Родная гавань (СИ) - Старый Денис

Видимо, такой мудростью и мой дед проникся, потому что дальше последовали весьма интересные данные, которую мои разведчики добыть не смогли. Да и не было у меня возможностей для такой глубинной разведки, чтобы понимать ещё и стратегические сдвиги в регионе, а не только оперативные.

По словам Исмаил-бея по всему Крыму идёт сбор воинов. Алга, ханский брат, оставшийся в живых из всей линии нынешнего хана, собирает войско, чтобы не допустить подхода русской армии к Бахчисараю.

— В Очакове собирается пятнадцатитысячная армия турок… К Дунаю вышла стодвадцатитысячная армия султана, — сообщил мне мой дед. — Сам визирь ведет такие войска. Буджацкая орда ждет, как присоединиться к турецкому войску. Они идут медленно. Только переходят Дунай, но месяц… И эта армия будет тут.

— И получат потери от солнца, подожжённой степи… Все то, что должно было остановить нас, Россию, — сказал я.

Какая-то юношеская обида проснулась во мне. И понятно, что у турок таких санитарных потерь, как у России не случится. Нет, не потому, что в их армии порядка больше. Вряд ли, если только чуть более чище по религиозным правилам. Но турки могут опираться на Аккерман, Очаков, другие свои причерноморские крепости.

Могло бы показаться, что дед будто бы отговаривает меня. Пугает большими и грозными дядьками, которые придут и накажут за провинность.

— Вы не сможете за это лето взять Крым под свою руку. Без меня не сможете… — наконец-то, родственник подошёл к самому главному. — Если мои условия и условия тех людей, которых я смогу повести за собой, будут приняты, то к середине этого лета я смогу поднять восстание в Керчи. Рядом с этим городом мои земли и мои люди… Найдутся и другие беи, в других местах.

Именно на это я и рассчитывал — что удастся найти хоть какую-то силу, которая сможет стать нашей пятой колонной. Крымское ханство можно завоевать, что и было сделано в иной реальности, правда, значительно позже.

Однако не стоит недооценивать, пусть и весьма отсталое в индустриальном и военном плане, такое государство, как Крымское ханство. Просто так прийти нам, русским, объявить о своей власти по праву сильного, сделать очень и очень сложно.

При подобном узколобом подходе к делу покорения Крыма необходимо будет пролить такие реки крови… Да просто физически уничтожить большую часть населения Крымского ханства. Нужны ли такие завоевания?

Я сейчас имею в виду не гуманизм, хотя и мне претит идея геноцида какого бы то ни было народа. Я больше думаю о тех ресурсах, которые должны будут быть затрачены на то, чтобы уничтожить всех крымских татар. А потом, когда земля полностью обезлюдеет, придёт в запустение, нужно будет её ещё и начинать восстанавливать.

А где людей брать для этого? В реальности, возможно, существовали подобные проекты — заселить Крым полностью немецкими колонистами, вроде как и англичанами. Но я, например, считаю это куда худшим вариантом, чем попробовать наладить отношения с оставшимися на полуострове татарами. Еще не хватало нам мест, где европейцы со временем могут начать кричать о своей независимости.

— И ты же понимаешь, что людям нужно дать надежду, что они не будут умирать от голода? Что нам делать? С Османской империей больше не поторгуешь, ну или не сразу. Как жить? За счет чего богатеть? — задавал резонные вопросы как бы родственник.

И я был готов отвечать. Неоднократно думал о возможном переустройстве экономике Крыма, чтобы еще и мирными способами прибирать эти земли в состав Российской империи.

— Вот, дед, как я вижу, чем вы можете заниматься… — говорил я, когда внимательно выслушал разведданные от своего родственника, принял их к сведению, но не проявил никакой бурной реакции.

— Вот это, внук, самое главное. Чем заниматься будут мои люди и те, кто останется в ханстве, пусть и под рукой России. Поставлять рабов на невольничьи рынки у нас уже не получится… — дед усмехнулся. — Или Россия даст нам возможность покупать крепостных? Вижу, что не даст…

— Я думал, ты и сам прекрасно понимаешь, что у вас это не получится даже в том случае, если Крым не станет русским в ближайшее время. Время набегов на русские земли и тысяч полоняных прошло. Я даже думаю, что можно будет создать оборонительные укрепления, которые протянутся даже до Перекопа. Закрыть вас на полуострове, разделить Кубанскую и Буджацкую орды, обособить Ногайскую, и разбить их поодиночке… — серьёзным видом сказал я, хотя сам ещё не знал, возможно ли это технически.

А потом мы долго и обстоятельно говорили, какой может быть экономика в Крыму и чем могут заниматься татары, чтобы не быть бедными. Для людей крайне важен вопрос, а чем они будут зарабатывать на жизнь, когда придёт другая власть.

При этом уже сам факт того, что появляются знатные татары, которые видят немножко дальше собственного носа, которые понимают, что жить, как жили их предки, уже не получится — это вселяет надежду. Допустить хоть какие-нибудь набеги на территорию России я не могу. Значит, в той же Кафе или Керчи, в Гезлеве, где и без того уже крайне ограниченные рынки невольников, торговля рабами должна исчезнуть совсем.

А я видел у себя в фантазиях Крым с весьма процветающими и живущими в нём татарами. Во-первых, России нужно просто колоссальное количество лошадей. И, если использовать ту же самую уже проверенную на конезаводах герцога Бирона технологию искусственного осеменения, то любой конезаводчик, в том числе и в Крыму, будет иметь огромную прибыль. А русский рынок будет потреблять столько лошадей, сколько их будет поставлено. Тем более, что предстоят многие войны, а России нужна кавалерия. Пусть и крымские кони не подходят тяжелой коннице, но уланам, или гусарам, вполне.

Во-вторых, как я говорил своему деду, можно производить большое количество шерсти. Заниматься овцеводством в Крыму — это уже традиционное дело. Но я смогу поставить одну-две фабрики недалеко от Крыма, чтобы скупать практически всю ту шерсть, которую мне будут давать на реализацию. Или это сделаю не я, но найду того, кто заинтересуется подобным, даже на первый взгляд, весьма прибыльным проектом.

И это я не говорю ещё о том, что русский рынок сейчас становится даже более ёмким, чем рынок Османской империи. Всё то, по мелочи, чем торговали татары, армяне, греки с османами — всё это можно будет продавать в России. Причём, мирное соглашение всё равно же будет заключено, и тогда приоткроются торговые тропки и к османам.

Я говорил и поймал себя на мысли, что начинаю чувствовать себя словно Остап Бендер, когда тот рассказывал про межгалактический шахматный турнир в Нью-Васюках. Вот только я был полностью уверен, что развить Крым можно. И это я ещё не упоминал про виноградники и вино.

Уезжал я поздно вечером. Исмаил-бей приглашал меня посетить его дом, хотя и сам дед не знал, как это вообще возможно сделать. Он хотел расспросить меня о моей семейной жизни, о планах, то есть поговорить, в конце концов, как мог бы говорить дед со своим внуком. Вот только… слишком поздно. И я устал от долгих разговоров о политике, о будущем, о тех силах, которые могут восстать против хана в Крыму. Так что не было уже никакого желания говорить еще и о чём-то личном.

Главное было сказано… Теперь нужно в срочном порядке слать вестовых к Миниху, с информацией. Но еще придумать, как сохранить в тайне не факт встречи. А что я встречался со своим родственником.

Глава 4

Болезнью шутит тот, кто ран не ведал.

У. Шекспир

Царичанка (южная граница с Диким Полем)

25 мая 1735 года

Небольшой городок Царичанка за зиму, и уже почти всю весну, превратился в кишащий войсками крупный город. Не реже, чем один раз в две недели сюда прибывал новый полк для участия, как первоначально предполагал фельдмаршал Христофор Антонович Миних, в военной кампании следующего года.

Неделю назад с целой дивизией подошёл недавно ставший фельдмаршалом Пётр Петрович Ласси. Миних, наконец, нашёл общий язык с этим военачальником. Впрочем, они и не ссорились. А то недоразумение, которое случилось под Данцигом, оба немца на русской службе смогли решить в русской же традиции. Выпили, высказали друг другу всё то, что было на душе, на хмельную голову озвучили своё уважение, ну и принялись за дело.