Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 (СИ) - Тарасов Ник

Выйдя от него, я еще поискал других, но, как говорили местные, этот был лучшим. В итоге ничего по сути толкового не решил. Вариант тогда остается в конце зимы приезжать сюда в город вместе с Машкой. Ладно, нужно будет все обдумать.

Мы с Захаром вернулись на постоялый двор, где нас ждал Фома. Я попросил его узнать, по чем дома в городе, либо же снять дом на два-три месяца, а то и на больше, сколько будет стоить.

— Сделаю, Егор Андреевич, — кивнул Фома. — Есть у меня тут знакомый, что избами торгует. Потолкую с ним.

Вечером же состоялся аукцион. Я волновался, не скрою. Хоть и уверен был в своем товаре, но как примут его городские жители — вопрос открытый. Одно дело деревенские, которые на все мои новшества смотрели с восторгом, другое — искушенная городская публика.

К назначенному часу стали собираться гости. Зазывалы постарались на славу — нагнали почти всех купцов и лиц заинтересованных. Были и бояре, и горожане зажиточные, и даже кто-то от главы города, да от коменданта оружейного завода. Публика разношерстная, но в основном состоятельная.

Я приоделся по случаю — новый кафтан тёмно-синего сукна, расшитый серебряной нитью, белая рубаха тонкого полотна, сапоги начищены до блеска. Захар и Фома тоже выглядели достойно — я им справил новую одежду специально для таких случаев.

Помимо всего прочего, я за сегодня несколько раз замечал того самого щуплого мужика, с которым сталкивался ранее, подозревая его в слежке за собой. Но тот на контакт не шел — наблюдал со стороны и даже когда я решительным шагом направился к нему — растворился в толпе. Странно это все, но сейчас не до него было.

Зал гудел как улей. Купцы собирались группками, обсуждая что-то, бросая в мою сторону любопытные взгляды. Дамы в богатых платьях и кокошниках перешептывались, прикрываясь веерами. Важный боярин с окладистой бородой рассматривал выставленный товар через лорнет, презрительно поджав губы.

А товар и впрямь был необычным для этих мест. Таких в этом городе еще не видывали.

Я думал продать все двадцать чашек одним комплектом, но, посовещавшись с распорядителем аукциона, решил делить на пять комплектов по четыре штуки в каждом. Так и интерес больше, и цена, глядишь, выше поднимется.

Наконец, распорядитель — мужчина с зычным голосом и пышными усами — поднялся на небольшое возвышение и ударил в гонг.

— Господа почтенные! Дамы благородные! — воскликнул он, обводя зал широким жестом. — Сегодня на нашем аукционе представлен товар редкостный, диковинный! Фарфор тончайший, из самого Китая привезенный! Ручная работа мастера! Такого вы не найдете ни в одной лавке, ни у одного купца!

Толпа загудела, люди подались вперед, стараясь лучше разглядеть выставленные на обозрение чашки.

— Начинаем с первого комплекта! — объявил распорядитель, указывая на четыре чашки. — Цена начальная — десять рублей! Кто больше?

— Одиннадцать! — выкрикнул купец в красном кафтане.

— Двенадцать! — перебил его другой, пузатый, с золотой цепью на шее.

— Пятнадцать! — неожиданно прозвучал женский голос. Это была супруга главы города, дама с претензией на столичные манеры.

— Семнадцать! — не сдавался первый купец.

— Двадцать! — отрезал боярин с лорнетом, и в зале на мгновение воцарилась тишина.

Двадцать рублей за четыре чашки — сумма немалая. Можно было купить корову, а то и двух.

Но тишина длилась недолго.

— Двадцать два! — выкрикнул кто-то из задних рядов.

— Двадцать пять! — парировал пузатый купец.

— Тридцать! — снова вступила в торги супруга главы города.

Я стоял, с трудом сдерживая улыбку. План работал лучше, чем я ожидал. Еще в Уваровке я понял, что людям свойственно желать того, что есть у других, особенно если это что-то необычное, редкое. А здесь, в городе, эта черта проявлялась еще ярче.

Торги продолжались, цена росла как на дрожжах. Первый комплект перевалил за сорок рублей, когда случился забавный эпизод. Пузатый купец, распаленный азартом, случайно толкнул локтем своего соседа, тот покачнулся и наступил на ногу даме в роскошном платье. Дама взвизгнула, её кавалер сделал выпад в сторону купца, но тот, не обращая внимания, продолжал повышать ставки.

— Сорок пять! Сорок пять рублей даю!

— Пятьдесят! — отрезал боярин с лорнетом, и на этот раз ставку уже никто не перебил.

Первый комплект ушел за пятьдесят рублей. Распорядитель ударил в гонг, объявляя о завершении торгов по первому лоту. Боярин с довольным видом направился к столу, где оформлялись покупки.

— А теперь, господа, второй комплект! — провозгласил распорядитель, указывая на чашки. — Начальная цена — пятнадцать рублей!

Торги по второму комплекту начались еще жарче. Теперь в бой вступили те, кто присматривался во время первых торгов, но не решался участвовать. Цена быстро перевалила за тридцать рублей.

— Тридцать пять!

— Сорок!

— Сорок два с полтиной!

В какой-то момент представитель коменданта оружейного завода и купец в зеленом кафтане так увлеклись соперничеством, что чуть не схватились за грудки. Только представители полиции, которые в обязательном порядке тут присутствовали, сдержали от рукоприкладства.

— Господа, господа! — увещевал их распорядитель. — Мы же на благородном собрании! Извольте вести себя достойно!

Но страсти только разгорались. Во время торгов по третьему комплекту — в зале стало так жарко и душно, что дамы начали обмахиваться веерами, а мужчины расстегивать кафтаны. Купец в зеленом, проигравший предыдущие торги, теперь был настроен решительно и не жалел денег.

— Сорок пять!

— Сорок семь!

— Пятьдесят! — выкрикнул он, стукнув кулаком по столу так, что подпрыгнули стоявшие на нем свечи.

Никто не решился перебить эту ставку, и третий комплект достался ему.

Четвертый комплект — вызвал настоящий ажиотаж среди дам. Супруга главы города, проигравшая предыдущие торги, теперь была полна решимости.

— Тридцать! — заявила она с места, не дожидаясь даже объявления начальной цены.

— Тридцать пять! — тут же отозвалась жена богатого мельника, славившаяся своим гардеробом и коллекцией украшений.

— Сорок! — парировала супруга главы.

Их мужья стояли рядом с бесстрастными лицами, лишь изредка обмениваясь понимающими взглядами. Видимо, такие сцены были им не в новинку.

Женское соперничество оказалось не менее жарким, чем мужское. Ставки росли, дамы метали друг в друга испепеляющие взгляды, а зал наблюдал за этим поединком с нескрываемым интересом.

— Сорок восемь!

— Пятьдесят!

— Пятьдесят два!

Жена мельника, уже открывшая рот для новой ставки, вдруг почувствовала на своем локте твердую руку мужа. Тот едва заметно покачал головой. Дама поджала губы, но смирилась.

— Пятьдесят два рубля — раз! Пятьдесят два рубля — два! Пятьдесят два рубля — три! — распорядитель ударил в гонг. — Продано супруге его превосходительства!

Последний, пятый комплект, достался московскому гостю — представительному мужчине в дорогом платье иноземного покроя. Он не торговался, просто назвал сумму — пятьдесят рублей — и никто не рискнул соперничать с ним.

Аукцион завершился под восторженные аплодисменты публики. Это было не просто торговое мероприятие, а настоящее представление, о котором, я не сомневался, будут говорить в городе еще долго.

По итогу каждый набор из четырех чашек ушел по пятьдесят рублей. Сумма выходила солидной, с учетом того, что средняя пенсия десятника в год была около двухсот рублей, а тут за два дня работы получилась такая сумма, превышающая ее. Двести пятьдесят рублей за все комплекты — на эти деньги можно было купить небольшой дом в городе или несколько породистых лошадей.

Когда зал опустел, ко мне подошел распорядитель, протягивая мешочек с деньгами.

— Извольте получить, господин Егор Андреевич, — сказал он с поклоном. — За вычетом нашей комиссии, как договаривались.

Я взял мешочек, проверил содержимое. Все было правильно.