Переход II (СИ) - Номен Квинтус

— Ну ладно, восхищайся дальше. Но и я сейчас восхитюсь, на этот раз твоим талантом. И от восхищения такую тебе задачку дам: ты мне до начала следующего года… до начала учебного года, то есть до первого сентября, распиши программу обучения школьников, учебники нужные составь… Сона Алекперовна, а вы ему по возможности в этом помогите, а если еще кого в помощь взять потребуется, то сразу мне и говорите, людей подключим. И за выполненную работу вознаградим, конечно. Но насчет того, что минским поликлиникам помочь у вас не выйдет, мне, честно говоря, слушать было… неприятно. Нет, я все понимаю, но…

— Николай Семенович, а у вас, то есть из Москвы в Минск кабели высокоскоростные уже проложены?

— Работы ведутся, а чем вам кабели…

— Я как раз систему дорабатываю, чтобы в сети машины откуда угодно к ней подключаться могли. А Алексей вроде доделал программы, позволяющие машинами и управлять дистанционно. И если вы в какой-то поликлинике у себя ЭВМ к такому кабелю… к такой сети подключите, то я и отсюда скорее всего смогу там систему отладить.

— Прямо из университета?

— Прямо их этой комнаты. Эти машины уже к университетской сети подключены, так что мне уже безразлично, на какой машине работать, в лаборатории Университета или из дома. А если кабели до Минска достают уже, то я и там могу все нужное проделать. Хотя нет, сразу не смогу: сетевых контроллеров пока еще очень мало делается, вряд ли их на Минск хватит…

— Понятно, завод вычислительных машин, завод этих контроллеров… кабельный: пока еще кабель только тянут, к очень вроде его прокладку закончат, но нужно будет еще и до поликлиник их проложить…

— Кабельный завод строит не нужно, — прервал размышления Патоличева Алексей, — пока они не особо хорошие, но в Крюково к следующему году вроде намечается существенный прогресс в деле кабелестроения…

— Но завод-то не помешает, думаю, большой разницы в том, какой марки кабель делать, все же нет.

— Есть разница, причем принципиальная: там кабели на ином физическом принципе разрабатывают. И вот когда они их разработают, модно будет и о строительстве нового завода говорить, а пока это будут напрасно выкинутые деньги.

— То есть все это еще на несколько лет откладывается, — с печалью в голосе сделал вывод Николай Семенович.

— Нет, вы про мобильные телефоны слышали?

— У меня такой уже есть!

— Отлично, и я вам просто намекну: сигнал в этом телефоне передается в цифровой форме, и скорость передачи сигнала получается даже быстрее, чем по этому дурацкому кабелю. Там, конечно, свои проблемы имеются…

— Телефон-то только по городу работает…

— А поликлиники у вас все не в городе что ли? Вы мне пришлите инженеров с радиозавода, я им расскажу… расскажу, у кого про это связь спросить можно, и у кого на вопросы и ответы внятные получить. Заранее предупреждаю: я вопросов ваших инженеров скорее всего просто не пойму, я же программами занимаюсь, а не железом…

— Вот всегда приятно с тобой, партизан, поговорить: ты даже посылаешь людей так, что люди довольные в указанном направлении уходят! — рассмеялся Пантелеймон Кондратьевич. — А если серьезно, то ты нам сейчас много очень интересного рассказал, и, мне кажется, очень важного и нужного. Впрочем, как и всегда. Ладно, услышали мы достаточно, узнали много, так что пойдем уже, не будем вам мешать. Но учти: учебники и программы школьные я с тебя стребую! Спасибо, Сона Алекперовна, все было очень вкусно… и очень познавательно. До свидания, а мужа вашего вы уж сами вовремя попинайте, а то он сам ничего делать не станет, на других работу свалит. Знаю я его, не первый год знаю…

Глава 26

Андрей Александрович горячо поддерживал мысль Михаила Васильевича Посохина о превращении Москвы в «полицентричный» город главным образом из-за того, что транспортная проблемы в столице выглядела практически неразрешимой. И это при том, что в Москве выпускались и автобусы, и троллейбусы: авиазавод в Тушино троллейбусов уже производил больше, чем их делалось в Саратове и все московские машины на московских же улицах и работали. Но все равно пассажирский транспорт представлял из себя «ад на колесах», и только там было занято свыше сотни тысяч человек, которые могли бы в принципе и в иных местах стране пользу приносить. Но вместо этого они занимались перевозками миллионов людей с места на место по несколько раз в день, ремонтировали «повозки» — которые часто ломались из-за огромных перегрузок, а большая часть людей после поездки на работу еще довольно долго просто приходили в себя. А некоторые даже не приходили: каждый день в травматологические отделения московских больниц доставлялось по несколько человек с переломанными ребрами или конечностями. Поэтому любое сокращение в необходимости «внутригородской миграции» было бы благом…

И потихоньку эти «блага» руководство столицы создавало, хотя иногда они и «сами по себе» возникали, причем довольно странным образом. Например, от станции метро «Завод имени Сталина» до нового поселка, выстроенного вокруг института МИФИ, была проложена троллейбусная линия (поскольку выделить на этот маршрут автобусы не получилось, да и троллейбусы в обслуживании были гораздо дешевле), однако и троллейбусы утром и вечером ходили, набитые пассажирами сверх всякой меры, к тому же именно на этой линии большинство пассажиров ездили «от конечной до конечной» и там травмы людей случались заметно чаще, чем на других маршрутах. Руководство троллейбусного парка решило «емкость транспорта» увеличить и из списанных троллейбусов в ремонтной мастерской изготовило пассажирские прицепы — но теперь сами троллейбусы даже в «спокойное» время ходили с перегрузками и ломались гораздо чаще, так что идея оказалась ошибочной. Вроде как ошибочной — но руководитель одного из расположенных в городке институтов с руководством парка как-то договорился, забрал один из сломавшихся от перегрузки троллейбусов вместе с прицепом — и на заводе (почему-то на заводе, занимающимся производством медицинской техники) из двух кузовов был изготовлен один, но в котором половинки соединялись резиновой «гармошкой» снабженной внизу поворотной платформой. И хотя прицеп при этом укоротился почти на два метра, емкость получившегося «чудовища» не уменьшилась по сравнению с составным троллейбусным поездом, а так как на заводе и моторы троллейбуса поменяли, и всю систему управления (поставив какую-то новую, на полупроводниках), то теперь это изделие, даже будучи перегруженным, ехало ровно и спокойно — а водители, проводившие его испытания, говорили, что и управлять машиной стало гораздо легче. Ну а пассажирам стало легче входить и выходить: на заводе и двери троллейбуса поменяли. Но больше всего Андрея Александровича удивило то, что на авиазаводе, ознакомившись с «доработанным» троллейбусом, сказали, что если все списанные машины им обратно отправлять, то новые, уже «сочлененные» окажутся не дороже прежних. Правда, при условии, что заводу и моторы новые поставлять будут, и эти полупроводниковые системы управления. Которые (то есть системы управления) вообще-то никто в стране и не делал: директор медицинского завода очень образно и очень как-то однозначно отказался заниматься их выпуском.

Отказаться-то он отказался, однако пообещал, что если где-то в Москве появится завод, где такие системы изготавливать захотят, то он готов «на пару недель» послать туда своих инженеров и рабочих, которые «научат, как их правильно и недорого делать» уже работников этого завода. Приказать руководству завода заняться и этим производством Андрей Александрович не мог, так как завод находился в подчинении Минздраву, однако в разговоре с его руководством он выяснил, что всю разработку «нового троллейбуса» провел Институт прикладного программирования, вроде бы входящий в систему Средмаша. И, хотя было непонятно, почему медицинский завод выполнил заказ совершенно постороннего института, Андрей Александрович снял трубку телефона и позвонил товарищу Первухину, с которым был хорошо знаком: