Жуков. Халхин-Гол (СИ) - Алмазный Петр

— И меня использовали, как приманку для таких элементов?

Нарком развел руками.

— Этот Сафронов тот еще тип был… — снова заговорил он. — Его отец, поручик царской армии, был ликвидирован органами ЧК в двадцать втором году. А сынок оказался падок на сантименты и слаб нервами. Им воспользовались.

— И кто им воспользовался? — спросил я прямо. — Кто стоит за «РОВС» здесь, в Москве?

Берия внимательно посмотрел на меня, будто оценивая, сколько правды я могу вынести.

— Ты задаешь очень опасные вопросы, Георгий Константинович. Предположим, я скажу, что некие… высокопоставленные товарищи… недовольны твоей стремительной карьерой и твоими идеями. Они видят в тебе угрозу своему положению. И, видимо, решили использовать старые, проверенные каналы, чтобы устранить угрозу. — Он усмехнулся. — Однако теперь эти каналы… пересыхают.

Я понял. Нарком внутренних дел не просто защищал меня. Он использовал покушения как предлог для зачистки своих политических оппонентов в армии и госаппарате. Я был для него одновременно и мишенью, и орудием.

— Значит, эта «охота» на меня закончена? — спросил я.

— На тебя? — Берия снова улыбнулся, и в его глазах вспыхнул холодный огонь. — Дорогой Георгий Константинович… Это была не охота на тебя. Это была… разминка. Пристрелка. Настоящая охота только начинается. И на ней… — он наклонился вперед, и его шепот был отчетливо слышен в тишине комнаты, — … тебе предстоит стать не дичью, а охотником. У нас с тобою общий враг. Куда более опасный, чем японские самураи или белогвардейское старичье. И имя этого врага…

Нарком откинулся на спинку кресла, его лицо снова скрылось в тени, и только огонек папиросы ярко светил в полумраке.

— … ты узнаешь совсем скоро. Может быть даже, на том самом совещании в Кремле. И тогда тебе придется сделать выбор. Окончательный.

Глава 24

В сизой пелене папиросного дыма, за длинным столом сидело человек двадцать. Наркомы, директора заводов, конструкторы. Лица у всех усталые, замкнутые. У каждого — свой фронт, свой план, свои трудности.

Я сидел чуть в стороне, рядом с Шапошниковым. Ждал. Мне предстояло задать тон совещанию. Слово мне должен был дать нарком обороны. Ворошилов с пунцовыми щеками, словно его кто-то отхлестал по ним, сидел напротив, угрюмо уставившись в стол.

Наконец, вошел Сталин. Участники совещания дружно вскочили, вытянувшись в струнку — кто мог, конечно. Вождь благожелательно покивал, знаком велел садиться, а сам остался на ногах. Ворошилов оглянулся него, испрашивая разрешение, и произнес:

— Слово для доклада предоставляется уполномоченному по реорганизации оборонной промышленности при наркомате обороны, Герою Советского Союза товарищу Жукову, Георгию Константиновичу.

Я поднялся. Одернул китель, на котором сверкнула Золотая Звезда Героя. Обвел взглядом участников совещания, взглянул на вождя. Он улыбнулся и чуть качнул головой, подбадривая.

— Товарищ Сталин, товарищи члены Политбюро, народные комиссары, директора и конструкторы. Я не буду тратить ваше время на описание наших побед на Халхин-Голе. Речь о другом. Речь о цене, которую мы платим за каждую победу. Цене, которую можно и нужно уменьшить. Начну с танков. Наши «Т-26» и «БТ» горят как свечки. Японская 37-миллиметровая пушка бьет их насквозь с километровой дистанции. Карбюраторные двигатели — это готовый факел в моторном отделении. Мы теряем машины и экипажи, которые можно было сохранить. Мы остро нуждаемся в танках с противоснарядной броней, дизельным двигателем и мощной пушкой, которая бьет дальше и точнее. И такой танк у наших конструкторов уже есть — это «Т-34». Однако он существует в основном только в чертежах. Нужно развернуть его производство на трех заводах одновременно. Чтобы ни бомбежки, ни другие обстоятельства не могли остановить выпуск… Теперь авиация. Наши истребители «И-16» уступают новым японским машинам. Летчики несут неоправданные потери. Нужны новые самолеты. Не завтра, не через год — сейчас. Конструкторы Яковлев, Лавочкин, Ильюшин и другие наши талантливые инженеры готовы дать такие машины, но им нужен зеленый свет в получении ресурсов, станков и специалистов… Пехота. Наш боец в гимнастерке цвета хаки — идеальная мишень в монгольской степи да и не только в ней. Нужна маскировочная форма. Нужна новая каска, которая действительно защищает голову. Нужны хотя бы простейшие бронежилеты для штурмовых групп — чтобы не посылать людей на убой… Связь. Без связи нет управления. А без управления — нет победы. Нам нужны радиостанции в каждом танке. Нужны переносные рации для командиров рот и батальонов. Без этого мы будем продолжать нести потери от собственной дезорганизации… Артиллерия. Наши 45-миллиметровки не берут лобовую броню новых танков. Нужны новые орудия. Знаю, что конструктор Грабин уже работает над 57-миллиметровой пушкой. Нужно как можно быстрее провести испытания и запустить ее в серию. Я понимаю — ресурсы ограничены. Планы утверждены, но враг не будет ждать, пока мы выполним все, что запланировано. Либо мы найдем ресурсы сейчас, либо будем платить кровью потом. И цена окажется неизмеримо выше. Мои предложения лежат перед вами. Они конкретны и выполнимы. Вопрос в том, хватит ли у нас решимости их реализовать. Доклад окончен. Готов ответить на вопросы.

Вопросов не последовало. По взглядам, обращенным к Хозяину, было видно, что участники совещания ждали, что он скажет. Однако вождь тоже не торопился. Бесшумно ступая по ковровой дорожке, он прохаживался вдоль стола.

— Полагаю, что присутствующие товарищи согласятся со мною, — наконец заговорил вождь, — в том, что речь товарища Жукова при всей ее эмоциональности, содержит рациональное зерно. Ленин учил нас смотреть правде в лицо, сколь горькой бы она ни была. Поэтому я жду, что и остальные участники совещания станут высказываться столь же откровенно.

— Я скажу! — взял слово заместитель председателя Совнаркома СССР Лазарь Моисеевич Каганович. — Товарищ Жуков предлагает нам, по сути, с нуля развернуть новые тип промышленности. Новые танки, новые самолеты, рации в каждый взвод! А кто это делать будет? У нас до сих пор на заводах дореволюционные станки работают. Износ станочного парка до сорока процентов доходит.

Его поддержал директор Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна.

— Лазарь Моисеевич прав. Взять хотя бы двигатель «В-2» для нашего «Т-34». Дизель сложный, капризный. Мы над «В-2» второй год бьемся, и все еще не уверены, что устранили все недостатки. А вы хотите к весне сорокового — сотни штук. Это утопия.

Слово взял представитель Ижорского завода.

— Георгий Константинович, ваши требования к броне — это же технологический прорыв! Такие марки стали мы только в лабораториях получаем. А вы — в массовую серию. Не будет этого. По крайней мере — скоро.

Я молчал, давая им выговориться. Пусть все сомнения выложат на стол. Пусть все «не могу» прозвучат вслух. Рядом со мною поднялся худой, похожий на профессора человек — директор радиозавода. Он говорил тихо, словно не хотел, чтобы его услышали.

— Радиостанции для каждого танка? Для командира взвода? Это фантастика. Нам бы армейские корпусные узлы связи обеспечить, а вы — о тактическом звене. Эфир забить помехами — раз плюнуть. Да и где столько радиоламп взять?

В воздухе повисло тяжелое, почти осязаемое молчание. Нет, все эти люди не думали со мною спорить. Они все были «за» — в принципе, но работала инерция гигантской, уже работающей машины, которую я намеревался развернуть на полном ходу.

Сталин, молча курил трубку, медленно обводя взглядом собравшихся. Его взгляд на мгновение задержался на мне. В его глазах был вопрос — ну, что вы на это скажете, товарищ Жуков? Я откашлялся, поднялся. Все взгляды обратились ко мне.

— Вопросы ресурсов и технологии следует задать представителям соответствующих ведомств, — начал я, глядя на директора Харьковского завода. — Я смотрю на это с тактической токи зрения. Без нового двигателя танк — мишень. Без рации — слепец. На Халхин-Голе японцы первыми уничтожали посты связи. Оставшись без управления, батальон терял боеспособность за час. — Я перевел взгляд на человека с Ижорского завода. — Качество брони. Пробиваемость брони наших «БТ» японскими 37-мм пушками на дистанции восемьсот метров — девяносто процентов. Если вместо «тридцатьчетверки» вы дадите к следующей войне те же «БТ» — их хватит на один бой. Считайте — перерасход металла и моторесурсов. — Я взял со стола отчет завода связи. — Помехи в эфире. Решение — смена частот и шифрование. Техзадание приложу. Без связи управление артиллерией и авиацией невозможно. Без управления — потери растут в геометрической прогрессии… Я не технолог, но я вижу результат на поле боя. Задача — снизить потери и повысить эффективность. Ваша задача — найти технические решения. Альтернатива — продолжать нести потери там, где их можно избежать.