Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович

- Исчерпывающе, - ответил губернатор, прожигая яростным взглядом скукожившихся ректоров.

- Честь имею, господа, - обозначив намёк на полупоклон, Владимир поспешил покинуть компанию губернских чиновников дворянского сословия и Дворянское собрание в целом. Мавр может удалиться...

- Жду вас завтра в девять утра, - холодно бросил губернатор ректорам, взглядом показывая, что остаток вечера он обойдётся без их сопровождения.

- Допрыгался, Андрюша, - направляясь в сторону парковки, сказал ректор медуниверситета коллеге. – Завтра о нас ноги вытрут и стружку снимут. Что делать будем?

*****

- Вов?

-Чего тебе? – бросил через плечо Владимир, аккуратно подвешивая пучок трав, стянутый пеньковой петелькой, на гвоздь, вбитый в несущую балку сарая на заднем дворе доходного дома.

Раньше сарай служил дровяником, но после подсоединения дома к централизованному отоплению необходимость в нём отпала. Так и сгнила бы сараюшка, рассыпавшись в труху, не привлеки она внимание массажиста и травника в одном лице. За символическую денюжку хозяйка с удовольствием сдала хозпостройку Владимиру в аренду. С помощью Матвея Панкратовича сарай за один день был приведён в порядок и приспособлен под сушку трав.

Аптека отца и сына Острецовых, которым Владимир за процент отчислений передал несколько рецептов, давала на хлеб с маслом, обзаведясь несколькими филиалами, которые с годами имели все шансы превратиться в настоящую сеть, но были рецепты зелий, передавать которые Огнёв не планировал ни за какие коврижки, поэтому ему самому пришлось озаботиться правильным сбором и подготовкой трав. Некоторые недалёкие индивидуумы могут считать, что сено, как его не обзывай, сено и есть, в простоте своей, не думая о нюансах: бывает, что травы, собранные ночью, дают иной эффект, чем дневной сбор, который также очень сильно зависит от способа хранения и сушки. Кладбищенская крапива не зря обладает чудодейственной силой. Выросшая на погосте, она обладает свойствами отгонять сглазы и проклятья. Сказка о братьях-лебедях, конечно, ложь, но в ней намёк. Крапивные рубашки сняли проклятье злой колдуньи…

- Знаешь, - загадочно блеснув глазами и поведя ножкой, Вика, платочком стряхнув пыль и труху с сиденья, приземлилась на один из грубых самодельных табуретов, стоявших у рабочего верстака брата.

- Не знаю, - буркнул Владимир, цепляя второй пучок на следующий гвоздь, - но, надеюсь, ты просветишь. Давай, колись, мелкая, я же вижу, как тебя распирает. Осчастливь мир уже, не тяни резину.

- Вов, ты помнишь Настю? – поставив локти на верстак и возложив подбородок на сложенные «домиком» кисти рук, лукаво поинтересовалась Вика.

- Какую Настю, о ком ты? – поморщился Владимир, в уме перебирая разных «Насть» и не находя ни одной, на какой из них можно остановиться. Ни одна из предполагаемых обладательниц звонкого имени не подходила под категорию ехидного вопроса сестры.

- Светленькую такую блондиночку с васильковыми глазами испуганной лани.

- Ах, - выдохнул Владимир, - ты про эту Настю – жертву оборзевших московских мажоров. Помнится мне она Анастасией представлялась. И с каких пор домашняя девочка, впервые выпущенная за ворота родового особняка, стала Настей?

- Ну, - стрельнула взглядом из-под чёлки Вика, - она вышла на меня по сети. Я же в олимпиаде участвовала, а список участников с портфолио был в общем доступе, вот она меня и отыскала.

- О, как! Ромашку подай, ага, спасибо! И давно вы на короткой ноге, так сказать? Хотя меня другое интересует…

- Что? – состроила невинную мордашку Вика, как та кошка, чуя, что понадкусала чужое сало.

- Как много ты успела ей про меня напеть?

- Да ладно тебе, - беспечно отмахнулась сестра, - я же помню, как между вами искры летали.

- Какие искры, окстись, блаженная, - отмахнулся Владимир, перебирая травы на верстаке.

- Да-да, а шея и уши у тебя с чего краснеют? Ой-ой, люди добрые, вы посмотрите на этого скромного монашка, ха-ха! Так что не мажься, братец, меня не обманешь!

- Ладно, я понял тебя, девочке в уши ты вдула достаточно, но я тебя знаю с твоими заходами издалека. Вываливай, чего ты успела натворить и не мажься, как ты говоришь,, мелкая, из тебя невинный агнец, как из меня балерина.

- И почему ты такой противный? – надула губки Вика.

- Не противного ты бы схарчила с костями и тапочками, пережевала и выплюнула. Вон, с Екатерины Сергеевны и Панкратовича верёвки вьёшь. Скажешь не так? Ну-ну! Давай-давай, вываливай пока я добрый, а то ведь могу и разозлиться, ты меня знаешь.

- Чур меня, чур! – открестилась от мрачных перспектив Вика. – С Настей мы давно общаемся, просто переписываемся и по видеосвязи тоже.

- Ты мыслью по древу не растекайся, девочка моя. Ты мне суть давай, - Подцепив ногой второй табурет и придвинув его к себе, Владимир сел напротив сестры. – Проболталась, что твой брат великий мануальный терапевт и целитель?

- Не совсем так…

- В глаза мне смотри, мелкая! – Вика отвела взгляд в сторону. – Всё с тобой ясно. Похвастать хотелось?

- Нет, тут другое, понимаешь, - пошла в атаку Вика, - Настя как-то пожаловалась, что у её тётки никак не получается забеременеть. Что они только с мужем не делали, к каким только врачам не ходили, ЭКО, всё в пустую. Там такая безнадёга, что даже мне жутко стало.

- Ага, - кивнул Владимир, - и ты вспомнила про другую Настю. Рубцову, правильно?

- Тяжело с тобой разговаривать. Да, про неё я и вспомнила. И про Ольгу Каминскую, и про, не помню, как её, маленькая такая веселушка.

- Ковалёва Инга.

- Она самая, Инга. Я Насте про них рассказала, а та возьми и расскажи тётке. В общем…

- И когда ждать гостей? – ухватил самую суть Владимир.

- Настя с тёткой и её мужем приедут послезавтра.

- Действительно, чего тянуть, - вздохнул Владимир.

- Вов…

- А?

- Не теряйся… Настя мне нравится. Ты ей, кстати, тоже.

- Иди уже отсюда, сваха доморощенная.

- И ничего я не сваха. Я же не слепая, - Вика чуть помялась, втянула воздух и решительно вывалила. - Ты бы знал, какие про тебя слухи в школе ходили.

- Ну-ка, ну-ка! – навострил уши Владимир.

- Что, «ну-ка»?! Весь такой неприступный, от девчонок на расстоянии держишься, они же не знали, что маман любую из них с грязью смешала бы… Так что тебя начали подозревать в заднем приводе…

- Убью! – утробно прорычал Владимир. Вика испуганно вздрогнула.

- Не бойся, я Галке и Олеське шёпотом пару раз поделилась, что как-то застала тебя с девицей с Нахаловки. Ну, там… оба неглиже, всё как полагается. Прости меня, но так было надо. Ты этих сорок должен помнить, они сплетню за полдня по всей школе разнесли, а с нахаловскими ни одна из наших девчонок связываться не решится, так и сплетничали, что папик у нас бандюган и сынок его с бандюгановскими шмарами путается. Уж лучше так.

- Спасибо, блюстительница нравов, спасла от позора. Хорошо, что задницей не торгую. Тьфу! А теперь, душа моя, или ты помогаешь, или фьють отсюда.

- Лучше «фьють», - Вика сбежала из сарая быстрее таракана, убегающего от включенного света.

Проводив взглядом улепётывающую сестру, Владимир приложил ладонь к щеке, на которой когда-то был запечатлён горячий от смущения поцелуй.

- Настя, значит…

.*****

- Наташа, проходи! – суетилась княгиня Ольга Барятинская. – А это кто с тобой?

Пропустив княжну Вяземскую в холл, Ольга во все глаза уставилась на высокую женщину гренадёрских статей, причём «стати» тоже соответствовали росту и пропорциям барышни, заставляя княгиню завидовать чёрной завистью. Трудно с куцей «единичкой» соревноваться с плывущей впереди гостьи твёрдой, налитой «четвёрочкой». А ещё гренадёрша, гордо вскинув подбородок, качнула толстенной, в руку взрослого мужчины, косой, спускавшейся до самой попы, утянутой в тугие джинсы. Тёмные брови вразлёт, точёный нос и пухлые губы. Не просто кровь с молоком, а «ух», «ах» и «э-эх» в десятой степени. Водятся женщины в русских селеньях – не только коня на скаку остановят и в горящую избу войдут, они эту избу сами подпалят и конягу в неё закинут, чтобы второй раз не возвращаться.