Генеральный попаданец 5 (СИ) - Коруд Ал

— Отсюда новые правки в романе?

Фантаст зачерпнул ушицы, затем повернулся ко мне:

— И как вам?

— Ново, свежо, любопытно. Но требуется развить.

— Этого как раз не нужно.

— Почему?

— Дайте людям отдаться фантазиям. Честно говоря, мне больше интересна не сама публикация, а отклик на нее. Он должен быть массовым.

— Дискуссия в обществе? — я задумался. Вот чего не хватило в том мире! Ювелир в мою эпоху откровенно испугался влияния книги на общество, также пребывали в страхе самые умные из номенклатуры, разглядев в романе угрозу себе. Это же прямая конкуренция власти над идеями. — Вы чертовски правы, мой умный друг! Но тогда готовьтесь отвечать не только на письма, но и побывать на телевидении. И возможно, нужен будет киносценарий для всей трилогии. Начнем с первого романа. Я знаю людей, что нам помогут создать настоящую кинофантастику! Более простой вариант без излишнего мудрствования с учетом влияния на молодежную аудиторию.

Ефремов осознал, во что вляпался, но отступать было поздно. Да и наверняка его душу грело постижение того, что его романы стали чем-то большим, чем просто литературные произведения.

Мы поели и сидим в креслах, размышляя вслух.

— Фай Родис своей смертью показала, что люди будущего полностью владеют собственным телом и разумом. Получается, что они на наш взгляд — сверхчеловеки.

Фантаст поморщился:

— Мне не нравится ваш термин.

— Но суть осталась? Люди будущего безупречно владеют собственной психикой, они не обременены нашей моралью.

— Моралью в нашем понимании, Леонид Ильич.

— Они следующий этап в эволюции? То есть при коммунизме не сможет жить человек настоящего?

Иван Антонович молча кивнул. Мы сидели около небольшого камина, наблюдая за языками пламени. Ничто так не сближает людей, как посиделки около огня.

— Вы отлично читаете между строк.

— В тексте много отсылок, да и такое управление телом невозможно даже после изучения восточных практик.

Мне глухо ответили:

— Вот здесь не уверен.

— Это факт. Я изучал вопрос. Изменить человека может лишь наука.

— В том числе и древние практики.

— Они также отлично объясняются научными дисциплинами.

Вот сейчас Ефремов здорово удивился.

— Вы, Леонид Ильич, что-то задумали?

— Создал несколько институтов по изучению возможностей человека. В принципе эти знания нужны в космосе, так что они вполне практичны. Что-то из этого обязательно выйдет. Вы правы однозначно в своих мыслях: люди обязаны взять дело эволюции в свои руки.

Великий фантаст покосился на меня. Его, будто вырезанное из темного дерева лицо, оставалось холодным. Созерцатель и прорицатель.

— Тогда вы должны отдавать себе отчет, что это уже будут не люди… в современном понимании этого слова.

— Конечно! Только не дай бог рассказать об этом гуманистам и моралистам.

— Антропоцентризм такое же зло, как и клерикализм.

— Согласен. Оставляя человечество, как есть, мы обрекаем его на деградацию.

— Мысль не новая. Но что конкретно предлагаете вы?

— Одно из доступных — вмешаться в генетическую природу человека. Тогда можно избавить его от плохой наследственности, склонностям к болезням, сделать физически совершенней.

В глазах собеседника появляется интерес:

— Наука на такое способна?

— Не сейчас, но в будущем точно. Нужен лишь четкий курс, осознание цели.

Мы оба понимаем, что стоим в данный момент на скользком льду. В наших словах нет ни грамма отсылки к «коммунистическим идеалам». Ефремова уже обвиняли в том, что его общество будущего использовало евгенику и действовало по отношению к слабым излишне жестоко. Критики просто не могли себе представить, что наука пойдет по другому пути. И их мораль не соответствует императиву общества грядущего, где интересы коллектива важнее частного. Да, по сути, частное глубоко растворено в общем. Уже непонятно, где начинается одно, и начинается другое. Люди двадцатого века даже в социалистическом обществе еще слишком собственники. Мое, мое, мое!

— Я пока не понимаю, как решить другой вопрос.

— Поэтому обратились ко мне за помощью?

— Не только к вам, но и к общественности.

Ефремов вздохнул:

— Боюсь, она не поможет.

— Считаете, что на такое способны лишь мудрецы.

Фантаст разводит руками.

— Люди поглощены страстями.

— Все равно это лучше, чем нынешняя стагнация.

Иван Антонович долго и пронзительно на меня смотрит, потом ободряет:

— Вы все правильно делает, Леонид Ильич. Я целиком на вашей стороне.

Негласный договор мы скрепляем крепким мужским рукопожатием. Но на душе осталась горечь. Потому что все вокруг — сказка.

Информация к размышлению:

Вот строки из его писем к друзьям, написанные в конце 60-х — начале 70-х годов ХХ столетия.

Еще один пример. Очень широкое использование формулы Маркса «бытие определяет сознание» в этом виде является действительно метафизическим, потому что ей недостаёт 2-й части: «сознание определяет бытие». Теперь до марксистов доходит, очень медленно, что духовное сознание является вполне реальной силой, особенно в приспособлении, выживании и «пути вверх» в целиком материалистических процессах. Кстати, если дух является высшей формой материи, то что тогда? Почему он не может быть реально силой и неизбежной «оборотной стороной» в диалектическом мире?

1966 год.

Некомпетентность, леность и шаловливость «мальчиков» и «девочек» в любом начинании является характерной чертой этого самого времени. Я называю это «взрывом безнравственности», и это, мне кажется, гораздо опаснее ядерной войны. Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Это является единственной действительной причиной катастроф во всей истории, и поэтому, исследуя причины почти всех катаклизмов, мы можем сказать, что разрушение носит характер саморазрушения.

Когда для всех людей честная и напряжённая работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования?

Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдёт величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах, и даже в Китае, Индонезии и Африке.

1969 год.

Будущие три десятилетия, по-моему, являются решающими в борьбе человечества за счастье и социальную справедливость. Вторая половина нашего века отчётливо показала, что наука без серьёзных социальных преобразований не способна решить проблемы, стоящие перед человечеством. Эти проблемы становятся все острее. Быстрыми темпами нарастает загрязнённость атмосферы, нехватка пресной воды, истощение естественных ресурсов и разрушение природы. До сих пор наука или косвенно способствует этому или берет на себя роль регистратора процесса, вместо того, чтобы полностью поставить себя на службу счастья человечества.

Физика, например, из самой передовой все больше превращается в консервативную и абстрактную дисциплину. Ей следуют и некоторые другие отрасли знания. Между тем религия в плане всего человечества отошла на задний план, а на ней прежде покоилась общественная мораль. Наука, заменившая религию, особенно в социалистических странах, уделила мало внимания разработке научно обоснованной системы морали и общественного поведения человека в обществе, отдавая почти все силы погоне за открытиями вообще. Но познание «вообще» антигуманистично и антиморально, поэтому все резче грань между потребностями человека и ходом развития науки и техники.