Сухой закон 2 (СИ) - Дорохов Михаил Анатольевич

Джон молчал, не двигаясь на своём стуле.

Вот она и схватка ведомств. Диксон явился сюда по понятной причине. Ему категорически нельзя, чтобы Альтери или я — раскололись хоть где-то. Сложив два и два, он понял, что Луи похитили или мои люди, или бандиты. Причём агента устраивали оба варианта. Лишь бы «Два ствола» не мог дать никаких показаний. А сейчас Глен окончательно отводит от меня подозрение и топит Фэллона, чтобы тот бросил всё это дело.

— Погодите, то есть этот Луи тоже мог быть с этими ирландцами и просто следил за мной, а потом решил мне отомстить? Через Кристину? — поражённо спросил я, разыгрывая удивлённого и оскорблённого.

— Вполне возможно.

— Какой ужас! Бедная Кристина. Даже думать не хочу, что могло её ждать!

Я сложил пальцы на висках, широко раскрыв глаза.

В кабинете повисло молчание. Похоже, все, кроме Билла Хогли понимали, что происходит совсем не то, что было озвучено. И у каждого только часть пазла. Ну, разумеется, кроме меня.

Малкольм старый и опытный, он уже понял, что творится какая-то чертовщина. Диксон, соответственно, уводил меня и себя из-под удара, узнав, что Альтери «украли». Ему бы завершить это дело, подчистить все «хвосты», и уехать в свой родной Чикаго. Джон Фэллон ни на йоту не поверил ни в мою, ни в его историю, и теперь иногда пристально поглядывал на агента.

Лишь Билл Хогли стоял и ухмылялся, видя, как напарник нагибает шерифа Бронкса. Будучи во-о-обще ни в курсе ничего происходящего на самом деле.

— Так, джентльмены. Похоже, тут всё очевидно, — принял Соломоново решение Малкольм, и хлопнул своими ручищами по столу, — Мистер Соколов, у меня нет больше оснований держать вас здесь. Шериф Фэллон, рад был видеть, если вы закончили, у меня ещё много дел. Агенты, благодарю вас за ваш визит. Он многое прояснил!

Вот так. Я внутренне усмехнулся. Чем быстрее он спровадит нас из участка со своей территории, тем скорее вздохнёт спокойно и забудет про всё это. У него и так своих забот полон рот.

Уже на улице я дождался, пока Фэллон прыгнет в свою машину. Напоследок он бросил на меня пристальный взгляд. Похоже, я окончательно нажил себе врага в его лице. Жаль. Хороший малый. Из тех, кто идет исключительно по букве закона.

Как только Форд шерифа Бронкса скрылся за углом, со мной поравнялся Глен Диксон. Билл дождался его в машине.

— Как я понимаю, Альтери нас больше не потревожит? — тихо спросил он, закуривая и пуская густой дым в серое небо Мидтауна.

На плечи нам ложились мелкие снежинки. Нью-Йорк начинало постепенно заметать.

— Если вам будут предлагать вести дело по его поимке, то не советую браться. Ничего не найдёте, — коротко ответил я.

— Понял, — усмехнулся Диксон, — Тогда удачи вам, мистер Соколов. Чувствую, наши дела в этом городе закончены.

И он пошёл в сторону своего Фордика.

— Как знать… как знать… — сам себе произнёс я, глядя, как мой «Паккард» подъезжает к тротуару. Внутри за рулём сидел Матвей. А рядом Синицын и Мишка.

Друг высунулся наружу, опустив стекло, и весело спросил:

— Ну что? Домой?

Мне бы его оптимизм!

* * *

Кристина сидела в нашем штабе-офисе. Теперь скрывать её знакомство со мной было бессмысленно. Девушку закутали в большой плед, и она изредка потягивала чай из пиалы. Олеся с удвоенной силой захлопотала вокруг неё, как только услышала от гостьи родную речь.

Это натолкнуло меня на мысль о том, что в детских садах и в будущих учебных заведениях, которые я открою для соотечественников, обязательно нужно будет обзавестись штатом грамотных русоведов. Понятно, что дети будут говорить дома с родителями на родном языке. Но это нужно делать чаще и «лучше». Глубже понимая его структуру. Ведь известно, что наш менталитет напрямую зависит от того — на каком языке мы думаем.

Я вспомнил случай, когда мой одноклассник уехал в Германию в возрасте девяти лет, затем приехал погостить у родственников, а мы тогда уже учились в университете. Так вот он не понимал уже часть шуток и оборотов. Потому что думал про себя на немецком.

— Как ты? — спросил я у шпионки.

— Голова побаливает. Даже лекарство не помогает полностью, — смешно сморщила она носик, — У тебя замечательные кадры. Я слышала, как они отзываются о тебе… Приятно оказаться в своей… «среде». Да ещё и воспитанной.

Ну да. Как только Рогова появилась на пороге офиса, сначала у всех представителей мужского пола отвисли челюсти, а потом вокруг неё закружился калейдоскоп из улыбок, услужливости, и молодцеватого шарканья сапогами.

— Ты можешь остаться здесь. Или мы откроем гостевую квартиру, — предложи я.

Я видел, что девушка, как бы она ни храбрилась, впечатлилась происходящим. Слишком быстро всё произошло. Вот она, полная энтузиазма подпольщица. Романтика, тайны, великие цели или большие деньги (кому — что). И тут на тебе — удар по голове и весьма мерзкие и даже смертельные перспективы. От кого? Не от вражеского агента, не от пули «злобных капиталистов» или прочих идейных врагов, а просто от редкого отморозка из глубинки Штатов. Такую смерть героической не назовёшь, и в стихах её тоже не воспоют.

— Нет, я хотела бы побыть одна… Смыть это всё с себя, — брезгливо провела она по тонкой шее, которую ещё этим утром держали холодные пальцы рецидивиста Френка Карино.

— Хорошо! Тебя отвезут, куда ты захочешь, — кивнул я.

Движения давались мне тяжело. Постельный режим пошёл насмарку. Привезённый сюда доктор долго чертыхался, делая час назад все процедуры. Тело просто ныло от пяток до макушки, и я, развалившись в кресле, ловил эти минуты приятной компании и покоя.

— Ты же знаешь! Я на такси. Нельзя же мне, в самом деле, и здесь проколоться! — усмехнулась красавица.

Ну да. Не хочет показывать — где живёт. Мы как-то невольно перешли этим вечером на «ты» после всего произошедшего в «Ироквойсе».

Я, невзирая на ноющую боль, помог ей надеть шубку и вышел провожать на улицу.

— Спасибо ещё раз! Сложно подобрать слова. Но я обещаю, я их найду! — улыбнулась шпионка, поднимаясь на цыпочки и еле заметно касаясь губами моей щеки.

Девушка села в такси, и машина унесла её прочь в метель.

Внутри меня уже ждал Волков. Он помог мне снять пальто.

— Где он? — спросил я.

— Внизу. Соломон Михайлович уже возится с ним.

Тесть Михаила Рощупкина, который когда-то подсунул нам бомбу с таймером в пять секунд для взрыва склада, прибыл сразу, как только я обозначил, что вопрос очень важный. Сейчас после свадьбы его единственной обожаемой дочери с Мишкой, Соломон больше не пытался нам насолить. Как, однако, интересно поворачивается судьба.

Я спустился в подвал и обнаружил не только аптекаря-бутлегера, но и его подопечного Льва.

— Здравствуй, Лёва! — поздоровался я с ним и затем пожал руку вставшему Соломону, — Соломон Михалыч! Как он?

Передо мной на каталке лежал Луи Альтери. Он уже пришёл в себя, и из-под дрожащих век смотрел на меня так, словно хотел убить взглядом.

— Будет жить. Я составил план лечения. Старайтесь меньше тревожить его, — подал мне листок Соломон, — Лекарства на первое время я оставил. В том числе и обезболивающие. Только одного не могу понять, Алексей! Зачем он тебе? — брезгливо указал мне аптекарь на «Два ствола».

— Он — живое «доказательство», — загадочно ответил я, — Скоро все узнаете, Соломон Михайлович. И если всё пойдёт как надо — у меня будет для вас очень выгодное предложение. Так что держите кулаки!

— Ох, Алексей, — опять какие-то необычные планы… — покачал головой аптекарь и усмехнулся в бородку, — Только вы смотрите — ещё пара таких «допросов», как был сейчас, и этот бандит уже не жилец…

Я повернулся к Семёну Молотову. Чёрные глаза казака следили с выражением редкого омерзения за Луи.

— Удалось выяснить что-то?

— О «Благочестивом» и его ребятах знал этот урод, Дин О’Бэнион, пара его подопечных и двое из тех, кого мы убрали вчера ночью.