Экс на миллион (СИ) - "Greko"

— А жертвы революции? Как вы относитесь к гибели посторонних?

— Не нужно меня проверять, — вдруг вышел из себя досель спокойный, как удав, бывший полицейский генерал с мертвыми глазами. — Я вам уже наговорил достаточно для уголовного дела против себя. Ваш ответ? Вы едете со мной или нет?

— Я собирался в Америку, а не в Берлин.

— Отказа я не приму, — снова вернулся к своему безучастному, отчасти, разочарованному виду Лопухин. — Выбор у вас невелик. Или со мной в Германию, или останетесь в России на неопределенный срок. У меня достаточно контактов, чтобы предотвратить несанкционированный отъезд. И небольшое расследование для углубленной проверки личности.

«Шах и мат! Вечно эти властители человеческих судеб выворачивают все так, как им удобно. Частное лицо, как же!»

— Не стану вас более утомлять. Поправляйтесь. Надеюсь, к концу мая вы полностью восстановитесь, и мы сможем совершить наш небольшой вояж. И не отчаивайтесь, ваши планы не сильно пострадают. Из Бремерхафена в Америку регулярно отплывает великолепный лайнер «Германия». Порешаем мои дела, и думаю, в середине осени вы встретитесь со статуей Свободы. До скорого свидания, мистер Найнс.

Он встал с табуретки. Аккуратно поправил кулек на тумбочке, из которого чуть не выкатился мандарин. Двинулся к выходу.

— Ах, да! Забыл предупредить, — обернулся у самой двери. — Переход на нелегальное положение требует известных навыков и опыта. Если вы сказали правду и конспирации не обучались, не советую и пытаться. Прислушайтесь к моей просьбе, и мы подружимся. И все сладится к общей пользе. Еще раз прощайте!

Он вышел и тихо притворил дверь. Через несколько минут в палату стали возвращаться мои соседи по палате. Я на них не смотрел. Лежал на больничной койке, отвернувшись к стене и мучительно пытался сообразить, во что я снова вляпался.

«Здесь два варианта. Или на меня расставляют сети, и все закончится моим арестом и обвинением в нападении на банк. Или ко мне приходил оборотень в эполетах, готовый делиться секретной информацией с революционерами. А ведь я чуть не вывалил ему планы Медведя. Хорошо же я мог опростоволоситься. Сколько бы я прожил? До выхода из больницы или прямо в палате бы зарезали? Что ему стоило шепнуть кому надо: так и так, Васька Девяткин — стукач каких поискать! Бежать! Нужно бежать, как только встану на ноги. Или он прав: пробегаю недолго? Связи, у этого гада везде связи. И с пограничниками. И через Ригу не вариант? Делать новый паспорт? Значит, снова на поклон к террористам. Значит, снова им помогать? В чем? В нападении на карету Казначейства? Но что за мир вокруг меня? Безумие, безумие. Полицейский генерал чуть ли не готовил своими руками революцию, создавая рабочие союзы, которые вышли из-под контроля и с попом Гапоном во главе двинулись 9 января к Зимнему дворцу. А теперь этот добродетельный тип желает подлить керосину в пылающий огонь? Бежать! Бежать! Бежать!..»

От волнения у меня к вечеру поднялась температура. Навещать меня запретили. Снова разрешили через два дня. А на третий пришла она, Адель.

[1] Голубая лента Атлантики вручалась кораблю, быстрее всех добиравшемуся до Америки из Европы (из Америки в Европу не считался за рекорд из-за помощи Гольфстрима). В описываемый год она принадлежала германцам, лайнеру «SS Deutschland» («Германия»).

[2] До революции 1-го мая по ст. ст. на Марсовом поле проходил ежегодный парад петербургского гарнизона. Принимал сам император. Марсово поле не было вымощено булыжником, лишь отдельные дорожки по бокам имели каменное покрытие.

[3] Разгул подростковой уличной преступности в Петербурге был крайне серьезной проблемой. Особенно он усилился в годы первой русской революции. Все эти хулиганы с рабочих окраин к 17-му году, превратившись, если дожили, во взрослых мужиков, влились в ряды Красной Гвардии. Или составили костяк банд, долгие годы терроризировавших столицу революции.

[4] Юхансон — партийная кличка Л. Б. Красина, руководителя Боевой технической группы при ЦК РСДРП.

Глава 20

Песня царя Соломона

— Я принесла тебе «чертика». «Американского жителя».

Чертовски хорошенькая, несмотря на белый халат, Адель протянула мне стеклянную колбу, затянутую резиновой пленкой. Внутри болтался стеклянный чертик с рожками и хвостом, плавая на воде. Адель нажала на пленку. Чертик, завертевшись, начал опускаться.

Ее обращение ко мне на «ты», милая улыбка, детский подарок — все подчеркивало наше давнее знакомство. Будто оно и вправду насчитывало много лет, а не сводилось к одному лишь обмену взглядами и моему подмигиванию на хате мадам Оржек. Хочешь поиграть, Суламифь-Суламита?

— Почему «американский житель»?

— Не знаю, — невинно похлопала глазками евреечка. — Может, потому что в Америке все вертятся. Ты же Американец, вот ты и объясни.

— Как ты меня нашла?

— Через мальчиков, — кивнула Адель на братьев Блюм.

Мне хватило одного взгляда на них, чтобы понять: мы теряем Изю. Он поедал Адель глазами и напоминал щенка, готового исполнять все прихоти хозяйки.

В голове щелкнуло. Медведь! Точно он, и никто другой. В нашу единственную встречу я обмолвился о районе, где живу. Найти отель поблизости от «Малого Ярославца» — работенка не бей лежачего. Особенно когда знаешь фамилии фигурантов. И если отправить на поиски эту кудесницу, которая глазками — хлоп, хлоп. И тут же все у ее ног.

— Я принесла тебе еды. Тебе нужно хорошо питаться. Еврейский бульон и гефельтефиш поставят тебя на ноги.

Адель щёлкнула пальцем, и Изя безропотно водрузил на тумбочку судки. Без команды приставил табуретку поудобнее к кровати. Вместо кусочка колбаски или сахара получил от Адель благодарный взмах ресницами. Зарделся. Тренированный пудель, ёксель-моксель.

Красотка повязала мне платочек под подбородок, мягко поборов мои возражения. Принялась меня кормить с ложечки. Парни умиленно наблюдали, сложив ладошки на животиках. Идиллия! Просто пай-мальчики! Никто бы не смог и подумать, что эти скромные юноши десять дней назад махались как бешеные и вертелись почище чертика-«американского жителя». И синяки уже сошли. Ну, ничего! Дайте срок, я вам объясню, как чугуний грузить и сдавать Босса разным вертихвосткам! А если шпик в юбке⁈

«Интересно, в охранке работают женщины-агенты? Не доносчицы — таких, уверен, хватает, — а именно оперативники?»

— Хотела предложить, — вытерев мне губы платочком, проворковала Адель, — чтобы ты переехал ко мне в квартиру, когда тебя выпишут из больницы. Потребуется уход. И это безумие — жить в таком дорогущем месте. О чем вы думали, когда согласились платить 15 рублей за номер в сутки? Столько стоит люкс в «Отеле де Пари», коль вам так глянулись французские отели.

— Босс, — вклинился Ося, — у нас проблема!

— Что еще? — недовольно буркнул я, разозлившись, что мне мешают пялиться на прекрасные виноградные грозди питерской Суламиты.

— На нас уже косо смотрят в гостинице. Хоть и знают, что ты в госпитале.

— Так в чем вопрос?

— Деньги. У нас они кончаются. Пришлось немало здесь отвалить за твое лечение.

Та-дам! Пришла беда, откуда не ждали. Весь оставшийся наличный капитал в банке. И не на счете, в ячейке, то бишь, в «безопасном ящике». Ни чек выписать, ни вексель. Только личное присутствие. Сам так хотел. Сам загнал всех в угол. Нет в мире совершенных комбинаций — обязательно выползет какое-нибудь дерьмо.

— Адель, ты можешь одолжить мне сто рублей? Выйду из больницы, отдам.

— Откуда у бедной девушки-курсистки такие суммы?

— Займи у соотечественников. В жизни не поверю, что в Петербурге нет подпольных евреев-ростовщиков.

— Я⁈ — возмутилась Адель с такой экспрессией, будто я ее на панель собрался отправить. — Это против моих правил. Но есть один человек. Ты его знаешь. Он поможет.

— Не сомневаюсь, — я догадался, на кого она намекала. Ясен пень, на Медведя. — Но у него просить не буду. Неужели восхитительная дочь еврейского народа откажется от гешефта — одолжить сотню, а обратно получить через неделю две?