— Подозреваю, что так он и хочет.
— А поскольку мировая политика — это пространство намёков, тебе такие танцы не нужны?
— Если точнее, то они моей дорогой империи и моему дедушке не нужны.
— И ты, наверное, теперь хочешь, чтобы я, старый больной человек, бросил всё и поехал, сломя голову, за тобой, чтобы прикрывать твои тылы от тлетворного влияния Запада?
Шпренгер бросил очередную фразу из моего прошлого мира, я в очередной раз не поддался.
— Красивое выражение, Яков Лаврович. Ну, да, хочу, чтобы приехали, и чтобы прикрывали. Понятно, что у меня есть дядя Миша, но он-то будет работать с ханами и Юбой.
— Пить с ними?
— Да и это тоже. Плюс ему будет Тайлер помогать. За дипломатом из Британии присмотреть некому.
— То есть, зовёшь старика?
— Даже готов за Вами самолёт прислать, только скажите, куда?
— Я доберусь, не переживай, хвала императору, портальные свитки не перестали ещё выдавать.
— У меня в городе стоит артефакт магического подавления.
— Знаю, — простодушно ответил полковник. — Как и то, что на приём от качественных артефактов, они работают и даже знаю, почему.
— Почему?
— Видишь, как сказывается негативно неполнота образования?
— Ну да, я троечник и уроки прогуливал, причём не только в школе. Но это же уязвимость моей безопасности!
— Да нет там никакой уязвимости. Просто артефакт у тебя производства наших отечественных магов, а они оставили в нём, можно сказать, заложили, пространственные допущения. Только на приём. Это сделано после пары инцидентов, когда маги оказывались заперты в пространстве, например, на острове и не могли ни сбежать, ни получить помощь из-за срабатывания запретных мер. Вот они и разработали особенность, уклонение от запрета. В твой город можно попасть российским портальным свитком хорошего качества исполнения.
— Буду знать, — я прикинул, что на моё Шило это разрешение не распространяется, — и ждать завтра.
* * *
Завтра…
Моё сегодня было переполнено подготовкой к этому самому «завтра».
И это «завтра» наступило со всей неизбежностью, с какой наступает любой день, с какой приходит рассвет и закат, потому что время никому не желает подчиняться.
Делегаты начали пребывать прямо с утра, хотя назначено на завтра. Причём это были не представители, а живые ханы. А у нас ещё не готов Юба.
Юбу забирал я на машине атамана вместе с ним самим.
— Вот будет у тебя машина, сам встречай своих каганов, — ворчал Дмитрий, задействованный в качестве водителя.
Выписка получилась скомканной. Торжественно его ждали у его же дворца, конная гвардия целый день и ночь готовилась и наводила свой марафет. А вот физически забирал его я и пока что без всякого пафоса.
— Ты же говорил, что меня встретят, что будут цветы и подарки? — возмутился Юба.
— Всё будет, мой каган. Пошли в машину, там чистая белая одежда.
Вообще-то мы забирали сразу двоих, Юбу и Тайлера, но детектива забирал де Жерс на мотоцикле, а мы с Чуем нянчились с каганом.
Он ворчал, но переоделся в белое и праздничное, после чего мы повезли его к его же дворцу.
— Красиво у тебя тут. А чей дворец? Никому нельзя иметь дворец красивее, чем у меня. Это явный признак коррупции. Меня друг-Тайлер таким вещам научил.
— Да, а чему ещё?
— Пить так, чтобы медсестра не заметила, конечно. Ты знал, что Тайлер мой министр внутренних дел? Я его ещё до войны назначил. А его теперь ранило. Я тебе как Первому министру поручаю его наградить.
— Сделаю.
— Так чей, ты говоришь, дворец?
— Это твой дворец, дорогой мой каган и отец Юба.
— О! Вот это я молодец, отгрохал. Может, мне теперь не возвращаться в стойбище?
— Для начала надо сравнить. А ещё раньше поприветствовать своих любящих подданных, а потом со всей важностью встречать гостей.
— Гостей?
— Я же говорил, ханы прибывают.
— Так только завтра же Курултай. Не путай меня, Аркадий!
— А они не сильно педантичные. Заранее припёрлись.
— Ай. Что за народ, никакого порядка. Одно слово, пастухи! — проворчал Юба.
Мы остановились напротив ковровой дорожки, это Архай откуда-то надыбал.
Посмотреть на правителя земель пришли многие горожане. Так уж получилось, что те ханы, что прибыли раньше, со скуки тоже присоединились к толпе.
— Ой! — Юба вылез из машины, как голливудская звезда и немедленно заметил в толпе кого-то из ханов со свитой. — Мой дорогой брат Каратай!
Хан, армия которого не так давно штурмовала этот самый город, действительно прибыл и в отличие от многих других, не стал себя уговаривать, посчитав, что после того, как я не пристрелил его тогда на острове посреди тайги, мне можно доверять.
Сейчас он обнимался с Юбой, как закадычный приятель, а я слегка офигевал от того, что… Мы вообще-то с ногайцами только что воевали? Как так-то?
Гвардия, две сотни конников — были выстроены в тройную шеренгу, а Архай, преданно глядя в глаза кагану (которого он не так давно предлагал по-тихому прирезать и свалить всё на ногайцев) громогласно докладывал о том, что его конное войско построено и приветствует своего правителя.
Степняки кричали ура, Юба помахал им ладошкой и смахнул подступившую слезу.
Я всё организовал и почти во всех мероприятиях оставался в тени. Вот и сейчас у меня была небольшая передышка.
Теперь Архай и Юба какое-то время походят туда-сюда вокруг дворца, после чего Архай должен тащить нашего монарха к южным воротам, где развернут большой белоснежный шатёр.
Раз уж ханы начали прибывать и сейчас пробивались сквозь толпу, чтобы поручкаться с Юбой, то их надо встречать. Само собой, в шатре был накрыт стол с простыми, но сытными яствами и большим количеством белого вина.
Мне тут пришла громадная партия вина из Турции, которую я купил у того мужичка, что продал мне родовое имение. Вино было дрянным, но под вечер, когда все устанут и наберутся, сойдёт.
Я попрощался с Дмитрием, поехал и проверил шатер для встреч, проверил Казино, где мадам Кукушкина уже ходила, как хозяйка и вообще заверила меня, что всё готово. Её дочь лишь поджимала губки и бросала на меня многозначительные взгляды.
Проверил аэропорт, в особенности то, что команда Митяя приняла на себя бразды правления им и расплатился с семьёй Иванычей.
— После подсчёта получилось, что вы создали имущества аэропорта на двести тысяч.
— Вообще-то на сто пятьдесят девять, — поправил меня Дядя Ваня.
— Я округлил. И отдаю вам эту сумму с радостью и надеждой видеть вашу семью здесь много-много лет. Плюс к деньгам, как мы договаривались ранее, предоставляю вам с собственность три шестиугольных участка. Они граничат с тем шестиугольником, на котором у меня поселился Николай.
— Ну да, ему с большим количеством народа трудно. Он же затворник.
— На вашей семье по-прежнему лежит функция авиации каганата и обслуживание самолётов.
— Ничего, мы как раз пока будем дома строить и всё такое.
— Я тут выписал сотни свидетельств на землю для казачества. Вам тоже выписал. Земля ваша, вы теперь вроде как фермеры-авиаторы. Деньги у вас есть. Ещё одна просьба. Я объявил тот участок, где живёт Николай — заповедником. Знаки поставим. Там нельзя охотиться, кроме как ему самому, как смотрителю, рубить лес, жечь костры и всё такое. Короче персональный рай для одинокого человека. Прошу тоже присматривать, однако я буду к нему приезжать.
— Поговорить?
— В некотором роде. Мне тоже иногда нужно одиночество.
Пока я торчал в аэропорту, диспетчер дал добро на посадку самолёта.
Однако Шпренгер всё равно оказался шустрее и к моменту, когда дипломатический борт остановился и готовился открыть люк для высадки пассажиров, старый службист уже был рядом.
— А Палмер Вас знает? — спросил я полковника.
— Только заочно.
На землю ступил Палмер в сопровождении двух гладко выбритых парней.
— Приветствую дорогого гостя из Британии! — я протянул руку Палмеру.
