Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс

И всё равно: стоила ли Аня всего этого? — задал я себе вопрос, поняв для себя, что стоила. И я не юношеское «хочу», я не хочу её просто трахнуть. Тут что-то большее. Я положил листок в тетрадку, а тетрадку — на книжку Булгакова, вздохнув. Высокая мораль Ани — это своеобразная гарантия, что Саша Медведев в будущем не будет носить рогов. И тут действительно не нужно спешить. Тут нужно именно личным примером показать, что такое серьёзные, здоровые отношения. Девушка с её моралью в эти-то времена после первого её раза будет жить и думать: «женится ли он или нет?» — с вытекающими выводами: «а не шлюха ли я часом?» Все эти вопросы, наложенные на нестабильную девчачью гормоналку, могут хорошенько так подшатнуть психику, чего я бы не хотел. А значит, будем дружить, будем объяснять, будем строить то, что в Союзе и называется Семья — ячейка общества. С родителями познакомиться её ещё надо, ведь именно их одобрение определяет восприятие реальности юной девушки.

— Здравствуйте? — прозвучал женский мелодичный голос. И я подумал, что брежу или уснул за заполнением тетрадки. Но голос продолжил: — Тут кто-нибудь есть?

— Да, да, я тут! — окликнул я и уже собирался выходить встречать обладательницу голоса, но она заглянула в раздевалку первой.

Чёрные волосы убраны в хвост, на голове пилотка с синим кантом. ПШ и юбка-карандаш под ней. На плечах — лейтенантские погоны с синей полосой, как и петлицы со звёздочкой. На её левом предплечье — шеврон: красная звезда с серпом и молотом в венке на фоне щита. В руках у девушки была чёрная папка. На её левой груди красовался значок ВЛКСМ, а на правой — ромб о высшем юридическом образовании (тоже синий), а справа от ромба — красно-золотой значок с перечеркнутыми ружьями на фоне мишени с циферкой «1» — разрядница по пулевой стрельбе, значит. Карие глаза и средней полноты губы, скуластое лицо с острым подбородком.

— Доброго дня. Ты Саша Медведев? — безэмоционально спросила она.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант, — поздоровался я.

— Меня зовут Ксения Борисовна Белова, — представилась она.

Прикольно, тоже Борисовна, как и я.

— Давай тесты заполним? — предложила она, начиная открывать свою папку.

«Отлично», сначала тетрадка, потом листок, а сейчас еще и тесты.

— Сегодня прям нужны? — спросил я.

— Сегодня нужны. Есть распоряжение тебя из зала не выпускать без них, — произнесла она, кладя на скамейку бумаги. Листов было столько, что хватило бы описать все спортивные недостатки города Ворона, и я вздохнул.

— Раньше начнёшь — раньше закончишь. Там всё интуитивно понятно, везде всё помечено. Если чего-то не поймёшь — ничего страшного, это тоже ответ, — произнесла она.

— Спасибо, — кивнул я, смотря то на документы, то на её значок. — Стреляете?

— Стреляла, — коротко ответила она и уже собиралась уходить, но задержалась в проходе. — А твоя методика действительно настолько хорошая?

Признаться, я не знал, что ей ответить. «Да!»? «Нет!»? «А что?»

— Смотря для каких целей, — уклончиво нашёлся я, смотря на то, как один из локонов, самый непослушный, касается её тонкой шеи и норовит заползти под ворот зелёной рубашки.

— Ну, девушка сможет мужчину побить? — конкретизировала она свою задачу.

— Разрядница безразрядному алкоголику сможет дать бой, — честно ответил я, но, вспомнив случай из Ютуба в моей прошлой жизни, как бразильянка усыпила приёмом «треугольник» насильника и сама принесла его в полицию, добавил: — Усыпить удушающим сможет. Но для этого надо тренироваться.

— Долго? — снова спросила она.

— А вы первый по стрельбе за сколько получили?

— Три с половиной года, — сообщила она.

— Душить неподготовленного можно научиться за месяца четыре. Стать перворазрядником можно за года два. А вот перворазряд может ловить уже спортсменов на всякое нетривиальное, — ответил я.

— Но ты третий? — уточнила она, смотря на мой значок на костюме.

— Случайно вручили, — улыбнулся я.

— И что нужно, чтобы тренироваться у тебя?

— Просто прибыть в группу утреннюю, — ответил я.

— Нет, с мужиками я не буду. Не могу, — покачала она головой. — Могу ли я заниматься персонально?

— Берите девушку-коллегу, приходите позже группы — попробуем что-нибудь придумать, — ответил я. — Или в группу по понедельникам, средам, пятницам. Там народу немного. Возьмите кимоно, под него футболку, и будем заниматься.

— Хорошо, спасибо. Я подумаю, — ответила она задумчиво и, не попрощавшись, ушла из раздевалки. Зачем разряднице по стрельбе и офицеру ГБ единоборство? Вероятно, для того, кого нельзя застрелить и на кого нельзя вызвать коллег… Но да, это не моё дело…

А моё — вот это. Я взял бумажки. Освободился, блин, пораньше.

Под треск ламп дневного света я перебирал листки от текста которых веяло идеологией, морально этическими качествами, интеллектуальными способностями, встречались и вопросы на правдивость.

Как например: «Был ли в вашей жизни период когда вы восхищались поступками какого-то преступники и надеялись, что его никогда не поймают?» «Да», «нет», графа «свой ответ».

И похоже под этот вопрос подпадал к примеру и преступник, и мелкий проныра Остап Бендер и Робин Гуд (который на самом деле Худ [Hood] — от слова капюшон) и более поздний Зорро, он же Дон Диего де ла Вега.

И я немного о подумав написал «Да», а в пометке свой ответ пометил, «в детстве сочувствовал Чиполлино».

Далее: «Как часто испытываете чувство беспричинной тревоги?»

Варианты: «Никогда / Редко / Периодически / Часто».

Моя ручка зависла над «Редко». Мысленно я добавил: «Особенно когда заполняю бумаги без права пойти домой выспаться, под присмотром хмурых парней в форме ГБ».

Однако третий вопрос поставил меня в тупик: «Считаете ли вы морально оправданным доносительство в интересах государственной безопасности?»

«Да / Нет / Затрудняюсь ответить».

Глава 27

50 копеек на вход в Систему

Ну тут просто: отвечаешь «да» — попадаешь в резерв скользких типов без нравственности; отвечаешь «нет» — негибкий, не готов жертвовать принципами ради ГБ; и самый нормальный — «Затрудняюсь ответить» — подразумевает как минимум диалог на дополнительные вводные. И я обвёл последнее в кружочек.

В целом все тесты для меня не показались шибко сложными; если отвечать честно и не бояться понравиться, то вообще, как говорят дети, «изи катка», то есть легкотня по-нашему. Были тут и общие вопросы, и вопросы на политическую зрелость: «Назовите секретарей обкома КПСС». Выписал фамилии — благо, они висели в холле техникума на доске почёта. Был своеобразный тест Роршаха: «Что видите на изображении?»; особо напрягла клякса, напоминавшая расчленённую ворону, и, конечно же, я ответил нейтральное: «Пионеры у костра». В графе «Хобби» вписал: «классическая борьба, 3-й разряд». А последний лист снова содержал подписку о неразглашении и предупреждение об уголовной ответственности.

Но зачем мне проходить тесты, если давным-давно мне прямо русским языком дали понять, что меня сюда официально не устроят? Первый раз Игорь Смирнов (уверен, кстати, что это рабочий псевдоним, как «Иван Иванов», не сложнее) так вот, Игорь сказал, что я шибко засветился в Вороне и Воронежской области для работы тут. А второй раз он же и сказал, что мне нет 18, поэтому в штат меня не возьмут.

Просто так, чтобы было понимание, кто у них в подвале «цифр» тренирует? Так поздно «Боржоми» пить — раньше надо было изучать перед такими вот приглашениями. Но почему-то я был уверен, что и изучили, и просто собирают документальную информацию обо мне. Зачем? Затем.

Меньше Саша знаешь — крепче Саша спишь. Я улыбнулся. Вот, видимо, уже много знаю, потому что не сплю толком.

Окинув взглядом побеждённые листы, я аккуратно сложил их в стопочку и, встав, сделав пару холостых шагов на месте (потому что ноги онемели от сидения), пошёл на выход. Закрыв зал на ключ, я дошёл до дежурной части и сдал бумаги вместе с тетрадью, листком и ручкой. Показав книгу, которую дежурный пролистал на предмет грифов и других вещей, он отдал мне её и сверху положил маленький узкий листок из серой бумаги с синим штампом «50 коп.».