Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

На большом, деревянном, резном троне сидит безумец.

— Так и знал, что однажды это случится, — говорит он.

Сейчас он выглядит иначе, чем внизу: больше не нервничает, не бросает глазками по сторонам, выискивая убийц среди людей. Спокоен, расслаблен, и как будто рад своему поражению. Будто бы наша победа его освободила.

Сбоку от него стоит тот самый верзила-воитель с вытянутым лицом.

— Знал он, блядь, — со злобой произносит Никодим. — Конечно знал. Когда людей на стенах вешаешь, тебя самого тоже кто-нибудь повесит.

— Я не об этом, — отвечает безумец. — Я не родился князем, меня не воспитывали князем, никто меня не учил, как им быть.

— Хочешь сказать, что ты паршивый князь? Мы это знаем и без тебя.

— Я — обычный пастух, который оказался среди слишком сильных людей. Лес дал мне силу, но не научил быть сильным. Забавно, правда?

— Не очень, — говорю.

— А я считаю, что это забавно.

Сзади меня по ступеням поднимается Волибор. Мужчина выпрямляется во весь рост и долго смотрит сначала на безумца, потом на его воина.

— Молчун, вы проиграли. Переходи на нашу сторону.

Воитель молча мотает головой.

— Он тебя подчинил?

Снова отрицательный ответ.

— Тогда что?

Несколько быстрых жестов руками.

— Молчун говорит, что поклялся служить князю, так что будет его защищать даже ценой жизни. Паскуда всегда чтил своё слово.

— Сдавайся, — говорю. — И мы пощадим твою жизнь.

— У меня другое предложение, — отвечает князь.

Он прикасается к чему-то под сюртуком, и всех нас четверых швыряет в разные стороны: Волибор чуть-чуть покачнулся, Никодима ударяет о стену, Снежану вышвыривает в окно, но она создаёт ледяной барьер, не дающий улететь вниз. Меня же прикладывает головой о каменную колонну прямо рядом с князем.

Свет в глазах на мгновение темнеет, но когда я прихожу в себя, вижу перед собой лицо безумца.

— Я бы и не прочь проиграть — но я ещё не проиграл.

Он с размаха вонзает свою ладонь мне в пупок. Я чувствую, как его рука водит у меня в животе, но не в кишках, как можно было ожидать, а будто в моём сознании. Он хватает мою волю и выдёргивает её наружу. Чувствую, что теряю самоконтроль и больше не могу считаться хозяином самому себе.

С этого момента я должен подчиняться господину.

— Возьми свой чудо меч и прикончи им своих друзей, — велит князь.

Чувствую как всё моё естество стремится выполнить приказ.

Глава 30

Безумец возвращается на деревянный трон и с интересом взирает на происходящее.

Я же приказываю Веде появиться у меня в руке в виде кинжала. Девушка послушно превращается в оружие, хотя и чувствуется её нежелание. По какой-то причине она вынуждена выполнять мой приказ, даже если этого не хочет.

Разум отказывается подчиняться безумцу, но есть внутри что-то, заставляющее исполнять приказ. Князь велел прикончить друзей, поэтому рука сама сжимает клинок, а ноги сами идут в нужную сторону. Я останавливаюсь напротив лежащего на каменном полу Никодима. Заношу руку для удара.

«Нет», — твержу сам себе.

Рука замирает на месте, но теперь вместо желания выполнить приказ приходит боль, но не физическая. Весь мой разум бьётся в агонии. Каждое мгновение сопротивления приказу причиняет страдания.

— Никодим, — говорю, сквозь сжатые зубы. — Уходи.

— Сопротивляйся, — отвечает Волибор, отходя подальше. — Сила, порабощающая разум, не может заставить что-то сделать, если ты будешь сражаться.

— У Юрия Михайловича девятая ступень, — возражает Снежана. — А у Тимофея нулевая. Он не сможет сопротивляться.

— Всё зависит не только от ступени, но и от воли, и у нашего парня она очень сильна.

Пусть Никодим и верит в меня, но всё же поднялся и отошёл подальше. Молодец.

Мне уже не раз приходилось сталкиваться с силой, действующей не на тело, а на сознание. Когда я возвращался с Перепутья в Вещее, один из черномасочников заставлял меня наносить удары самому себе. С тем типом я справился, но безумец оказался намного сильнее. Сопротивляться ему — всё равно, что бороться с самым здоровенным быком в округе. Некоторое время постоишь, но всё равно сломаешься.

Человек с четвёртой ступенью своей силы может сопротивляться поработителю четвёртой, если у него крепкая воля. Пятая сила — пятой. Шестая — шестой. Четвёртый тоже может противостоять шестому, но для этого воля должна быть невероятно крепкой. Человек всю жизнь должен жить как лидер, принимать решения, командовать, брать ответственность, считать себя главным.

Я всегда считал свою волю сильной, но с моей нулевой ступенью бороться с девятой — бессмысленно. Я могу лишь замедлить воздействие безумца, но не полностью прекратить это.

— Я отдал тебе приказ, — повторяет безумец. — Убей их всех.

Новый удар приходит по сознанию, я валюсь на пол, в попытке сопротивляться. Но даже на четвереньках моё тело ползёт к остальным. Каждое мгновение сопротивления — жгучая боль, и она лишь нарастает.

— А если прикончить князя? — спрашивает Никодим. — Это его остановит?

— Нет, — отвечает Снежана. — Вред уже нанесён, и его сила будет работать даже после смерти.

— Но я бы всё равно попробовал.

— Молчун, — произносит Волибор. — Уйди в сторону.

«Нет», — мотает головой княжеский воитель.

Снежана направляет на Молчуна обе руки, и вокруг мужчины образуется увеличивающаяся ледяная корка, которую тот без труда разбивает.

— Не получится, — замечает Волибор. — У него защита от сил, как и у меня. Люди нашего типа все служат защитниками при князях.

Моя воля пока держится, но я чувствую, как быстро она слабеет. Ещё немного, и я брошусь на своих друзей с оружием. Почти физически ощущаю, как мои глаза краснеют в попытках сопротивляться приказу, а кожа чернеет и покрывается сухими трещинами.

Плохо ещё и то, что мы в последнее время сожгли и порубили на куски множество людей в чёрных масках, поэтому сила князя не распределяется на всех, а сосредоточена на тех немногих, кто ещё остался под его контролем. Если бы внизу была жива вся тысяча кукол, я смог бы сопротивляться дольше.

— Вспомни о всём хорошем, что произошло в твоей жизни, — произносит Снежана. — Это поможет, отвлечёт.

— Вспомни, как мы на озеро ходили, — добавляет Никодим. — Помнишь? Босиком по лесной дороге, по шишкам…

Да счастливые были времена… вся молодёжь Вещего собиралась, чтобы искупаться в жаркую погоду. Плескались, пили сваренное мной пиво, оставались допоздна и смотрели на звёзды. А потом возвращались домой и боялись каждого звука, доносящегося из лесу.

Это помогает, но не сильно.

— Я отдал тебе приказ, — добавляет князь. — Выполняй.

Приходится до боли сжать зубы, чтобы оставаться на месте. Волибор, Никодим и Снежана стоят в дальнем конце зала, возле спуска на лестницу. Они знают, что я с духовным клинком могу порубить их всех, но и сражаться не хотят, поэтому готовятся убегать, если это понадобится.

— Подойди ко мне, — велит князь. — Ты оказался сильнее, чем я думал. Для твоей-то ступени.

Я послушно подхожу к господину, он хватает меня за подбородок, и двигает в разные стороны.

Даже сейчас я не могу ему навредить: безумец не отдавал чёткого приказа не трогать его, но это подразумевается само собой. Рука отказывается подниматься на господина.

— Знаешь, у тебя знакомое лицо…

— Мы пытались тебя убить в Новгороде, забыл?

— Нет, я будто бы встречал тебя раньше.

Он задумчиво смотрит со всех сторон, после чего его брови ползут вверх, будто в озарении.

— Точно! Это всё зал — он подействовал на меня, заставил вспомнить. Я ведь уже бывал здесь прежде. Двадцать два года назад, как только началась эпоха безумия, и все князья сцепились друг с другом. Я был здесь, в этом замке, в Стародуме, прямо в этом зале. Стоял над телом мёртвого князя, захлёбывающегося кровью… Я видел как тот здоровяк выносит тебя в коридор.