Вряд ли Никки за это недолгое время сильно поумнел. Глупый и гордый. Он выслушает историю о том, как Настя подговорила Египет к бунту против Стамбула. Он доверится могучей тётушке, столь красочно рассказывающей о мощи антарктидянина Руфуса Маллоя. Он разделит силы и направит их по разным направлениям.
И война затянется. День за днём. Месяц за месяцем. Год за годом. Люди будут убивать друг друга, а государства, поставившие казну на войну — нищать. Очень скоро они окажутся в ситуации, когда им потребуются деньги. И ячейка Насти получит наконец-таки тела в количестве, достаточном для проведения экспериментов по стабилизации вероятностей на регулярной основе.
Вуаль будет порвана. И перед антарктидянами откроется Новый Фронтир.
С новыми источниками праха.
Настя не скрывала мечтательной улыбки, уверенная, что фараон истолкует её по-своему.
И он истолковал.
— Для Египта будетъ честью помочь нашимъ сѣвернымъ друзьямъ съ морскими путями, — Птолемей улыбнулся холодной довольной улыбкой. — Это пойдетъ на пользу торговлѣ.
Антарктидянка нехотя оторвала руку от бедра Клеопатры и подняла строго палец.
— То дѣла будущаго. Далекаго будущаго. Но что насчетъ чего-то поближе? Мой племянникъ можетъ разсчитывать на то, что вашъ народъ также возьметъ въ руки оружіе и присоединится къ намъ въ этомъ богоугодномъ дѣлѣ?
Улыбка фараона стала чуть более холодной. Теперь она выглядела натянутой.
Птолемей не хотел давать чересчур уж рискованных обещаний. Однако обстановка, в которой шла беседа, обязывала.
— Въ нашемъ народѣ давно царятъ націоналистическіе настроенія. Однако его нельзя упрекнуть въ невѣрности сюзерену.
Настя подняла бровь.
— А кто сюзеренъ вашему народу? Фараонъ али султанъ?
— Народу виднѣй, — кровожадная улыбка на губах собеседника не оставляла сомнений в том, какой именно смысл вкладывает сию обтекаемую формулировку.
Однако пламени в глазах и сердце Птолемея было недостаточно. Царевна вздохнула, закатила очи и поднялась на ноги. Одним телом. Второе всё ещё лежало в обнимку с Клеопатрой и благодушно принимало угощение у неё из рук.
Настя стремительным твёрдым шагом подошла к широкому окну дворца, укрытому лёгкими прозрачными занавесками, и раскинула руки в стороны.
— О, племя раболѣпное!
Она опёрлась на подоконник и, выдержав паузу, продолжила.
— Ладно. Разъ вести подобные разговоры для васъ тяжко, давайте поговоримъ о томъ, что вамъ было бы пріятнѣй. Кажется, вы упоминали, что неравнодушны къ торговлѣ и были бы счастливы поторговать немного съ Россійской Имперіей. А какъ насчетъ Антарктиды?
Птолемей тотчас же вбодрился. Подобрался, чуть подался вперёд. Не хватало ещё, чтобы он ручки потёр, как стереотипный скупердяй, уха которого коснулись речи о наживе.
— Это эксклюзивное предложеніе?
Настя фыркнула.
— Разумѣется, нѣтъ. Однако вы услышите его въ числѣ первыхъ. Южному Полюсу нуженъ прахъ. Много-много-много праха. За цѣной не постоимъ.
Брови собеседника поползли вверх. Похоже, он начал о чём-то догадываться. Однако, даже если и так, это не имело никакого значения.
Глас выгоды громче любого другого.
— Въ такіе моменты я даже жалѣю о томъ, что въ Форгеріи принято мумифицировать только благородныхъ.
Настя кивнула.
— Да. Въ мірѣ, откуда я родомъ, каждый египтянинъ былъ готовъ раскошелиться на данную процедуру.
Фараон задумчиво закрыл глаза и откинул голову назад. В этот момент он выглядел весьма внушительно. Отрешившись от мелочной ревности, тут же вернул себе стать, положенную правителю, пусть даже и лишённого суверенитета, не заслужившего права отметиться на картах, но государства.
В этот момент у Насти мелькнула мысль о том, что именование «фараоном» для Птолемея может вскорости стать чем-то большим, чем просто красивой традицией.
Наконец, мужчина поднялся с места. Он неторопливо ступал к окну, заведя руки за спину. Шаги маленькие, взгляд направлен в пол, но это было не столько неуверенностью, сколько способом выиграть немного времени на измышления.
В конце концов, кто знает, как отреагирует эта чрезмерно вздорная и нетерпеливая русская царевна, если ей не дать ответа здесь и сейчас?
Как же порой хорошо бывает иметь дурную репутацию.
Наконец фараон оказался рядом. Он неспешно опёрся руками на подоконник и направил взор вдаль. На подчинённую человеку, задавленную цивилизацией природу. На освещённый жарким египетским солнцем городской пейзаж, совмещающий старину и новострой. Прямолинейные монументальные рубленные формы и гладкость изгибов стремящихся к небесам зданий.
— Не ту, ой не ту женщину прозвали Лешей.
Настя не удержалась от самодовольной широкой улыбки.
Птолемей молчал ещё пару секунд, а затем наконец вздохнул и продолжил.
— Обговоримъ же поставки праха.
Игорь Давыдов
Боевая горничная госпожи Лешей
Разворот с картой
Глава 1. Капризные цветочки
Прекрасное место, чтобы жить и трудиться.
И сколь не было приятно спать, притулив голову на плечике безмятежной богини, это не могло продолжаться вечно. Будильник уже пел весёлую бодрую песенку, призывая отринуть царство грёз и вернуться в реальный мир.
Дважды повторять ему не пришлось, и русоволосая остроносая девица, догадавшаяся использовать в качестве подушки тело самой госпожи Лешей, тотчас же принялась сладко потягиваться, прогоняя из мышц негу столь старательно, что не удержалась и тоненько-тоненько запищала.
Но богиню не потревожили ни трель будильника, ни шевеление под боком. Вот уже шесть дней прошло с того момента, как та закрыла глаза и более не открывала. Видать, бой вышел чересчур выматывающим, раз за столь внушительный срок Лешая так и не сумела выспаться.
Русовласая небрежным жестом свайпнула значок будильника к надписи “выключить”, а затем нагло и непринуждённо отбросила одеяло к ногам, обнажая разом тела своё и богини. Охлаждённый вентиляцией воздух коснулся кожи остроносой девицы, приятно бодря и прогоняя остатки сна.
А вот Лешая осталась всё также безмятежна.
Очи закрыты. Чёрные шелковистые волосы разметались по подушкам и простыням. Даже с учётом ранений богиня умудрялась выглядеть привлекательно. Не портили её острые крючковатые сучья, торчащие из разорванной щеки. И длинная клешня от локтя и ниже смотрелась гармонично. Хотя русовласка всё же предпочитала спать с правой стороны, которой практически не коснулись щупальца последнего противника Лешей.
Пожалуй, единственным повреждением, по-настоящему портившим идеальное тело госпожи, была огромная дырища в животе. Она проходила насквозь. Совершенно не хотелось думать о том, как именно богиня заработала это ранение, столь страшное, что ей пришлось проращивать в себе тонкий древесный ствол, чтобы заменить вырванный кусок позвоночника и разместить на нём ветви, которые сетью пройдут по краям отверстия, чтобы удержать от выпадения оставшиеся внутренние органы.
Хотя вот тотемной змеюке Лешей там было уютно.
По крайней мере, когда сие убежище укрыто одеялом от холодных потоков воздуха. А не как сейчас.
Рептилия высунула из живота богини свою изумрудную чешуйчатую морду и посмотрела на русовласку неодобрительным внимательным взглядом.
– Эй! Я не просто любуюсь! – поспешила оправдаться девушка. – Я пытаюсь понять, нужно ли госпоже омовение!
Змея не выглядела убеждённой.
Остроносая закатила васильковые очи.
– Ты права, Роя. Она не потеет. Даже мой пот словно бы впитывает. Будто бы растение. И единственное омовение потребовалось только лишь сразу после боя. Но и ты меня пойми: я волнуюсь!
Кажется, последние слова показались рептилии достаточно весомыми, и она вновь свернулась бубликом в зияющей ране госпожи.
