Японская война 1904. Книга шестая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Ненавижу, — Дуглас Хейг смотрел, как сгорает один из лучших его офицеров, Томас Хэнкок. Двое за какую-то минуту.

— Ненавижу! — повторил он, когда, наплевав на все, они остановились и попытались накрыть два дерзких броневика остатками снарядов. Не вышло.

— Ненавижу!!! — кричал он, когда они доехали до отряда карго и нашли на месте стоянки только пепелище и следы колес чужих броневиков.

Они были лучше, но их все равно победили. Заставили потерять технику, припасы и, главное, таких достойных людей. Но ничего! Это только первая стычка. Их смогли удивить, их смогли застать врасплох — в следующий раз такого уже точно не будет. На их стороне сила моторов, мощь пушек и толщина брони — что бы ни придумали русские, они, британцы, просто не могут проиграть!

Сижу, думаю о везении.

Информация об английском отряде броневиков и даже их вооружении поступила вовремя. Вот только мы не ждали их так быстро и вдобавок рядом с Инкоу. По факту ведь Дроздовский встретил их всего в сотне километров от нашей главной базы — а если бы пропустили друг друга? Если бы англичане еще пару патрулей снесли и ударили по заводам? Повезло.

В чем не повезло, у отряда Михаила Гордеевича не оказалось орудий под новую 35-миллиметровую британскую броню. Мы-то добавили в роты отдельные противотанковые пушки, которые бы взяли 20–25 миллиметров, а англичане сразу прыгнули дальше. К счастью, это проблема решаемая: если самим отливать гильзы, а не пользоваться текущими мягкими для фугасов, то новые снаряды должны будут справиться. Немцы как раз привезли из Штатов станки для запуска производства тротила, так что можно будет совместить.

В общем, мы хорошо поработали, нам повезло, и теперь можно снова хорошо поработать!

Я улыбнулся и мысленно вернулся к итогам сражения. А ведь там, если сравнить, чего было больше, работы или везения, я бы поставил на работу. Работа солдат, которые знают свою технику, работа офицеров, которые думали как минимум на шаг дальше врага, а еще работа штаба… И моя в том числе. Механизированные корпуса, мобильность не на уровне отряда, а всего соединения — это именно я, опираясь на послезнание, продвинул и воплотил идею, которая в реальности была реализована в нашей армии только в 1942 году.

Операция «Уран», когда мы окружали немецкие войска под Сталинградом — это ведь стало возможно в том числе благодаря возможности быстро перекидывать на огромные расстояния целые дивизии. А когда группа армий «Дон» Манштейна попробовала пробить это окружение? Конечно, тут тоже сработали и опыт советских генералов, и храбрость солдат, но что было бы без возможности быстро подтягивать подкрепления к местам основного удара врага? В 41-м мы не успевали, а вот в декабре 42-го подкрепления подходили уже вовремя. И пусть немцы еще могли удивить неожиданным направлением удара, но развить этот успех им уже никто не давал.

Собственно, эту концепцию я пытался реализовать и у нас. Скорость, маневры, мозги… В этом свете я даже перестал обижаться на Николая за отобранные у меня путиловские заказы. Действительно: пусть лучше делают больше моторов. С броневиками мы и сами как-нибудь разберемся, а вот тысячи грузовиков для русской армии мне самому никак не потянуть. А тут — перспективы намечаются очень интересные. Причем не на годы, а на десятки лет вперед.

Вообще, чем больше времени проходит после Корейской дуги со всеми этими якобы мирными делами, тем больше понимаю царя. Вроде бы вот он враг — нанес удар, даже наследил, но… Ответишь на полную — начнешь войну. Что хуже: дашь сразу нескольким врагам повод собраться в союз против нас. И все это в ответ на жалкий комариный укус! Двойная подстава. Сейчас-то все возмущены и требуют мести, а начнется настоящая мясорубка — и те же люди скажут, что можно было бы до такого не доводить.

Сложно! Начать войну не потому что должен, не потому что нет выбора, а потому что пришло время…

— Вячеслав Григорьевич, сводки готовы, — Ванновский отвлек меня от мыслей, и я кивнул, чтобы тот начинал зачитывать.

С момента сражения у Ту-Ши-Куна прошло уже три недели. Мы оттащили подбитые британские броневики и до сих пор изучаем, есть ли там что-то, что мы могли бы использовать в своих машинах — пока без особых успехов. Самое интересное у них — это моторы, а нам свое полноценное их производство никак не потянуть. Впрочем, даже если бы смогли, пока основные новости были на политическом фронте.

После того, как Париж в ответ на якобы убийство своего генерала заблокировал 2-ю Тихоокеанскую эскадру, все только и делали, что бряцали оружием. Россия требовала от Франции выполнения своих обязательств, те в ответ настаивали на полном расследовании, в котором им никто не отказывал, но… Уже больше месяца прошло, а даже состав комиссии, которую хотят к нам отправить, до сих пор не был утвержден.

— Кабинеты Комба и Клемансо интригуют, пропихивая своих людей, — Ванновский почесал лоб. — Но мне кажется, что они просто тянут время. Отговариваются процедурами, прозрачностью и свободой, а сами просто играют на руку англичанам.

— Новости по их флоту? — уточнил я.

— Как началась навигация во Владивостоке, два старых броненосца типа «Маджестик» и четыре новых броненосных крейсера типа «Дрейк» уже второй раз прошлись мимо Посьета.

— Это те, что англичане перевели из Средиземного моря? Кстати, не слишком ли они рискуют?

— Учитывая союз с Францией, теперь Британия может себе позволить и не такое. Конечно, «Маджестик» и «Дрейки» — это не «Король Эдуард» и другие корабли, которые прикрывают метрополию, но тоже очень неплохое усиление относительно «Канопусов», которые они держали тут раньше.

Я кивнул. Действительно, раньше Британия обходилась в Азии всего пятью броненосцами, причем четыре из них были сделаны специально для этого региона. То есть больше скорости, меньше брони — совсем не то, что нужно для линейного боя. После поражения Японии и постепенного возвращения в строй даже старого нашего флота этого уже было категорически недостаточно.

— Несмотря на ограниченность маневров британского флота, Германия очень ими воодушевлена, — продолжал Ванновский. — Настолько, что они снова подняли дискуссию о «Законе о флоте». Как вы знаете, контр-адмирал Тирпиц считает, что строительство новых кораблей сможет не только усилить Германию на море, но и разрешить противоречия между главными силами внутри страны.

Ванновский упомянул это как бы между делом, а вот я неожиданно понял, что до этого ошибался, представляя политику Германии как что-то монолитное.

— Главные силы?

— Ну, конечно. Землевладельцы Восточной Эльбы все это время уверенно держали власть в своих руках, но с приходом дешевого импортного продовольствия их прибыли, а главное, влияние начали падать. Ничто не уходит в никуда: вместо них стали набирать силу крупные промышленники, у которых при этом не было никакого политического влияния. И вот кайзеру приходится лавировать, чтобы, не сильно обидев одних, отдать должное другим и… не за свой счет. Создание флота, которое станет кормушкой для всей германской буржуазии, в итоге действительно выглядит как удачный компромисс. Землевладельцы получат заградительные пошлины, промышленники — заказы.

— А у нас, когда мы начали массово строить броненосцы и крейсера для Тихоокеанского флота, цели были примерно те же? — заинтересовался я.

— Не думал об этом, — удивился Ванновский. — Но если так посмотреть, то заказы на флот или строительство Транссиба действительно стали толчком для очень многих наших заводов. Все-таки наука это одно, а массовое производство — уже другое.

— Вернемся к Германии, — кивнул я. — Если они готовы вкладываться во флот, то, значит, не хотели бы начинать войну до его постройки?

— Все верно, — согласился Ванновский. — Во главе плана перевооружения Тирпица стоит так называемая идея риска.

И опять что-то новое. Что-то застрял я мысленно в Азии, а про основной театр будущей войны знаю преступно мало, но… Тем больше поводов учиться.