Спасти СССР. Реализация (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Молча улыбаясь, Карлуччи дослушал Абрамовица, и с чувством сказал:

— Я тоже согласен, Мортон! И… принимаю эстафету. — Пружинисто встав, тщедушный и малорослый, он зашагал к окну, где тулился Леман, прислонясь к подоконнику. Но именно от Фрэнка, от его жесткой натуры исходила опасность. — Так вот, джентльмены… В обоих комитетах Конгресса по разведке ходили неопределенные слухи… которые сразу стали конкретикой после недавнего обращения Голдуотера к Картеру, инициированного, кстати, всё тем же Мойнихэном. И вот тогда Тёрнер, впервые на президентском уровне, упомянул о «нестандартности» источника, ранее оказавшего США существенную услугу в вопросе борьбы с наркомафией. Кроме того, очень вероятно, что именно «Источник» — простите, «Слон»! — исключил расширение советского влияния на Афганистан, раскрыв военный заговор в этой стране. А после, с большо-ой вероятностью, нарушил планы террористов в отношении Израиля. Но! Мы, то есть ЦРУ, не можем оценивать источник как однозначно дружественный именно потому, что не представляем себе его целей. И, при таком разбросе, не видим даже круг интересов «Слона», что могло бы дать хотя бы общее представление о его собственной базе данных, а значит и о направлении, в котором он работает. Соответственно, мы предпочли бы, деятельно занимаясь поисками «Слона», ожидать новых вспышек его активности. И дождались! Как минимум, несколько информационных пакетов от «Слона» перепало руководству СССР. Правда, о их содержании приходится лишь догадываться — по внешним признакам. К числу таких, весьма заметных проявлений, выпадающих из ранее наблюдавшихся трендов, относится рост динамики на направлении «Польша-СЭВ» или темп работ по демонополизации и разукрупнению некоторых советских министерств.

Исходя из этого, можно предполагать, что «Слон» мыслит системно и пытается воздействовать глобально…

Леман помотал головой.

— Извини, Фрэнк, но, как мне думается, пока этого из посланий, известных нам, еще не следует, — мягко парировал он. — Да, информация — весьма ценная, но в стратегическом смысле обрывочная. Целеполагание… э-э… «Слона» непонятно, мотивация — неясна. Перспективы взаимодействия — неизвестны. В конечном же счете президенту надо предлагать не рассуждения, а решения или, по крайне мере, точные формулировки вопросов его уровня.

Карлуччи расплылся в улыбке.

— Вот и давайте создадим в вашем Совете группу по оценке перспектив объекта «Слон»! — рубанул он махом, по-ковбойски. — А для начала поищем ответы на три принципиальных вопроса: насколько всё же системно мыслит и ведет свою партию «Слон», насколько сам осознает себя в контексте глобальной игры… то есть, как оценивает возможное поле своего влияния! Ну, и насколько глубоко его восприняла система советского руководства, насколько он в эту систему интегрирован. — Фрэнк усмехнулся уголком рта. — Вы спросите, почему я так упорствую? Отвечу… Потому что, фактически, — с силой сказал он, — проблема «Слона» на сегодня не имеет альтернативы в числе первоочередных проблем для наших служб! Потому что от ответа на озвученные мной вопросы зависят общие перспективы политики и стратегическое планирование на важнейшем направлении за пределами западного мира!

Колби, впечатлённый словами замдиректора ЦРУ, переждал паузу и медленно заговорил, словно пробуя выстроить непротиворечивую логическую цепочку:

— Насчет «глобально» и «системно»… Глобальность охвата у «Слона» — налицо. С системностью — сложнее. Системность подобной — целеустанавливающей — деятельности предполагает именно что определенную цель — событие, как вершину — или множество событий, ряд взаимоувязанных целей, которые можно, в принципе, уложить в некий ориентированный граф. Пока такая картина не складывается вполне. Но сразу оговорюсь, что, вероятно, такая система выстраивается, если привлечь неизвестные нам факты и тексты посланий, которыми располагает Кремль. Пока можно лишь ожидать, что в отношении той же Польши запущено противодействие дестабилизации, и, параллельно, начата еще одна попытка «лечения» СЭВ. Возможно, но не факт, что речь в отношении Польши идет о чем-то наподобие нейтрализации «Халька» — Москва избавляется от нестабильности на западных границах Советского Союза чужими — польскими — руками. И признаков очевидной целенаправленной работы СБ Польши или советского КГБ предостаточно! То есть, возможно, активность СССР в отношении Польши — это следствие того, что сообщения «Слона» или данные КГБ о «Слоне» заставили Политбюро забеспокоиться и принять определенные меры. Быть может, и ввиду наличия собственных информационных и аналитических ресурсов, причем не освещаемых нашими службами с достаточной полнотой. Но…

— Но? — Карлуччи, заинтересовавшись, склонил голову, глядя исподлобья.

— Но при этом, послания «Слона» или материалы предполагаемой, как вариант, компактной группы, адресованные советскому руководству, не имели непосредственной целью нейтрализовать план «Полония»! — завершил мысль Колби, почти торжествуя. — Понимаете? Даже срыв палестинской атаки в Израиле обставлен так, что вектор события на основе одного акта не определишь с достаточной достоверностью. Если это «Слон», то возможно, ему принципиально не нравятся подобные излишества палестинских клиентов СССР, и тогда этот акт адресован, в первую очередь, именно советскому руководству — как и нейтрализация «Халька»!

Уолтерс, поигрывавший пустой чашкой, привстал и со стуком поставил ее на край стола.

— Мне одно ясно, — громко сказал он, — от коммунистической ортодоксии, в любом ее понимании, «Слон» — кем бы и чем бы он ни был — весьма далек. Определить надо несколько дополнительных параметров, о которых можно порассуждать позднее. В общем виде — отношение к Западу, отношение к СССР, к советской системе и социалистическому миру… А конкретно — нельзя ли всё-таки решить вопрос о контакте со «Слоном»? И, как наилучшее решение, обратить его возможности на пользу интересам США и западного мира вообще? Не видно ведь пока принципиально нерешаемых проблем!

— Ну, «Слон» «Слоном», — заерзал Абрамовиц, — но давайте не будем сводить политику в отношении СССР к разгадке единственного, пусть и важного «Ленинградского феномена»! Зато, Вернон, обрисовывается важное следствие — если не удается самостоятельно найти подступы к «Слону» на территории противника, то, может, удастся попытка подобраться к нему вместе с представителями СССР, желательно благорасположенными к Западу? Например, с сотрудниками одной из «golubyaten»… м-м… достаточно многочисленного корпуса консультантов и советников, «исторически» имевших выход наверх? И этот момент, как я думаю, уже неплохо увязывается с третьим ключевым вопросом по теме «Слон» — о взаимосвязи с партийно-государственной системой СССР…

Карлуччи, устав стоять, присел на скрипнувший валик пухлого, словно надутого дивана.

— «Слон», по моему скромному мнению, не интегрирован в систему советского руководства, — молвил он, простецки потирая шею, — но его информационные пакеты воспринимаются этим самым руководством примерно так же, как и американским — как заслуживающие серьезного доверия. На мой взгляд, пока у нас нет оснований совершенно определиться с этим вопросом. Примерно десятилетием ранее Советский Союз, явно теряя понимание перспектив — и пытаясь преодолеть такое положение, уже породил целый ряд неортодоксальных структур с «серым статусом» — даже в нарушение собственных действующих норм, как писанных, так и принятых в качестве традиции. При невнятной подчиненности, тут и отделы ЦК — три, как минимум, и пара госкомитетов, и Академия наук, и разные институты… Ну, всё это предстоит выяснять, в том числе, при необходимости, более активно привлекая подходящие контакты из тех самых институтов… Вообще, — оживился Фрэнк, — не вижу, отчего бы нам не упросить посодействовать по дружбе вполне расположенных к сотрудничеству товарищей из ИМЭМО, ВНИИСИ или Института США и Канады! Ведь не шпионажем попросим заняться! Напротив, в духе взаимопонимания, в теплой, дружеской обстановке, попросим помочь разобраться с новыми элементами, новыми веяниями в политике СССР — и возможными изменениями в системе принятия решений. Надо ж понять — на пользу это разрядке международной напряженности или знак возможных затруднений! — глумливо ухмыльнулся Фрэнк. — Именно тут и не ранее, на мой взгляд, возможно и обозначится грань между пониманием «Слона» не просто в качестве активной группы, причастной самой конфиденциальной информации и достаточно независимой в оценках и решениях, но и как возможного объекта не вполне понятной природы с определенными свойствами. Однако не как решенное обстоятельство, но как некое, сугубо условное допущение, для более адекватного описания. И, естественно, мальчишка-связной по-прежнему остается приоритетом, поскольку о нем известно хоть что-то явное!