Черное золото (СИ) - Тыналин Алим

— Леонид Иванович, вы не представляете, какое это счастье — оперировать при электрическом свете вместо керосиновых ламп! Качество освещения несравнимо, а риск пожара практически исключен.

— Рад, что наша работа приносит пользу, — ответил я, наслаждаясь ее воодушевлением. — К тому же теперь можно установить электрический стерилизатор, который вы давно просили.

Она задумчиво улыбнулась и сжала мою ладонь.

Успех мини-ТЭЦ превзошел самые смелые ожидания. Хромова буквально завалили вопросами представители других промышленных предприятий региона, прослышавшие о необычном проекте. Районное начальство предложило распространить опыт на близлежащие деревни.

— Товарищ Краснов, — обратился ко мне Сабуров во время очередного визита, — ваша энергетическая установка производит такое впечатление, что из Казани собираются приехать представители Наркомата тяжелой промышленности. Хотят изучить опыт для внедрения на других предприятиях.

— Будем рады поделиться, — ответил я. — Технология не требует сложного оборудования или редких материалов. Ее можно воспроизвести практически везде, где есть доступ к природному или попутному газу.

Затем мы провели еще одно важное усовершенствование. Установили на факельной системе регулирующие клапаны, позволяющие перенаправлять весь добываемый газ либо на ТЭЦ, либо на факел в зависимости от потребностей. Это обеспечивало дополнительную гибкость и безопасность всей системы.

Вскоре мини-ТЭЦ работала уже в полную силу, обеспечивая электроэнергией и теплом весь промысел. Хромов с группой техников постоянно совершенствовал установку, увеличивая ее эффективность и надежность. Каждую неделю экономили до трех тонн условного топлива, которое раньше пришлось бы завозить за сотни километров.

Однажды вечером, наблюдая за работой турбины в машинном зале, я испытал удивительное чувство гордости за все, что нам удалось создать. Сверкающие медные трубы, вращающийся с мерным гулом ротор генератора, стрелки приборов, показывающие стабильные параметры — все это было материальным воплощением инженерной мысли, превратившей «бросовый» ресурс в источник света и тепла.

Хромов, заметив мое созерцательное настроение, подошел и негромко произнес:

— Знаете, Леонид Иванович, я всегда мечтал создать что-то подобное. В институте нас учили, что каждый киловатт-час должен добываться с максимальной эффективностью. А здесь мы используем то, что раньше просто выбрасывалось в атмосферу. Это настоящая революция в малой энергетике.

— Не только в энергетике, — задумчиво ответил я. — Мы меняем сам подход к освоению месторождений. От временных промыслов, где добыча ведется варварскими методами, к постоянным индустриальным центрам с полным циклом переработки и использования всех ресурсов.

Успех мини-ТЭЦ стал еще одним шагом в превращении временного промысла в постоянный нефтяной центр. Вместе с узкоколейкой, поселком и газификацией мы создавали инфраструктуру, способную поддерживать долгосрочную разработку месторождения.

Впереди нас ждали новые амбициозные проекты — строительство нефтепровода, расширение жилого поселка, создание нефтеперерабатывающих мощностей. Но благодаря уже созданной базе каждый следующий шаг становился легче и увереннее.

Я еще не знал, что мини-ТЭЦ, созданная из подручных материалов в таежной глуши, вскоре станет образцом для десятков подобных установок по всему Советскому Союзу. Не знал, что наш опыт когенерации — одновременного производства тепла и электричества — впоследствии будет включен в учебники по энергетике.

Все это станет ясно позже. А пока, сейчас, мы просто радовались электрическому свету в бараках и теплу в столовой, считая гудение турбины лучшей музыкой нашего промысла.

Глава 25

Московские вести

Промозглый февральский воздух пробирал до костей, несмотря на прорезиненный плащ и меховую подкладку. Конец зимы в здешних краях выдался капризным. То оттепель, превращающая дороги в непролазное месиво, то внезапные заморозки, сковывающие землю ледяной коркой.

Я стоял на небольшом деревянном помосте, сооруженном для лучшего обзора, и наблюдал за укладкой очередного участка нефтепровода.

Рабочие в телогрейках и ватных штанах аккуратно устанавливали трубу в траншею. Бригадир Тимофеев, рыжебородый великан, командовал процессом, перекрикивая шум работающей техники. Его зычный голос разносился далеко по окрестностям:

— Опускай плавно! Левый край держи! Не перекашивай!

Позади меня кто-то осторожно покашлял. Обернувшись, я увидел Глушкова. В его руках белел конверт.

— Леонид Иванович, телеграмма из Москвы, срочная, — произнес он с необычной для него тревогой в голосе.

Я вскрыл конверт, быстро пробежал глазами текст. От Головачева, моего секретаря в московской конторе: «СРОЧНО ПОЗВОНИТЕ ПРОБЛЕМЫ В НАРКОМАТЕ ТЧК».

Такая лаконичность насторожила. Головачев обычно детализировал сообщения, а тут всего несколько слов. Значит, опасается писать открытым текстом. Это серьезно.

— Что-то случилось? — Глушков, заметив мое напряжение, подошел ближе.

— Возможно, — я сложил телеграмму и спрятал в карман. — Продолжайте работы. Мне нужно вернуться в штаб.

По дороге к поселку я мысленно перебирал возможные проблемы. Двенадцать километров нефтепровода уже проложены, темпы хорошие, несмотря на погодные условия. Строительство поселка идет по графику, мини-ТЭЦ работает исправно. Добыча нефти растет, качество подтверждено лабораторными анализами. Что могло пойти не так?

Поселок встретил меня кипучей деятельностью. Вдоль центральной улицы выросли два новых общежития улучшенной конструкции, достраивалось административное здание с башенкой.

Рядом с электростанцией рабочие монтировали новые линии электропередач. До чего же преобразилось это место за несколько месяцев! От временных бараков, с которых все начиналось, почти ничего не осталось.

В штабе проходила утренняя планерка. Рихтер, мой главный инженер и первый заместитель, обсуждал с начальниками участков план работ на день.

— Леонид Иванович, — обернулся он, заметив мое появление, — как раз собирались обсудить изменения в графике укладки труб. Из-за позавчерашней оттепели грунт на четырнадцатом километре оказался слишком подвижным. Кудряшов предлагает…

— Прошу прощения, — перебил я, — продолжайте без меня. Мне нужно срочно связаться с Москвой.

Рихтер удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал. За месяцы совместной работы мы научились понимать друг друга с полуслова. Он молча кивнул и вернулся к обсуждению, а я направился к небольшому зданию переговорного пункта.

Связь с Москвой работала нестабильно, особенно в непогоду. Пришлось ждать почти час, пока телефонистка соединит меня с нужным номером. Наконец в трубке раздались гудки, и после нескольких переключений я услышал знакомый голос Головачева:

— Контора Краснова, добрый день.

— Семен Артурович, это я. Получил вашу телеграмму. Что происходит?

— Леонид Иванович! — в голосе Головачева слышалось облегчение. — Хорошо, что вы позвонили. У нас тут… — он замялся, подбирая слова, — странное оживление вокруг нашего проекта.

— Конкретнее.

— Мышкин докладывает, что в ВСНХ создана специальная комиссия по нефтяным месторождениям. Официально — для оценки эффективности разработки. Фактически… — он снова сделал паузу, — Студенцов активизировался. Собирает документы о наших финансовых операциях, особенно интересуется договорами с Татмашпромом.

Я почувствовал, как внутри все напряглось. Студенцов. Именно его я опасался больше всего. Умный, хитрый противник, методично идущий к цели.

— Что еще?

— Запрашивают в архиве вашу документацию по…

Связь прервалась. Я несколько раз пытался дозвониться снова, но телефонистка только разводила руками. Линия перегружена, попробуйте позже.

Выйдя из переговорного пункта, я остановился, глядя на панораму промысла. Вдалеке виднелись буровые вышки, окутанные легким паром.