Из-за картины, скрывавшей потайную дверь, бесшумно вышел высокий мужчина в темном сюртуке. Лица его не было видно в полумраке кабинета, но одно его присутствие заставило Ивана Дмитриевича заметно ссутулиться, как перед большим начальством.
— И что ты думаешь, Ваня? — спросил незнакомец негромким, но властным голосом.
— Случайная встреча, — ответил Иван Дмитриевич, не поднимая глаз. — Они не связаны больше ничем. Дурова помогла ему однажды, из благодарности, не более того.
— Предположим, — согласился собеседник. Но в его голосе слышалось сомнение. — Он еще как-то себя проявлял? Не искал контактов… с другими?
— Нет, насколько нам известно. Живет в своей деревне, занимается хозяйством. Ничего подозрительного.
— Это точно? — в голосе мужчины появились стальные нотки. — А то чтобы не было как прошлый раз, когда они объединились.
Иван Дмитриевич вздрогнул:
— То было случайностью. Мы не могли предвидеть…
— Ничего не бывает случайно, — отрезал собеседник, подходя ближе к столу. Свет от лампы упал на его лицо — худощавое, с острыми чертами и пронизывающим взглядом темных глаз. — Каждая случайность — это просто закономерность, которую мы пока не смогли разглядеть. Кстати, а что там с той операцией? Как им это удалось?
Иван Дмитриевич беспокойно заерзал в кресле:
— Мы все еще выясняем детали. Информация поступает отрывочная, противоречивая…
— Выясни, — сухо сказал мужчина. В его интонации это прозвучало как приказ. — Займись этим. И усиль наблюдение за Воронцовым. Мне нужно знать о каждом его шаге, о каждой совершенной сделке, о каждом письме, которое он отправляет или получает.
— Будет исполнено, — поклонился Иван Дмитриевич.
Собеседник развернулся и так же бесшумно исчез за картиной. На мгновение Ивану Дмитриевичу показалось, что на лице Петра Великого промелькнула ироническая усмешка.
Оставшись один, Иван Дмитриевич глубоко вздохнул, достал из ящика стола графин со жженым вином, налил в стакан и залпом выпил. За окном громыхнул гром, и дождь усилился, барабаня по крыше с удвоенной силой.
