Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр

В секретариате было людно, но я не стал размениваться на «клерков», как их потом будут называть. Прошел сразу к Лаптеву.

Лаптев неуловимо был похож на мальчиша-плохиша из сказки Аркадия Гайдара. Такой упитанный, лоснящийся и, не смотря на возраст — ему сейчас полтинник стукнул — моложавый до странности. Полноватое лицо, взгляд в сторону или исподлобья, полные губы надуты. Такое чувство, что сейчас он предъявит претензию: «Где мои бочка варенья и ящик печенья?»…

Насколько я помнил из своей прошлой жизни, он шел с Вольским, что называется, ноздря в ноздрю — параллельным курсом. И сейчас я понимаю, что эти «курсы», скорее всего, совпадали.

— Товарищ полковник? — якобы удивился он. — Какая честь для нас. Неужели с проверкой? Какие-то замечания? Предложения по улучшению работы нашей? Тем более, сегодня у нас собрание, вас будут выдвигать на конференцию, делегатом. А мы голосовать будем, за вас только «За».

— Спасибо, — ответил сухо. — Хочу уточнить, по чьему распоряжению машина из ГОНа была направлена в город Серпухов за моей семьей?

— Как по чьему? — он очень натурально удивился. — По моему личному указанию. Вы у нас сейчас номенклатура ЦК и, согласно вашему положению, мы обязаны обеспечить безопасное перемещение вашей семьи из пункта «А» в пункт «Б». Кроме того, у нас есть вопросы по вашей помощнице по хозяйству. Вы уверены в ее порядочности? Или у вас какие-то, более… эммм… — он сделал неопределенный жест, обрисовав руками окружность, — более близкие отношения? Надеюсь, вы не будете отправлять лейтенанта Даниила Злобина куда-нибудь на Камчатку или Сахалин, как это было с Василием Климушкиным?

— Вот здесь объясните подробнее, не понял аналогии? — я сел на кресло и закинул ногу на ногу.

— Да что тут непонятного? — искренне удивился Лаптев. — Все мы люди, все мы человеки. А лейтенант Злобин оказывает недвусмысленные знаки внимания вашей помощнице по хозяйству. Может быть дело к свадьбе пойдет, а вас это выбьет немного из колеи. А работа у вас тяжелая.

Мне захотелось раздавить его, как мерзкое насекомое, но Лаптев не чувствовал моего настроения. Он, как и все сплетники, как и все те, кто с удовольствием копается в чужом грязном белье, считал, что все люди такие, как он.

— И все-таки, кто вам сообщил, что моя семья завтра собирается возвращаться в Москву? И почему не поставили в известность меня? — с нажимом произнес я.

Лаптев даже не смутился.

— Ну знаете ли, это обычная практика. Вы сейчас номенклатура ЦК… — завел он тут же шарманку, демонстрируя талант говорить ни о чем.

— Кто⁈ — я спросил почти с металлическим звоном в голосе, но даже это не смутило начальника секретариата.

«Аркаша правильно сказал, что он нарисуется у меня в течении часа, — подумал Лаптев, глянув на часы, — не ошибся, как раз час прошел»…

— Просьба, впредь свою заботу засуньте себе в… сами знаете куда. Второй раз предупреждать не буду.

Но Лаптев будто ждал такой реакции, он расцвел в улыбке, в маленьких крысиных глазах появилось выражение превосходства: «Он так и отреагировал, как планировали. Аркаша все-таки гений! Сейчас будет некрасивая сцена и мордобой, а это такое пятно, которое сложно смывается»…

— Ложки нашлись, но осадочек остался, как говорят в Одессе, — расхохотавшись, я хлопнул ладонями по коленям, встал и направился к двери.

— А что вы имели в виду? Владимир Тимофеевич, объясните! — в голосе Лаптева слышалось удивление.

Я повернулся, посмотрел сверху вниз на расплывшегося за столом Лаптева и ответил ему грубо, но точно:

— А как в том анекдоте, товарищ Лаптев: что имею, то и введу. И это последнее предупреждение, — и вышел, слыша за спиной деланный смех начальника секретариата.

Вернувшись в УСБ, я даже спросить не успел, как Даниил доложил:

— Звонила Лидоч… — он смутился, но тут же, поправился:

— Простите, Лидия Владимировна звонила. Ваша помощница по хозяйству. Сообщила, что ваша семья в полном беспорядке, но дома. Простите, но передаю дословно.

Даня улыбнулся с таким видом, что я понял, почему говорят «влюбленный дурак».

— А еще, Владимир Тимофеевич, она сообщила, что умную собачку Асю зачем-то называют Мальвиной, и она этим расстроена. Там еще что-то про синьку было, но я не понял.

Что ж, сочувствую умной собачке Асе, но комментировать сообщение Даниила не стал. Прошел в кабинет и набрал номер домашнего телефона.

— Папочка! Ты самый любимый! Ты самый лучший! Ты наш собачий командир!!! — завизжала в трубку Леночка.

— Собачий командир? Это серьезная заявка на победу, — я рассмеялся.

— Лена, вечером все расскажешь. Сейчас дай маме трубку, — попросил младшую дочь.

— Мама, держи папу, я пошла Асю в Мальвину красить! — услышал я звонкий голос дочери.

— Свет, соскучился, — сказал я и тут же попросил:

— Проследи там, чтобы собачку не замучили в первый же час.

— Да все в порядке! Вечером приезжай пораньше, — попросила Света таким тоном, что я почувствовал себя последней сволочью.

— Конечно, Светик-семицветик, — ответил ей, чувствуя, как тепло становится на сердце. — Сейчас партийное собрание и после него сразу домой. Гори все дела синим пламенем! Целую!

Партийное собрание, как и говорил Кобылин, да впрочем, не только он — все так считали — было пустой тратой времени. В конце семидесятых тут находились просто для галочки. Просто исполнить ритуал, правильно проголосовать. И никаких дискуссий, вопросов и споров на таких собраниях не было. Грустно, когда живая практика превращается в стоялый обычай.

Но сегодня партийное собрание в Комитете пошло не совсем так, как обычно. В актовый зал вошел Леонид Ильич Брежнев.

— Сидите, сидите, — сказал он в ответ на аплодисменты вставших чекистов. — Я тут ненадолго. С небольшим предложением от имени ЦК КПСС, — сообщил он и прошел сразу на трибуну.

Гений Агеев взял микрофон и торжественно произнес:

— Слово предоставляется Генеральному секретарю ЦК КПСС товарищу Брежневу Леониду Ильичу.

Тут даже не знаю, будет это сарказмом, шуткой, или просто констатацией факта, но… бурные аплодисменты!

После того, как зал затих, Леонид Ильич сказал:

— Дорогие товарищи чекисты! Ваша работа дает людям нашей страны мир и спокойствие. Вы те, кто обеспечивает счастливое детство для детей, радость материнства для женщин, и уверенность в завтрашнем дне для мужчин. Вы — наш щит и меч, дорогие товарищи чекисты! И недавно вы предотвратили серьезную аварию на одной из атомных электростанций страны. Я не буду сейчас рассказывать детали, расследование еще идет, но от всей души хочу поблагодарить тех, кто не допустил беды. Владимир Тимофеевич Медведев, начальник управления собственной безопасности, и его сотрудники Кобылин Федор Иванович и Абылгазиз… — Леонид Ильич споткнулся, заглянул в бумажку и, улыбнувшись, сказал:

— Простите, споткнулся. Я это без бумажки не выговорю, прошу простить, я лучше зачитаю: «Абылгазиев Абдылгазиз Абылгазиевич»… — он снял очки, посмотрел в зал и улыбнулся. — Награждение этих товарищей пройдет в более торжественной обстановке. А пока хочу сказать, что товарищу Медведеву присвоено звание генерал-майора. И хочу поблагодарить вас за службу, товарищи чекисты!

Под аплодисменты Генсек вышел из зала, сопровождаемый верным генералом Рябенко и Мишей Солдатовым. Я еще не до конца осознал сказанное. Генерал-майор… звучит серьезно.

— Ну что, генеральские лампасы сегодня будем обмывать? — голос Андрея Соколова вернул меня на землю.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — ответил ему расхожей поговоркой.

— Ну зря вы так, товарищ генерал-майор, зря, — усмехнулся Соколов. — Святое дело — обмыть звездочки.

— Особенно, такие большие, — неожиданно поддержал его другой Андрей — Карпов.

— Ребят, когда они у меня на плечах будут, тогда и обмоем, пока это только анонс, — ответил им.

Началось голосование, и я даже не сомневался, что после появления Брежнева оно будет таким, как надо. Проголосовали «За» практически единогласно. Избрали делегатами на партийную конференцию меня, Удилова и еще пять человек. Что ж, идем на повышение. Вот только на какое конкретно? Я посетовал, что вчера с Леонидом Ильичом не обсудил этот вопрос более серьезно. Он четко заявил, что у него на меня большие планы.