Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд

— Их восемь, — сказала она. — Эмма Марковна, простите меня.

Муж подскочил к Насте, взглянул на рану в груди.

— Это излечимо. Для нас, — уточнил он, и я, не успев прийти в ужас, посветлела лицом.

— А еще двое-то где? — спросил сам себя муж, открывая окно. — Вот они, голубчики.

Я выглянула за ним. И увидела следующую картину.

Двое негодяев в разорванной одежде стояли, прислонившись к беседке, и на лицах был написан ужас. Неподалеку толпились прибежавшие ученики, некоторые — вот рациональное мышление — захватили фонари.

А между ними и деревом порыкивал огромный медведь. Глядел на мерзавцев, будто говорил: пока не разрешу — не уйдете.

Для начала был приглашен доктор Пичугин. Он подтвердил самодиагноз Анастасии. Спросонья заметил, что в его военно-полевой практике выживаемость от такого грудного ранения — пятьдесят на пятьдесят. Увидел закипающую свирепость в моем взоре, уточнил, что в его новом госпитале — девяносто на десять, и на всякий случай надбавил до девяноста девяти.

Потом осмотрел раненых злодеев. Пулевые ранения получили трое, а дядя котик — лишь два серьезных, но не фатальных собачьих укуса. Также два ножевых пореза достались Зефирке, но в режиме «заживет как на собаке» — все равно наскоро обработали.

Дальше произошла небольшая война.

— Эмма Марковна, — тихо сказала Анастасия, — Василисы нет, так я главный дозировщик наркоза. Позвольте отмерить и для них, и для меня.

Я хотела возразить. Но тут пришел один из учеников и сообщил, что мишку никто увести не может. Я сдалась, но лишь с условием, что Настю отнесут в наш госпиталь на носилках. И тогда пошла во двор.

Мишка, да, покорился, поворчал и пошел за мной — злодеев связали и увели. Водворился в свой закуток и еще раз одобрительно проворчал, когда я взяла лопатку и восстановила нарушенную им канавку. Распорядилась отнести ему большой горшок с медом и поспешила в госпиталь.

Там все было в порядке. Одному разбойнику даже не понадобился наркоз. Пичугин уже обработал его рану, потом отмерил наркоз для еще одного незнакомца и человека, в котором я узнала слугу дяди котика. Делал это под наблюдением Насти, которая кратко рассказала о произошедшем.

— Моя душа эти месяцы не была на месте. Особенно когда вы возвратились. Все думала: узнает об этом негодяй — опять на вас нападет. Тут пожар. Написала то самое письмо вам, примчалась в Питер. Потрудилась, отыскала мерзавца. Швейцары помогали и извозчики — думали, я им брошена. Узнала, что он уже нашел лихих людей, значит, надо его спровоцировать. Заманила в усадьбу, привела в кабинет, устроила трезвон, а сама пистолет навела и сказала, что пуль на всех хватит. Не поверили, бросились бежать, да еще в меня выстрелили. Я палила, сколько могла, четверых зацепила, не меньше.

— Пятерых, милая, — сказала я сквозь слезы.

— Хорошо, Эмма Марковна. Вы простите меня…

И задремала — наркоз подействовал.

Я еле расслышала команду Пичугина: «Не стойте над душой». Отошла.

Появился Миша с фляжкой коньяка. Я еще не решила, пить или не пить, как пуля была вынута.

— Мне, Михаил Федорович, дайте глотнуть, — чуть нервно сказал доктор. — Застрелюсь извлеченной пулей, если это не девяносто девять процентов.

Застрелиться доктору не пришлось — Настя была на ногах уже через сутки.

За это время один из учеников — деревенский парнишка, ездивший верхом лучше Павлуши, был отправлен с особой личной миссией в Ярославскую губернию: сказать мужу Анастасии, что с супругой все в порядке и она в Питере. А также быть готовым передать дела своему заместителю — конечно же, подобранному и натасканному Настей. И ехать в Петербург.

Главный злодей, дядя котик, покинул усадьбу на следующий день ближе к полудню, разумеется в сопровождении Миши. Напоследок он при мне обратился к супругу:

— Вы имеете право на самые мстительные планы относительно моей персоны. Но будьте милосердны к моему раненому слуге — он был верен мне, как… как секретарша вашей жены.

— Что же, — ответил Миша, — все будет по закону, с максимально возможным смягчением. Это относится и к вам — мстить я не намерен. Но был бы признателен небольшой любезности с вашей стороны — содействию в одном деликатном вопросе. Тем более это обстоятельство и так откроется во время официального следствия.

Дядя котик понял, кивнул. Уже в тот же день он, в цепях, был доставлен в особняк Ланского и рассказал начальнику моего мужа, как, будучи обуянным духом мести, сначала совершил кражу в здании МВД, после чего проник в мою усадьбу и подбросил улики. Рассказ был повторен и в присутствии Милорадовича.

Показания официально запротоколировали, и товарищ министра был очищен от всех подозрений. Милорадович даже на радостях велел подать шампанского.

— Я опасался, что нальет его в туфельку своей очередной актрисы, а ведь туфелек две, — со смехом вспоминал Миша, — но подали обычные бокалы.

Я искренне порадовалась за мужа. Жаль, не присутствовала на встрече. Тогда бы слегка захмелела и обратилась к генерал-губернатору со смелой речью: пообещайте, что не будете заставлять Николая Палыча присягать своему брату.

Ладно, успеется.

Пока же несколько дней праздничного отходняка. Отправка в тюрьму уличенных злодеев. Старший по чину аракчеевец погиб, поэтому валили на него, в общем-то по праву. Окончательное исцеление Насти. Она еще в повязках принялась за дела и подарила мне несколько часов на общение с детьми. И подготовку семейного праздника.

Как у всякого порядочного Миши, день рождения моего мужа — 25 ноября. Кстати, поблизости от именин. Их он справил на службе, будучи поздравленным множеством лиц, сторонившихся его еще дней десять назад. А 25-е — домашний, скромный праздник.

Мы подняли первый бокал, когда швейцар провел торопящегося курьера из министерства. С новостью, которая, по персональной просьбе мужа, должна была быть сообщена незамедлительно.

— В Таганроге умирает государь. Врачи не видят надежды.

Блин. Вот и третье предсказание. А я почти ничего не сделала.

В ожидании проды рекомендую попробовать попаданку-врача;) очень классная тема и написано шикарно! https://author.today/work/418539?orderId=52931069

Глава 56

Когда ожидаемая беда все же застала врасплох, первая реакция — хаотичные метания. Мы так и поступили, но не хаотично, а продуманно.

Нева недавно встала, обычному пароходу не пробиться, а запрячь тройку — быстрей, чем развести пары на ледоколе, к тому же он не опробован. Поэтому минут через двадцать мы, еще теплые от праздника, мчались в город.

Дорогой молчали. Понимали, что вряд ли успели бы и на паровом корабле. Понимали, что опоздали. Но ехать надо.

Направились в Аничков дворец. Я помнила, что именно там Милорадович устроил прессинг Николаю Палычу и убедил присягнуть.

Историческая память не подвела. Возле будущего Дворца пионеров знакомый кучер генерал-губернатора. А также удвоенный караул. И встревоженно-растерянный дежурный офицер, твердо заявляющий, что «сегодня высочайшего приема нет».

Да. Это не прославленный высокопоставленный генерал явился с докладом к великому князю, а великий князь соблаговолили его принять. То, что это визит в формате «попробуй откажи!», — не дело офицера. Нам не убедить его, что мы примчались спасать не столько Николая Павловича, сколько Россию.

— Мушка, парадный вход — не единственный. Можем войти, даже прорваться…

Обсудить дерзкую идею не успели — из дворца вышел, верней выбежал, Милорадович. И не юноша, а понятно, почему балерины без ума. Полон молодецкой прыти.

Правда, приблизившись, он сбавил шаг и сделал лицо воистину печальным. Поцеловал мне запястье, потом не просто приветствовал — обнял Мишу, как друга.

— Эх, Михаил Федорович, вам, всезнайкам, уж известно, какое горе приключилось. Горе, горе… Горе — не беда! Беды для всех нас как раз-то и удалось избежать.