Белый маг (СИ) - Иванников Николай Павлович

— Узнаю, — не шелохнувшись, и даже не поведя бровью, ответил я. — Это государыня Мария Николаевна… упокой господь ее душу.

— Тебе известно, при каких обстоятельствах это произошло? — спросил светлейший.

Я поймал его пронзительный взгляд, стойко выдержал его и кивнул.

— Бесплотный демон в моем имении пытался увести ее «тайной тропой», — ответил я, немного подумав. — И ему это почти удалось. Но он не смог удержать проход открытым, а императрица оказалась на самом пороге.

Князь понимающе покивал и снова накрыл гроб тканью. И я был ему благодарен за это, поскольку лицезреть и далее мертвое тело государыни уже не мог.

— Надеюсь, голова ее было похоронена с должными почестями? — с легкой вопросительной интонацией сказал светлейший.

Я протяжно моргнул, что должно было означать согласие. Князь шумно выдохнул и несколько раз перекрестился.

— Значит, ты понимаешь, что вопрос с наследником решился сам собой, — заметил он. — Род Трубецких прервался вместе с гибелью еще не родившегося младенца, и произошло это волею господней, а вовсе не по злому умыслу мятежного камер-юнкера, бесплотного демона или же лица, направившего его на поиски государыни… Ты же со мной согласен, Алексей Федорович, или у тебя имеется на этот счет собственное суждение?

Не было у меня на этот счет никакого иного суждения. До сего мига я винил в смерти государыни кого угодно: самого себя за близорукость и нерасторопность, или же бесплотного демона за неумение держать проход «тайной тропы» открытым продолжительное время, или же самого светлейшего, за то, что объявил охоту на государыню, вследствие которой все это и произошло.

Но в этот миг я понял, что на все это действительно была воля господня, и если бы он желал принять мою сторону, то позволил бы мне вырвать Марию Николаевн из лап демона.

А, впрочем, кто я такой, чтобы судить о замысле господа? Может быть, он как раз и принял мою сторону, но государыня за это решение поплатилась головой. В самом прямом смысле.

— Никакого иного суждения на этот счет у меня нет, — глухим голосом отозвался я.

И решился наконец сказать то, что озвучить не смог бы при других обстоятельствах. Я понимал, что подобное может очень плохо кончиться, но сдерживать себя уже не мог.

— Однако мне кажется, что на сей раз воля господа удивительным образом совпала с вашими собственными желаниями, ваша светлость, — заявил я. — Не вы ли всеми силами стремились скрыть беременность государыни? Не вы ли отправили своего кривоглазого слугу в дом лей-медика Монсея, чтобы заставить его замолчать навеки? Не вы ли вложили пистолеты в руки камергера Лефорта, чтобы он очистил вам дорогу к престолу? Почему-то мне кажется, что за всеми вашими словами скрывается только одно: желание самому занять престол Российский!

Глава 5

Немного о том, откуда взялась магия. И прочие мелочи

Я резко замолчал и, закусив губу, уставился на светлейшего, готовый к тому, что прямо сейчас, в этот самый миг, он в припадке гнева превратит меня в прах. Неким вторым уровнем своего сознания я понимал, что не дам ему так просто сделать это, что буду противиться этому всеми своими физическими и магическими силами. И пусть я пока еще совсем неопытный маг, но кое-что все-таки могу, и раздавить себя аки жука не позволю. Во всяком случае, сила трех убиенных мною демонов поможет мне продержаться какое-то время. А там видно будет…

Но светлейший князь Черкасский меня не испепелил. И мои слова его даже не разгневали. У меня появилось ощущение, что он ждал этих слов, и ответ на них у него уже был готов.

— Ты очень смышленый молодой человек, Алексей Федорович, — сказал князь после того, как глубоко вздохнул. — Я уверен, что даже сложись обстоятельства иным образом, тебя все равно ждало бы большое будущее. Но все сложилось так, как сложилось, и уж тут мы с тобой бессильны что-либо поделать.

Я был несколько удивлен тем, что гроза не разразилась, и поторопился взять себя в руки, потому что начал вдруг замечать над своими печами легкое свечение «эполетов». И чтобы отвлечь от этого внимание светлейшего, сказал:

— Я не совсем понимаю, к чему вы ведете, Алексей Федорович. Не пора ли вам уже высказать начистоту: с какой целью вы пригласили меня на эту аудиенцию? Для чего мы находимся в этом подземелье?

— Это не подземелье, — с неожиданной мягкостью ответил князь.

Я непонимающе потряс головой. Это заявление светлейшего меня немного обескуражило. Его дворец, конечно, находился не в самом низком месте Санкт-Петербурга, и во время наводнений его даже не особо подтопляло, но все же мы спускались по лестнице достаточно долго, чтобы оказаться под землей. Глубоко-глубоко под землей.

— Что вы имеете в виду? Мы с вами шли только вниз, я прекрасно это помню.

— Ты все верно подметил, Алексей Федорович, мы и в самом деле шли только вниз. Вот только это была не лестница. И никаких подземных ходов в моем дворце нет и никогда не было. А шли мы с тобой по «тайной тропе».

— Так долго⁈ — не сдержавшись, воскликнул я.

Светлейший наморщил нос.

— Что значит «долго» для Запределья? — спросил он. — Я полагал, что ты и сам уже разобрался с этим вопросом, Алексей Федорович, голубчик мой! Мы шли с тобой ровно ноль мгновений, и когда мы воротимся в мой кабинет, время нашего отсутствия тоже будет равно нулю.

— Но я не припомню, чтобы вы открывали «тайную тропу», — усомнился я в искренности светлейшего князя.

И снова он меня удивил.

— Я ее не открывал, — ответил он, презрительно фыркнув. — Точнее, открыл, но это случилось уже давно, как только был закончен ремонт моего кабинета. С той поры за неприметной дверцей в дальней стене всегда открыта «тайная тропа». И она никогда не закрывается.

— Но как такое возможно?!!

Я был поражен. Существуют, конечно, тропы, которые всегда ведут только в одно место. Например, как в доме братьев Дубасовых, Владимира с Андрияном. Но у всех у них строго задан лишь конечный пункт, однако открывать такую тропу все равно необходимо.

Но для того, чтобы удерживать «тайную тропу» открытой постоянно, ежеминутно, днем и ночью на протяжении многих лет, требуется поистине невероятная мощь! Такая мощь, о какой я никогда не слышал, и даже не представлял себе, что подобная мощь может иметь место.

И вот теперь я мог лицезреть эту мощь воочию. Более того, тропа эта не выводила нас ни в одну точку нашего мира, ни близкую, ни отдаленную. Прямо сейчас мы находились внутри такого прохода, в Запределье, где время не существовало! Все, что я видел вокруг себя, находилось прямо на тропе, внутри Запределья, и светлейший чувствовал себя здесь, как у себя дома.

Он отстроил для себя здесь этот огромный зал, который находился, надо полагать, внутри еще более огромного дворца. И он целиком располагался на тропе! Был здесь всегда, ежечасно! В него можно было попасть в любой момент, стоило лишь открыть дверцу за портьерой в кабинете…

Подобное могущество было за гранью моего понимания. И я даже с неким стыдом вспоминал свои мысли о возможном сопротивлении светлейшему, если он вздумает меня уничтожить. Все эти «эполеты», разноцветные сияния, «огненные дуги», заговоренные шпаги — всё это было лишь жалкими игрушками перед тем великим могуществом, коим обладал светлейший князь Черкасский. И я со всей ясностью понял, что все еще жив, все еще могу двигаться, говорить и дышать только потому, что его светлость мне это позволяет.

Я считал его своим врагом. И готовился к схватке с ним. Вон Гришка Орлов, сообщник мой, даже свой полк гвардейский подбил к мятежу. Наверное, и другие полки прямо сейчас склоняет к тому же самому. И не знает он, что светлейшему достаточно косо глянуть в его сторону, или пальцами щелкнуть, или зубом цыкнуть — и останется от всего Преображенского полка и других, примкнувших к нему, только жалкая горстка пепла. Никто из них даже испугаться не успеет, как осыплется прахом на землю.

Но светлейший, похоже, меня своим врагом не считал. Или же считал, но по какой-то причине хотел обратить на свою сторону. И, заметив в этот момент мое замешательство, он смутно улыбнулся. И сказал: