Оракул с Уолл-стрит 4 (СИ) - Тыналин Алим

— Немедленно, — ответил Стивенс, все еще ошеломленный. — У нас есть контакты с лучшими микробиологами и химиками страны. Многие будут счастливы присоединиться к такому проекту.

— Превосходно. Доктор Флеминг, планируете остаться в Америке для руководства проектом?

— Если позволите, я хотел бы разделить время между Нью-Йорком и Лондоном, — он задумался. — Там остались мои исследования, да и семья…

— Конечно. Мы организуем все так, чтобы вам было удобно.

О’Мэлли, который все это время молча стоял у двери, неожиданно подал голос:

— Прошу прощения за вмешательство. Мистер Стерлинг, возможно, стоит обсудить некоторые практические детали отдельно?

Я кивнул, понимая его намек. Безопасность, логистика, контракты, все это требовало детального планирования.

— Доктор Стивенс, доктор Флеминг, позвольте моему помощнику встретиться с вашими юристами завтра. Мы оформим все необходимые документы.

— Разумеется, — Стивенс кивнул. — Хотя должен предупредить, университетская бюрократия порой движется медленно.

— Мы найдем способы ускорить процесс, — заверил я.

Флеминг вдруг нахмурился.

— Кстати, о финансировании. Вы не единственный, кто интересуется коммерческим потенциалом биологических открытий. Хотя, в последние месяцы несколько крупных корпораций сокращают финансирование научных проектов.

— Действительно? — я заинтересовался.

— Да. Например, химические компании вдвое сократили гранты нашему факультету. Говорят о необходимости «оптимизации затрат» и «фокусировке на прибыльных направлениях».

Доктор Стивенс подтвердил:

— То же самое происходит по всей стране. Даже такие гиганты как DuPont урезают исследовательские программы.

Это четвертый весомый признак приближающегося кризиса. Корпорации интуитивно готовились к трудным временам, сокращая долгосрочные инвестиции в пользу краткосрочной ликвидности.

— Тем более важно поддерживать науку в такие периоды, — заметил я. — Именно исследования помогут экономике оправиться от любых потрясений.

Мы провели еще час, обсуждая детали будущего проекта. Флеминг увлеченно рассказывал о своих планах, доктор Стивенс делал записи, а я мысленно представлял, как через несколько лет первые пациенты получат спасительное лечение.

Когда мы наконец попрощались, доктор Флеминг дошел с нами до выхода.

— Мистер Стерлинг, — он остановился у двери, — есть нечто, что меня беспокоит. Ваша щедрость поразительна, но не связана ли она с какой-то информацией о грядущих эпидемиях или войнах?

Вопрос застал меня врасплох. Неужели я настолько прозрачен?

— Просто предчувствие, доктор, — ответил я осторожно. — И желание быть готовым ко всему.

Флеминг медленно кивнул.

— В последнее время многие говорят о неких тревожных тенденциях. Не только в экономике, но и в международной обстановке. Возможно, вы правы, готовясь заранее.

Выйдя из здания, мы направились к автомобилю. Солнце все еще светило ярко, но в воздухе чувствовалась подступающая вечерняя прохлада.

— Интересная встреча, — заметил О’Мэлли, когда мы сели в машину. — Вы действительно думаете, что эта плесень так важна?

— Поверь мне, Патрик, это открытие изменит мир. — Я откинулся на сиденье, размышляя о проделанной работе. — И возможно, мы только что спасли миллионы жизней.

— Миллионы? — он усмехнулся. — Это всего лишь плесень.

— Всего лишь плесень, которая победит инфекции, убивающие больше людей, чем все войны вместе взятые.

О’Мэлли покачал головой, но промолчал. Мартинс завел двигатель, и мы выехали на улицы Нью-Йорка.

Я смотрел в окно на городскую суету, думая о контрастах этого дня. Утром благотворительность для детей и больных. Днем инвестиции в научную революцию. А вскоре меня ждали важные встречи в мире политики и преступности.

Тремя чеками, выписанными за сегодняшний день, я потратил больше денег, чем зарабатывали тысячи американцев за всю жизнь. Но каждый доллар был инвестицией в будущее, которое я знал слишком хорошо.

— В офис, босс? — спросил Мартинс.

— Да. Нужно подготовиться к вечеру. — Я проверил время. — И О’Мэлли, не забудь связаться с нашими юристами. Нужно создать отдельный фонд для финансирования научных исследований. Пенициллин только начало.

— Размышляете о других проектах?

— Всегда, — я кивнул. — Наука не должна стать жертвой экономического кризиса. Скорее наоборот, именно сейчас важно инвестировать в открытия, которые помогут миру восстановиться.

Автомобиль мчался по улицам Нью-Йорка, увозя нас от тихих университетских коридоров обратно в мир больших денег и еще больших амбиций. Но я знал точно часть моих денег пошла на дело, которое переживет любые кризисы и революции.

Пенициллин. Маленькая плесень, которая изменит историю человечества. И теперь у нее достаточно ресурсов, чтобы сделать это на десять лет раньше.

От университета мы направились прямо в главный офис «Стерлинг, Харрисон и Партнеры». Вечерние тени уже начинали удлиняться, но рабочий день далек от завершения. В приемной мисс Говард встретила меня с обычной стопкой срочных документов.

— Добро пожаловать, мистер Стерлинг. Мистер Прескотт просил зайти к нему, как только вы появитесь. Также звонили представители Роквуда по поводу завтрашнего ужина с губернатором Рузвельтом.

— Спасибо, мисс Говард. Сначала к Прескотту.

Кабинет Прескотта располагался в углу этажа, с великолепным видом на гавань. Я вошел, не стучась, ведь наши отношения давно вышли за рамки формальностей.

— Джонатан? Вы хотели меня видеть?

Прескотт поднял голову от документов, его лицо выражало озабоченность.

— Уильям, садитесь. У нас небольшая проблема. — Он указал на стул напротив. — Получил несколько тревожных звонков от наших крупнейших клиентов.

— Какого рода?

— Они начинают нервничать. Семья Астор спрашивает, почему мы так агрессивно увеличиваем долю наличности в их портфеле. Вандербильты недовольны продажей части технологических акций. Даже Роквуды выражают «некоторую озабоченность» нашей стратегией.

Я откинулся в кресле, обдумывая ситуацию. Их беспокойство предсказуемо. В разгар бычьего рынка мои осторожные действия выглядели излишне консервативными.

— И что вы им сказали?

— То, что мы обговаривали. Что следуем стратегии защиты капитала и видим определенные риски перегрева рынка. Но они хотят услышать это от вас лично.

— Хорошо. Организуйте встречу с ключевыми клиентами на следующей неделе. Я объясню нашу позицию. — Я поднялся. — Что-то еще?

— Да. Хендерсон хочет обсудить с вами ситуацию на европейских рынках. С ним говорили несколько брокеров из Лондона, и новости не очень хорошие.

— Сейчас у меня нет времени. Скажите, завтра утром, первым делом.

Выйдя от Прескотта, я направился в исследовательский отдел. Сара Левински все еще работала, несмотря на окончание рабочего дня.

— Мистер Стерлинг! — она подняла голову от отчетов. — Не ожидала вас так поздно.

— А я не ожидал, что вы так задержались. Есть что-то срочное?

— Завершаю анализ объемов торгов за май. Результаты тревожные.

Она показала мне график. Объемы маржинальной торговли выросли еще на пятнадцать процентов за последнюю неделю. Ситуация накалялась быстрее, чем я ожидал.

— Продолжайте работу, мисс Левински. И помните, это совершенно секретная информация.

— Разумеется, сэр.

Последней остановкой стал мой собственный кабинет. На столе лежала срочная корреспонденция: телеграмма от швейцарских банкиров, подтверждение получения золотых слитков, отчет о ходе операции «Черное золото» от команды Роквуда.

О’Мэлли заглянул в кабинет.

— Босс, Мартинс подаст машину через тридцать минут. Домой или есть другие планы?

— Домой. Нужно подготовиться к завтрашней встрече с Рузвельтом.

Я быстро просмотрел самые важные документы, поставил подписи где требовалось, и убрал особо секретные бумаги в сейф.

— Кстати, — сказал О’Мэлли, когда мы спускались в лифте, — Мартинс проверил Джексона сегодня. Наш «двойной агент» исправно передал сицилийцам информацию о вашем маршруте на завтра. Правда, информацию слегка искаженную.