Проклятие Айсмора (СИ) - Зима Ольга

— Ты брал два дня. Прошла неделя. Судя по всему, ты решил совсем уйти от меня? — винир, вздохнув, покачал головой, будто бы сам не веря, что такое возможно. — Что-то меняется, что-то остается неизменным. И в мире, и в городе. Брат твой опять кашляет, а на лечение нужны деньги. Довольно большие, насколько мне известно, и стоит лишь запустить… Грядет очередная плата за дом, а денег у твоего отца — мыши наплакали.

Винир достал ножичек для вскрытия писем с изящной перламутровой ручкой, проверил остроту ногтем и продолжил разговор, время от времени указывая в сторону собеседника для пущей убедительности. Бэрру против воли казалось, будто он — молочный поросенок в яблоках и его собираются разделать и съесть.

— Альби — так, кажется, зовут твоего любимого братца? — к тому же может скатиться до роли попрошайки и нищего, а ведь он талант. Ну, а ты, мой мальчик — в кого ты превратился всего за неделю? В моей неизмеримой доброте я дам тебе шанс, Бэрр, всего лишь шанс для твоей жалкой и непотребно выглядящей шкуры. Не вздумай упустить его! После того переполоха, что ты навел в моем славном городе, никто не возьмет тебя на работу. Но, повторяю, я — готов поверить тебе в кредит.

Поморщился недовольно, взглянув на ухмыляющегося Бэрра:

— Я сказал что-то смешное?

Смешным для Бэрра было лишь то, что теперь два винира уговаривали его вернуться, размахивая в воздухе четырьмя руками.

Винир вздохнул и произнес уже в сторону:

— Воды сюда, быс-с-стро!

Охрана моментально опрокинула на Бэрра пару ведер, всегда имеющихся в таверне, и тут же отскочила подальше. Бэрр, отфыркиваясь, смотрел на винира мокрый и злой, но почти трезвый.

— Я возьму тебя обратно, позабыв те дерзости, что ты наговорил мне… Ты не счел нужным проявить даже толику благодарности человеку, который подобрал тебя когда-то, всему научил тебя и столько лет терпел твой невыносимый характер. Не ради тебя — ради твоей семьи.

Винир в очередной раз ткнул лезвием в сторону сидящего.

— Вот и хорошо… Будем считать, что мы договорились, — винир тяжело поднялся, опершись о стол, аккуратно убрал ножик и бросил напоследок через плечо: — Ты сделал то, что должен. Ради блага и спокойствия Айсмора. Жду тебя завтра с первыми лучами солнца. Опоздаешь — можешь и вовсе не приходить!

Винир пропал, потому что тот Бэрр, на десять лет моложе, закрыл глаза.

Бэрр нынешний медленно и основательно побился затылком о стену.

— Эл! — хрипло и отчаянно крикнул он, подумав, уж не остаться ли тут навсегда.

Память увела еще дальше, в его первую встречу с виниром.

Детишки из Золотых песков разошлись не на шутку. Богатенькие и сытые — им не было дела до несчастного зайца, у них дома не плакал от голода маленький брат и не слонялся потерянный отец.

Он лез в драку как бешеный, не обращая внимания на боль, и его обычно оставляли в покое, но теперь красные круги поплыли перед глазами, как вдруг дети отступили, передумав пинаться.

Бэрр с трудом встал, закрываясь руками в ожидании нового нападения, и увидел средних лет хорошо одетого господина. Его охрана ухватила двух зачинщиков за уши, а мужчина им что-то тихо выговаривал: ребята побледнели, перестав вырываться, лица у них вытянулись, и вся малолетняя банда моментально смылась.

— И не жаль тебе зверушек убивать?

— Жалко. Только брата куда жальче… Вообще-то я обычно…

— Силками? Да, вот только это запрещено. А другие родственники? — нахмурился мужчина. — Раз брата кормишь, так ты глава семьи получаешься?

— Нет, просто отец… Он еще не пришел в себя. Сначала умер дед, а не так давно еще и мать.

— Возьми!

Мужчина бросил золотой на землю.

— Я не побирушка! — гордо ответил подросток. Долго смотрел на монету. Понуро спросил: — Что вы за это хотите?

— Твое будущее. Мальчик мой, ты думаешь, это деньги? — спросил мужчина. Подняв монетку, крутанул ее в пальцах, подбросив в воздух. — Гляди — это собака!

Изумленному Бэрру на миг почудилась оскаленная морда в его ладонях.

— У меня две собаки, и обе очень злые — власть и деньги. Возможно, через какое-то время мне понадобится тот, кто сможет командовать ими — кого они будут слушаться. Городу нужна твердая рука. Тут подойдет далеко не всякий, только еще более злой. Тот, который стоит до последнего и всегда поднимается. Кто сам будет неподвластен этим собакам. А вот мне должен подчиняться!

— Власть — это всегда плохо. Так говорит отец. Да и зачем она нужна?

— Ты поймешь. Так тебе нужна эта монета?.. И хорошая работа?

В следующий раз Бэрр может и не добраться до Золотых Песков или его забьют насмерть, и что тогда будет с его семьей? В подмастерья его не брали, за разгрузку платили гроши, а про рыбную ловлю можно сразу забыть — сами же рыбаки в мешок засунут с камнем, и прямиком на дно.

— Ты придешь ко мне, мой мальчик, — усмехнулся винир…

…Светлая тень метнулась к Бэрру, взлетела по руке на плечо, разгоняла видения прошлого. Бэрр аккуратно снял с плеча теплый комочек, положил в сумку на свою рубашку, насыпал туда же орешков и сыра.

Ну хоть кто-то ему доверяет, значит, можно попробовать прожить этот день. И еще один. И еще.

Но каждый прожитый день все дальше относил его от Ингрид.

Вот только, как он надеялся, легче не становилось. Надо было подойти после суда! Нужно хотя бы извиниться, но…

Чем дальше, тем невозможнее было сделать это. Почему не пришел вчера, позавчера?

Но еще невозможнее оказалось жить без Ингрид. Бэрр словно ледяной клин загнал себе в сердце, и он, проворачиваемый временем, вонзался все сильнее и сильнее.

Порой Бэрру чудилось, что он уже умер и превратился в чудовище Темного озера. Особенно когда с превеликим удовольствием разделывался с очередными поползновениями аутло, определенно решившими сделать ослабевший Айсмор своим личным владением.

Винир перестал вызывать его к себе каждый день. Вообще вел себя так, словно чего-то боялся. Отправлял письма то к королеве Океании, то к королю Таллернаку. Утроил охрану. Опасался. Вот только чего?

Время летело незаметно…

Глава 23

Лаванда, или Весенние встречи

Закрыв глаза, я отпускаю год,

Перебирая беды и потери.

Я жду тебя, и веря, и не веря

Тебе — кто позабыл иль все же ждёт.

Я плакалась зиме и снегу,

Я умывалась талою водой,

И я отныне обрела покой.

А что с того, что на бегу

Давно уже не бьётся сердце?

Закрыты чувств стальные дверцы,

И ключ к любви найти я не могу…

Лавандовое поле простиралось перед Гарриком, переливаясь лиловой синевой под ветром и солнцем. Не было этому морю ни конца, ни края.

Особенно ярко и празднично выглядел берег после тусклого Айсмора, его серости унылых зданий и блеклого отражения матового солнца в вечно холодной воде. После не вовремя сказанной правды. После того, как у Ингрид, чей покой он охранял и чьим мужеством восхищался, потемнело небо. После его бесчисленных хождений по разным инстанциям. После ожидания, оказавшегося бессмысленным. После всего…

Сидящая в тени раскидистого тиса Гейра — в цветастом, пышном платье, черноволосая и черноглазая, была похожа на яркую бабочку, залетевшую из дальних стран. Она сноровисто доставала из плетеной корзинки снедь и питье. И унывать не собиралась.

— И что теперь?

Грудной голос дополнил песню раннего весеннего утра, состоящую из стрекота кузнечиков и пения птиц, кусок вишневого пирога оказался около рта, и Гаррику, которому не хотелось не только есть, но даже говорить, пришлось сделать и то, и другое. Вяло дожевав, он ответил на вопросительный и настойчивый взгляд своей спутницы:

— Ищу работу…

Гаррик замолчал, не зная, как скрыть ощущение ненужности — ни в работе, ни в жизни. Это нехарактерное для него состояние началось после суда над первым помощником винира и все никак не могло закончиться.

— И что? — не отставала Гейра. Гаррик, больше всего не любивший неопределенность, вздохнул и продолжил: