Большие Песцовые радости (СИ) - Видум Инди

— Ваша сестра? Говорят, она продала много фамильных ценностей.

— Юлианна к реликвии доступа не имела, — уже не так уверенно возразил Георгий.

— Дожили, — проворчал кто-то. — Княжеские дочери сбывают на сторону княжеские реликвии. О времена, о нравы.

— Юлианна ничего никому не сбывала! — возмутился Прохоров.

— Успокойтесь, Георгий Антонович, — холодно сказал Шелагин. — Ваша сестра так часто приторговывает артефактами, что я не удивился бы, продай она и реликвию ради какой-нибудь приглянувшейся безделушки. Отвратительно воспитанная девица.

— Можно подумать, ваши потомки воспитаны лучше.

— Мой сын и внук могут служить примером для подражания, — спокойно ответил Шелагин.

— А Николай? Вы к его воспитанию отношения не имеете?

— Увы, в его случае к моему воспитанию подмешивалось воспитание Живетьевых. Ни к чему хорошему это не привело.

— Вы в своей семье порядок навести не можете, а претендуете на наведение порядка в стране.

— В своей семье порядок я навел. Георгий Антонович, чем больше я с вами говорю, тем больше мне кажется, что находитесь вы здесь не по праву. Вы утратили собственную реликвию. Вы больше не княжеская семья. Более того, в настоящее время ведется дело по поводу противоправных начинаний вашего отца.

— Мой отец всегда беспокоился исключительно о благе страны, которой не везло с последними правителями. И мне кажется, Совет собирается совершить очередную ошибку.

— Георгий Антонович, — укоризненно сказал Дорофеев, — прекратите. У вас все равно нет шансов стать императором. У вас нет ни реликвии, ни личной силы, чтобы претендовать. Павел Тимофеевич свое право доказал. Я предлагаю провести голосование. Для начала — традиционным путем, чтобы учесть интересы, так сказать, почти бывших князей.

Прохорова в очередной раз перекосило.

— Думаете, вам удастся так легко от меня отделаться?

— Думаю, если вы не можете разобраться с собственной сестрой, то вам рано управлять не только империей, но и собственным княжеством, — жестко бросил обычно улыбчивый Дорофеев. — Что вы, что ваш покойный батюшка обладали удивительной способностью превращать заседания в балаган. Вот и сейчас мы вместо того, чтобы заниматься важными вопросами, почему-то должны выслушивать про ваши притязания на место императора. Видно, вашей сестре мало оказалось денег от продажи княжеской реликвии, подавай ей императорскую.

Я тоже был уверен, что Юлианна внесла свою лепту в желание брата встать во главе страны. И это единственное, что она могла вносить, потому что остальное она стремилась выносить, и довольно успешно. Обвинение в краже реликвии не на пустом месте появилось.

— Императорская реликвия была украдена Шелагиными у моего отца! — покраснев от натуги, проорал Прохоров так, что его голос несколько раз отразился от стен и вернулся к нему же.

— У вас нет ни малейшего доказательства своим словам. К тому же у вашего отца не было прав ни на какую другую реликвию, кроме собственной, — вздохнул Дорофеев. — Предлагаю поставить на голосование вопрос по участию родов, оставшихся без реликвий. Признаться, я полностью за то, чтобы их исключить из процесса.

— Не имеете права! — жалко взвизгнул Прохоров.

Но остальные князья уже тоже поняли, что пока здесь находится Прохоров, Совета не получится. Поэтому раздались выкрики о немедленном голосовании. Одновременно с выкриками начали подниматься руки, поэтому, когда Дорофеев решил приступить к подсчетам, стало понятно, что находиться Прохорову в зале аккурат до оглашения результатов.

И вот тогда из пространственного кармана Прохоров извлек пистолет. Маленький такой пистолет, максимум на шесть зарядов. И что-то я сомневался, что там обычные патроны…

Глава 28

Самым логичным было отправить Прохорова в целительский сон — и пусть им потом хоть Греков, хоть имперские службы занимаются. Это заклинание я и отправил, но оно сорвалось, как только достигло прохоровского тела.

«Подстраховался, — заметил Песец. — Заклинанием его не достать».

Я сразу отправил сообщение как Грекову, так и Шелагину.

«У Прохорова защита от заклинаний. Подозреваю, что и пули не простые».

«А как пел-то… — донеслось от Грекова. — Значит, не просто в курсе, но и запас есть. По-другому вырубить сможешь?»

«Меня сразу из невидимости выбьет, стоит мне коснуться этой зоны».

Экспериментировать, входит ли в нее голова, по которой можно треснуть чем-то увесистым, было не время. Как только я проявлюсь, у остальных в зале возникнет очень много вопросов. Разве что сбросить сверху на Прохорова что-то очень тяжелое? Но даже прицельный бросок не факт, что оглушит, и тогда неслучившийся правитель соседнего княжества устроит пальбу… Я стал переьирать свои способности и выяснил, что из навыков, не завязанных на магию, применимо мало что, если не раскрывать себя. Хотя если на Прохорова не действовала магия, то и его артефакты тоже не работали, а полагаться на один бронежилет — оставлять себя без должной защиты. Я прищурился, высматривая места в защите противника.

«Пока не лезь, — решил Шелагин. — Только если опасность станет реальной. Попробую его заболтать».

— Георгий Антонович, — сказал Дорофеев, — что за странный демарш? Кого вы надеетесь испугать своей пукалкой? Здесь все со своей защитой. Она ваши пули даже не заметит.

— Это она ваши не заметит, — со злой улыбкой возразил Прохоров. — А мои — очень даже. Обратили внимание, что Шелагин молчит? Он знает больше вас.

Он стоял, небрежно покачивая рукой с револьвером направляя ее то на одного князя, то на другого. Пока на лицах присутствующих страха не было, только снисходительные улыбки по отношению к дурачку, вздумавшему их пугать.

— Павел Тимофеевич?

— Семья Прохоровых замешана в преступлении против империи, — размеренно пояснил Шелагин. — Они обнаружили на своих землях месторождение, о котором обязаны были сообщить, но которое решили использовать в своих интересах.

Минерал не был назван, тем не менее часть князей точно поняли, о чем идет речь. Возможно, именно потому, что Прохоров осматривался с победной усмешкой. Он уже чувствовал под своей задницей мягкость подушек императорского трона. И пусть с троном пока была напряженка, мечтать ему никто не мог запретить.

— Да-да, именно на наших землях, — радостно подтвердил он. — Поэтому следующим императорским родом должны стать Прохоровы. На нашей стороне высшие силы. У вас же есть выбор: добровольно проголосовать за меня или отправиться на встречу к прошлому императору. Ваши щиты вас не спасут.

— Да вы террорист, — испуганно ахнула Беспалова.

Прохоров повернулся в ее сторону всем телом, поэтому пистолет направился прямиком на княгиню, которая испуганно попятилась и шлепнулась в кресло, удобство которого успела оценить чуть раньше.

— Кто бы говорил, — презрительно бросил Прохоров. — Шелагины нагло узурпировали власть, действуя как раз террористическими методами — отключая наследные рода от реликвий. А вы их поддерживаете. Я всего лишь хочу восстановить справедливость. Императорский трон — мой.

— Да что вы его слушаете? — возмутился Дорофеев. — Налицо явное психическое расстройство. Нужно срочно вызвать целителей.

Прохоров, лицо которого перекосилось от злости, выстрелил. На руке Дорофеева тут же расплылось кровавое пятно. Беспалова завизжала, но замолчала сразу, как дуло направилось уже в ее сторону. Княгиня медленно, но элегантно стекла на пол — то ли изображая обморок, то ли пытаясь спрятаться от маньяка с оружием.

— Следующий выстрел будет точно в лоб тому, кто осмелится меня оскорбить.

«Илья, если его рубануть по руке? — спросил Шелагин. — Тебя из невидимости не выбьет?»

«Если у него щит только жилетом», — ответил я, присматриваясь к силуэту преступника.

Защитная одежда никак не просматривалась под пиджаком, а ведь она точно должна быть толщиной хотя бы в несколько миллиметров.

«На руках не должно быть, — заметил Песец. — Движения были бы затруднены».