Оракул с Уолл-стрит 4 (СИ) - Тыналин Алим

Элизабет долго молчала. Наконец произнесла:

— Ладно. Но нам понадобится безупречный план и абсолютная секретность.

— Именно. А пока продолжай наблюдение в Вашингтоне. Особенно интересуют любые детали о «Железном дожде».

— Будет сделано. А ты? Какие планы на ближайшие дни?

Я взглянул на календарь.

— У меня интересные и важные встречи. Возможно, смогу узнать что-то полезное из этих источников.

— Будь осторожен, Уильям.

— Всегда. До встречи в субботу.

— До встречи.

После того как я повесил трубку, комната погрузилась в тишину. Лишь тиканье каминных часов и потрескивание поленьев нарушали покой.

Я вернулся к креслу и взял блокнот для заметок. Надо зафиксировать все услышанное и скорректировать планы.

Пятый признак подтвердился. Банки ужесточают кредитные требования и накапливают золото. Continental Trust не просто готовится к кризису, но и планирует его активно спровоцировать. Операция «Анакондо» переходит в финальную фазу.

Все складывалось в единую картину.

Я сделал паузу, обдумывая планы. Встреча с Рузвельтом завтра могла дать дополнительную информацию о политических аспектах грядущего кризиса. Будущий президент наверняка имел представление о закулисных процессах в финансовом мире.

А поездка в Атлантик-Сити… Возможно, гангстеры знали что-то, что ускользало от внимания официальных кругов. Преступный мир всегда отличался особой чувствительностью к грядущим потрясениям.

Откинувшись в кресле, я смотрел на языки пламени в камине. Завтра еще один насыщенный день.

Я собрал документы, запер блокнот с заметками в сейф и направился к лестнице. Фаулер уже погасил большинство ламп, оставив лишь дежурное освещение.

Последним взглядом окинув ночной Нью-Йорк из окна спальни, я закрыл шторы.

Глава 24

Губернаторский ужин

Майский вечер опустился на Нью-Йорк мягким бархатом, окрашивая небо над Центральным парком в сиреневые тона. Я проверил время на золотых карманных часах Patek Philippe, подарке самому себе после первой удачной сделки, без четверти семь. Идеальное время для прибытия на ужин к Роквудам, где меня должны представить губернатору Рузвельту.

— Джордж, можно помедленнее, — обратился я к Мартинсу, который вел Packard Twin Six по Пятой авеню. — Не подобает прибывать к Роквудам запыхавшимся.

— Понял, босс, — ответил он, сбрасывая скорость. — Хотя дорога свободна.

Я поправил белый галстук и еще раз проверил запонки из платины с бриллиантами. Вечерний костюм от Генри Пула с Сэвил-роу сидел безупречно, английские портные умели создавать одежду, подчеркивающую статус, не переходя грань безвкусицы.

О’Мэлли, в собственном смокинге, выглядел как настоящий джентльмен, если не обращать внимания на то, как он время от времени поправлял левую сторону пиджака. Кольт.38 калибра оставался частью его гардероба даже на светских раутах.

— Что-то не так с обстановкой? — спросил я его, заметив очередную проверку оружия.

— Все спокойно, босс. Просто привычка. — Он взглянул в зеркало заднего вида. — Хотя тот черный Chrysler держится за нами уже семь кварталов.

Я обернулся. Действительно, темный седан Imperial Crown следовал на почтительном расстоянии, слишком далеко для случайного совпадения, но слишком близко для профессиональной слежки.

— Возможно, просто совпадение, — заметил я. — У нас одинаковое направление, на север по Пятой авеню.

— Может быть, — согласился О’Мэлли, но все равно он придерживал оружие.

Наш автомобиль повернул на Восточную 65-ю улицу. Здесь, в нескольких кварталах от Центрального парка, располагались особняки самых влиятельных семей Америки.

Архитектура этого района словно соревновалась сама с собой. Неоготические замки соседствовали с классицистическими дворцами, а модернистские эксперименты в стиле арт-деко дерзко возвышались между традиционными особняками из темного камня.

Особняк Роквудов занимал целый квартал. Пятиэтажное здание из белого мрамора в неоклассическом стиле поражало сдержанной монументальностью. Коринфские колонны поддерживали портик главного входа, а над ним виднелся фамильный герб, орел с оливковой ветвью в когтях, символ мира через силу.

— Вон он как, — пробормотал О’Мэлли, — дворец как дворец. Только не хватает американского флага над входом.

Мартинс остановил автомобиль у бордюрного камня. Немедленно появился ливрейный привратник в темно-синей форме с золотыми пуговицами. Он почтительно открыл дверцу, слегка поклонившись.

— Добро пожаловать, мистер Стерлинг. Мистер Роквуд ожидает вас в китайском салоне.

Я вышел из машины, оглядываясь на вечерний Нью-Йорк. Электрические фонари только загорались, отбрасывая теплое желтоватое сияние на влажный после вечернего дождичка асфальт. Где-то вдалеке играла джазовая музыка, возможно, в одном из многочисленных спикизи, которые процветали в этом районе, несмотря на Сухой закон.

— О’Мэлли? — тихо позвал я. — проследи за нашими преследователями. Если они остановятся здесь, хочу знать, кто выйдет.

— Как скажете, босс. А если что-то подозрительное?

— Никаких действий без моего разрешения. Просто наблюдай.

Я подошел к массивной дубовой двери с медными декоративными элементами. Дверной молоток представлял собой голову льва из полированной латуни, но стучать не потребовалось, дворецкий уже открыл створку.

Джеймс Астор Уитмен, дворецкий Роквудов, служил в семье уже сорок лет. Высокий худощавый мужчина с безупречной выправкой и серебристыми седыми волосами, он олицетворял британский стиль, аккуратно адаптированный к американским реалиям.

— Добро пожаловать в дом Роквуда, мистер Стерлинг, — произнес он с едва уловимым английским акцентом. — Позвольте принять ваше пальто и шляпу.

Я передал ему свой вечерний плащ из кашемира и цилиндр. В вестибюле стоял знакомый аромат: дорогие сигары, французские духи, полироль для мебели и легкий запах орхидей, которым была знаменита оранжерея Роквудов.

Вестибюль поражал воображение. Мозаичный пол из разноцветного мрамора изображал сцены из греческой мифологии. Стены облицованы каррарским мрамором, а потолок украшали фрески работы итальянских мастеров XVIII века. Две широкие лестницы с коваными перилами расходились по сторонам к верхним этажам.

— Мистер Роквуд попросил проводить вас в китайский салон, — мягко произнес Уитмен. — Если позволите.

Мы прошли через анфиладу комнат. Каждая имела собственный стиль и предназначение: золотая гостиная с мебелью в стиле Людовика XVI, библиотека с книгами в кожаных переплетах от пола до потолка, музыкальный салон с концертным роялем Steinway Sons, на котором, как говорили, играл сам Падеревский.

Китайский салон располагался в восточном крыле особняка. Название полностью оправдывалось убранством: красный лак, резьба по черному дереву, изысканные шелкографии на стенах. Антикварные вазы династии Мин стояли на специальных подставках, а в центре возвышался массивный круглый стол из палисандра с инкрустацией из перламутра.

Как я заметил, тут собралось избранное общество: всего семь человек, не считая хозяев. Я узнал нескольких: Уолтер Гиффорд, председатель ATT; сенатор Роберт Вагнер; Маршалл Филд III, наследник торговой империи.

— А вот и наш молодой финансовый гений! — раздался голос хозяина.

Дэвид Д. Роквуд-младший, которому недавно исполнилось пятьдесят, приближался ко мне с характерной неспешной походкой, которая сочетала в себе уверенность и аристократическую сдержанность. В смокинге от лучшего портного Нью-Йорка, с бабочкой, завязанной вручную, он выглядел воплощением американской финансовой элиты.

— Мистер Роквуд, — я слегка поклонился, протягивая руку, — для меня честь находиться в вашем доме.

— Радуюсь, что вы смогли приехать, Стерлинг, — он крепко пожал мою руку. — Губернатор Рузвельт специально выразил желание с вами познакомиться. Говорит, слышал о ваших необычных взглядах на экономическое будущее страны.