Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

И так пробовал, и этак, но никак не удавалось мне вписать в картину сорок актёров в сценарий к фильму, в котором, по факту, играет всего от силы десять человек.

Нет, естественно, написать и добавить к оригинальной истории свои идеи и заморочки я мог, но вот к чему бы это привело? В этом времени я действовал, строго придерживаясь одного правила: стараться как можно меньше менять оригинальный сюжет, как песен, так и фильмов. Сейчас же мне предлагалось практически полностью переписать сюжет. Разумеется, после такой доработки, хочешь, не хочешь, но «Хищник» обязательно бы стал другим. И не просто двухсерийным, а вообще абсолютно другим. Этого я категорически не хотел. Я был фанат того фильма, той вселенной, и мне совершенно не хотелось в нём что-то менять. Тем более так кардинально.

На обдумывание того, как мне без потерь выйти из сложнейшей не приятной ситуации, у меня ушёл весь первый день, только-только начавшегося года, и чего мне ждать в дальнейшем, если год так начался.

— А ты почему не занимался? — услышал я знакомый голос.

Повернулся и, пожав протянутую для рукопожатия руку, сказал:

— Доброе утро, полковник «Кра».

— Кра?! — удивлённо фыркнул тот. — Что ещё за «кра»? Это ты так мою фамилию сократил?

— Ну да. Мы ж на спецоперации. Кравцов — звучит слишком длинно, — пояснил старшему товарищу пионер.

— А «Кра», звучит слишком глупо! Так что не надо мои ФИО сокращать, — ответил тот.

— Как хотите. Я-то думал, что именно такой позывной был у Вас там, — кивнул в сторону океана.

— Где это там?

— Ну не знаю, где Вы были в своей карьере… В Анголе там, или в Южной Америке. Ну или ещё где… В Африке, например… Я ж не знаю, где Вы конкретно воевали в качестве наёмника… э-э… гм… — не подумав, брякнул я и попытался исправиться. — Я имею в виду, где Вы иногда, немного, гм, выполняли свой интернациональный долг. Вот…

— Васин, я тебе уже не раз говорил, что тебе, для твоей же пользы, лучше было бы родиться вовсе без языка. Ну, коль он у тебя с рождения всё же есть, и он ещё не отсох, то, наверное, его следовало бы у тебя ампутировать для большего спокойствия окружающих или хотя бы рот зашить! — недовольно пробурчал Кравцов.

— Да я, собственно, не это имел в виду… — стал пояснять Васин.

— Я заметил, что ты вообще последнее время, когда говоришь, не понятно, что имеешь в виду. Так что при к действию сказанное в мудрой пословице.

— Какой?

— Молчание — золото.

— Да ладно Вам, — махнул я рукой, решив не обращать внимание на брюзгу, и перевёл разговор на другую интересующую меня тему. — Вы лучше вот что скажите: вот мы уже несколько дней идём по Атлантике, а что-то крейсеров я наших совсем не вижу. Один плетётся в кильватере и всё.

— Что за крейсера? — явно не понял полковник.

— Как это «что за крейсера»? — в свою очередь не понял я. — Обычные крейсера — ракетные там, к примеру… с артиллерией… ну, или какие там они ещё бывают…

— Зачем нам крейсера? Мы идём себе и идём потихоньку.

— Но одного крейсера охранения явно мало! — показал я на дымы за кормой. — Вокруг потенциальный противник. Что будет, если он на нас нападёт?

— Да зачем ему на нас нападать-то? Мы обычный пароход… — словно ножом по сердцу провёл бессердечный киборг.

— Не говорите так!! — не медленно перебил его я, схватившись за грудь.

— Как так? Про пароход?

— Да, не называйте наше сверхсовременное судно так! Говорите, что мы плывём на лайнере! Так солидней, — сморщился я, ибо этот солдафон своими грязными кирзовыми сапогами стал ломать мной построенный воздушный замок.

— Ну ладно, — пожал плечами тот, — пусть будет старый пароходный лайнер.

— А!! — простонал пионер, стараясь унять боль в сердце.

— А что же касается вон тех дымов, что в пяти-семи милях от нас, так это не крейсер, — продолжил пляски на костях бездушный «Кра». — Это морская баржа «Ласточка», — сердце вытащили из груди и выкинули за борт. — Она везёт кинооборудование, стройматериалы, бутафорию и съёмочный реквизит — в том числе и две части фюзеляжа самолёта, которые тебе для чего-то понадобились.

— Для съёмок они понадобились! Для съёмок! — расстроено прошептал, уже полностью лишённый сердца выпотрошенный, я, ибо мою чётко сформировавшуюся милитаристическую картину мира беззастенчиво растоптали прямо на глазах. Но я всё же взял волю в кулак и спросил: — И что же вы хотите сказать: крейсеров охранения у нас нет?

— Нет, — просто ответил тот, и я на этот раз схватился за голову, ибо сердце у меня уже отняли.

— Это какой-то кошмар! Неужели никто нас не охраняет?

— Нет! Потому что — незачем. Зачем корабли понапрасну гонять?

— Но раз нет крейсеров, может быть, нас тогда прикрывают с воздуха? — с надеждой в голосе спросил я. — Может быть пять-шесть эскадрилий бомбардировщиков дальней авиации всё же барражируют где-то там за облаками?

— Нет там никаких бомбардировщиков, — посмотрел полковник на безоблачное синее небо и, сняв пробковый английский колониальный шлем, выдохнув, зажмурился, постоял так с полминуты, подставив лицо лёгкому бризу и, чуть улыбнувшись, констатировал очевидное: — Только солнце, только небо и лишь морская вода…

— Это ужасно! — трагикомично поднял пионер руки к небу, а затем, понурив голову, посмотрел на океанский простор и постарался уцепиться хотя бы за последнюю соломинку. — Товарищ Кравцов. А подлодки?

— Что подлодки?

— Раз нет кораблей и самолётов, так может быть, нас охраняют хотя бы подводные лодки? Скажем флотилия ракетоносцев или еще, какая другая, гм… флотилия?.. Ведь вы же не можете этого отрицать со стопроцентной вероятностью. Ведь вы же из-за этой толщи вод их отсюда не видите. А значит, и не знаете наверняка, есть они там или нет.

— Ну, разве что подлодки, — с ленцой зевнул тот и, поправив шлем, произнёс: — Хватит про подлодки. Пошли лучше ближе к камбузу, фантазёр. Сейчас завтраком нас кормить будут.

— Не! Ну, товарищ Кравцов, ну скажи: могут же быть под толщей вод океана подлодки?! Ведь могут? Да? — продолжал, всё ещё на что-то надеясь, приставать Саша.

— Да могут, могут, — махнув рукой, подтвердил тот, вероятно, подумав, что если не согласится, то я и дальше буду ему голову морочить.

— Видали! Видали! — тут же выкрикнул я на весь пароходный лайнер. Про что, про что, а про подлодки я ни капли не придумал!

Надо было идти завтракать, но уходить с верхней палубы отчего-то не хотелось и я, сказав приставленному к нам комитетчику, что буду чуть позже, поднял голову вверх…

Южное солнце очень ярко светило, и даже утром долго на него смотреть было невозможно. Секунда, другая и уже ловишь солнечного зайчика, который отчего-то сразу же становится чёрного цвета. Да и нельзя на такое солнце долго смотреть без солнцезащитных очков — зрение испортить можно, получив ожог сетчатки глаза.

— Сам виноват, Саша — забыл в каюте, — буркнул себе под нос шестнадцати летний капитан, вдохнув свежий воздух полной грудью.

Воля и свобода ощущались во всём теле, а бесконечные морские просторы, навевали романтические мечты. Я мечтал о тех местах, где не смолкают звуки гитар, где никогда не заходит солнце, где нет неравенства, а есть братство и дружба. И, конечно же, там есть тёплое море и ласковое солнце — мои грёзы были о Кубе, куда я сумел, в конце концов, выбить долгожданный, выстраданный мной билет!

И вуаля — не прошло и трёх месяцев, а мы уже туда плывём, ну или идём. Идём, чтобы там начать снимать то, что при обычном течение времени, было бы снято лишь через сорок лет. И хотя вожделенная Куба оказалась, не то чтобы далеко, но и не совсем рядом, тем не менее, поставленную перед собой задачу: попасть туда, я с успехом решил.

Для осуществления своего грандиозного плана пришлось очень постараться и, приложив максимальное количество усилий, суметь, в конечном итоге, всё преодолев, выбить-таки необходимое разрешение… Разрешение на… Разрешение на съёмку фильма… Гм… То есть — разрешение на съёмку многосерийного фильма… Гм… Точнее, наверное, лучше будет даже сказать и не фильма вовсе, а так сказать — сериала… В общем, мне удалось выбить разрешение на съёмку сериала «Lost», который в российском прокате по телевидению шёл отчего-то под названием «Остаться в живых»!