Проклятие Айсмора (СИ) - Зима Ольга

Обнял двумя руками, а Ингрид подергала плечиками.

— Ты играешь в опасные игры, милая, — сбивчиво прошептал Бэрр. — Перестань вырываться, а то я уже точно не смогу остановиться… — его дыхание щекотало шею, а шепот в самое ухо был так сладок, что мир опять поплыл и Ингрид завертелась еще сильнее.

Бэрр вытащил из ее рук материю, скользнул ладонью ниже, знакомым жестом — по боку, через талию, задержавшись на бедре, потом вернувшись и сжав ягодицы. Ингрид вздохнула прерывисто… кровать стала такой тесной! Бэрр заметил ее волнение. Улыбнулся и ухватил ее обнаженную лодыжку, целуя ступню.

— Но одна идея мне понравилась. Не скажу какая, но хочу ей воспользоваться.

— Бэрр!

— Тише! Я еще не посчитал твои пальчики, и не отвлекай меня! А ты — продолжай, продолжай! Что ты там еще говорила про этого?

— Я хотела сказать, — очень серьезно ответила Ингрид, — что у него тоже был выбор, кем стать. Как и у тебя.

Глава 29

Дым над водой, или Все пути ведут в Мэннию

ТоРазреши мне испачкаться в звездах,

Трогать волны полночной реки,

Одинокому, хмурому, взрослому —

Вновь ребенком мне стать помоги! —

В тучах видеть коней на рассвете,

Замереть, позабыв имена,

Повстречаться с мечтою о лете,

Что глядит на меня из окна.

С синих глаз, что пылают отважно,

Или с волн златокудрой души

Прилетит мой кораблик бумажный,

Он с пропавшего детства спешит

Принести той воды, что напиться

Я не смог, не успел, расплескал!..

Я не знал, что мечте время сбыться,

И найти рядом то, что искал.

Наконец день отъезда настал, и Бэрр разбудил Ингрид затемно.

Он накинул на Ингрид новый плащ с подбивкой из рыжей лисы и повел ее по еще пустынным, но уже сырым улицам Айсмора к дальнему Золотому причалу.

Солнце только-только начало подсвечивать небо намеком на восход. Бэрр сам сел на весла, отвязав небольшую лодку.

Ингрид недоумевала, что он задумал, но не спрашивала. Все равно отмолчится, а скажет — если скажет, когда захочет.

Слабый ветер ласкал лицо каплями влаги, а вода казалась еще темнее обычного.

Отплыв в кромешном тумане от города на лигу или дальше, как показалось Ингрид, Бэрр по каким-то одному ему видимым признакам решил, что прибыл, куда хотел. Бросил якорь, и лодка остановилась, развернувшись в натяг на слабом течении.

— Смотри, родная, — Бэрр пересел рядом, взял ее ладони в свои. — Постель у нас с тобой была в первую очередь, — дождавшись, когда полыхнут огнем не только ее щеки, но даже пальцы, и загнул один.

— Я… — вздохнула Ингрид, но Бэрр прервал ее:

— Тшш! Я только начал. Предложение и все необходимое было?

— Д-д-да, — сильнее смутилась Ингрид. Бэрр загнул еще два пальца, куснув их для начала.

— Признание в любви было? — четвертый поцелованный палец последовал за предыдущими. — Опустим тот момент, что у нас все наоборот, не как у людей. Чего не хватает?

Ингрид покачала головой, пытаясь сказать, что ей всего хватает, и «все как у людей» ей вовсе не нужно.

— Свидания, — улыбнулся Бэрр. Именно улыбнулся — широко и искренне. — Это именно оно.

Солнце начинало появляться где-то очень далеко на небосводе, золотя туман над водой.

— Любовь моя… — повторила Ингрид смущенно.

Внезапно решившись, она перехватила пальцы Бэрра, ласкающие ее.

— Ты не говорил. Говорил, что я тебе дорога, — мизинец оказался загнут к ладони с непонятно откуда взявшейся свежей царапиной, — говорил, что я твое солнце, — безымянный палец последовал за мизинцем, — говорил, что я — родная, что я твоя девочка, а вот что любишь — не говорил!

— Разве?.. — Бэрр замер, глядя недоуменно и недовольно, словно допустил ошибку в игре на незнакомом поле.

— Бэрр! — всплеснула руками Ингрид. — Не хмурься! Я же знаю. Знаю! Я просто шучу!

Она потянулась поцеловать его и остановилась в ошеломлении.

Поверх ставшего плотным тумана, который светился в лучах восходящего солнца, выросли далекие контуры невиданных Ингрид ранее зданий: овальные сверкающие кровли, острые шпили, высокие, причудливой архитектуры многоэтажные дома — из камня, не из дерева. Очень отдаленно, на грани слышимости почудился перезвон колоколов.

— Там люди, Бэрр! Там люди! — воскликнула Ингрид.

— Конечно, родная. Мэнния мертва без людей.

— Но как это возможно? Что это?..

— Не знаю. Однажды мне показал Альберт. Я надеялся, что получится, особенно с тобой. Его можно увидеть очень редко.

— Там, — у Ингрид прервался голос, настолько все было реальным, — там сады! Там… это же чайные кусты!

— Там очень хорошие склоны. Там когда-то выращивали чай. И виноград тоже. Потом пожары… — вздохнул Бэрр.

Солнце встало выше, и Золотой город бесследно растаял в его лучах.

— Бэрр, как же мы уедем — от этого? — поразилась Ингрид, стирая слезы.

— Надеюсь, Мэнния останется с нами всегда.

Бэрр говорил уверенно, но Ингрид стало не по себе. Решив разогнать непонятную тревогу, уточнила:

— Мы только для этого ехали так далеко?

— Да, родная. А еще я хотел, чтобы ты походила в этой одежде. Удобно?

— Очень. Я знала твое коварство! — улыбнулась Ингрид.

— Не так уж я и коварен. Глядя на этот мех, я вспоминал другую, огненной рыжины шерстку… — признался Бэрр, гребя обратно к Айсмору.

Смущение Ингрид было тоже приятным.

— … и если бы не моя идиотская улыбка, скорняк не содрал бы с меня две цены за этот плащ.

Уже подъезжая к городу, Ингрид с Бэрром увидели лодку винира, которая рассекала воду Темного озера. Куда градоначальник направился, осталось загадкой.

Вечером Бэрр, держа Ингрид за руку, спешил к Главному причалу.

Немногочисленные вещи ждали в лодке. Отплыть утром не удалось, один отъезжающий так и не пришел — его долго разыскивали с посыльным. Потом в лодке обнаружилась течь. Они прогулялись немного по ближайшим кварталам, а на обратной дороге Бэрру начало казаться, будто что-то происходит, словно ветер перед ураганом гонит рябь по воде, и неприятности собираются на какое-то ужасное веселье, грозящее разрушениями.

Сначала рухнул навес в конце причала, и повешенная для просушки рыба засыпала мостовую. Потом дерево под ногой Бэрра провалилось, и он едва успел удержать равновесие. Еще через пару домов, оборвав веревки, свалился ковер, размотавшись дорожкой обратно к центру города. Затем откуда-то выкатилось яблоко и остановилось прямо перед ними, покачиваясь. Бэрр сердито оглянулся, но никого не увидел.

Сам он дважды пропустил знакомый поворот! А ведь помнил наизусть каждый дом и всегда находил дорогу хоть вдребезги пьяным, хоть с закрытыми глазами.

Дернул за спину Ингрид и подозрительно глянул на вывеску. Медная вывеска «Меха и шкуры» жалобно заскрипела на поднявшемся ветру, отбросив на Бэрра красный блик заходящего солнца…

— Ну не прыгнет же она на нас, — улыбнулась ему Ингрид, поправляя рыжий мех капюшона.

— Не знаю, — недовольно ответил Бэрр.

Он заторопился, решив ни на что более не обращать внимание. Ингрид едва успевала за его широким шагом.

Теперь дымом потянуло отчетливо. Нет, не привиделось. Они успевают уехать прямо сейчас. Да, еще успевают, и оставят все за спиной, все беды этого города.

Бэрр остановился, развернул Ингрид к себе. Скинул капюшон, провел по золотистым волосам, заглянул в голубые глаза, полные тревоги.

— Ты сейчас сядешь в лодку и уплывешь, даже если самой грести придется.

— Но…

— Никаких «но». Никаких вопросов. Никакого юга! Плывите к берегу, а там — прочь от озера. Бегите в лес, держитесь подальше от всего, что может гореть. Знаю, ты убережешь всех, кого сможешь. Сам прошу тебя — выживи.

Дымом тянуло все отчетливее.

Бэрр остановился лишь у причала. Подтолкнул Ингрид к большой лодке, жестом показав лодочнику, что если тот сейчас не поторопится, то останется со свернутой шеей. Лодочник поспешно взялся за шест. Бэрр бросил ему «Быстро к берегу!», оглянулся на треск со стороны таможни и знакомый голос Гаррика: