремление вернуть себе утраченное положение и отомстить тем, кто разрушил «истинную» Россию Павла и погрузил страну в тлетворный морок либеральных иллюзий. Поддержка Екатерины Павловны, которая унаследовала жесткий нрав отца, была для него единственным шансом перезапустить всю государственную машину, уничтожив наследие правления Александра и восстановив идеалы павловской эпохи, где порядок и железная воля стояли выше «красивых слов».
Убийство ювелира — не финал. Пролог.
И она, его будущая императрица, не догадывалась, что эта прогулка в заснеженном парке была прологом к государственному перевороту. Уверенная, что мстит за свои обиды и ставит на место зарвавшегося брата, она не знала, что в этой игре она — главная фигура, но ходы делает совсем другой человек. Она была его знаменем, под которое он соберет всех недовольных. Его оружием, которое он направит на своих врагов.
И, наконец, она была его жертвой. В тот день, когда она взойдет на трон, она окончательно перестанет принадлежать себе, став символом, фасадом власти, которую он возьмет в свои руки. Ростопчин тронул поводья, и его конь неспешно пошел по ее следу. Он не торопился. Времени у него теперь было достаточно.
Следующая книга цикла: https://author.today/reader/506567/4775271
