Девушка вздохнула легонько, а затем укрыла-таки богиню одеялком.
Некогда было нежиться: дела не ждут.
Прекрасное место, чтобы жить и трудиться.
Русовласке нравилось ощущать эту близость к истокам. Не важно, что храм молодой богини разместился в каком-то убогом складе в разрушенной промзоне. Это пока что уши того строения торчали из каждого угла: где свисающей неприкрытой мотнёй проводов, а где – гремящим под ногами полом из какого-то железного настила. И было занятно видеть, как откровенно технические коридоры резко обрываются в тронной зале, заполненной невиданными цветами, не нуждающимися в солнечном свете, зато с удовольствием хрумкающими печеньки и самозабвенно рвущими куски мяса, скармливаемые им ответственными садовницами.
Одна из них тотчас же подскочила к русовласке и обеспокоенно залепетала:
– Госпожа Илега, госпожа Илега. Цветы! У них пропал аппетит!
Та удивлённо подняла бровь.
– Резко? Ни с того, ни с сего? Или вчера уже наблюдались предпосылки?
– Я… – садовница растерялась и смущённо потупила янтарные глазки в пол. – Я не знаю. У меня вчера не было смены.
Илега недовольно закусила нижнюю губу. Вот ещё чего не хватало! И что значит эта капризулька у растений? Это Лешей во сне поплохело или что?
Русовласка рассеянно вытерла ладошки о короткий подол платья горничной.
– Так, Таня, вот что мы будем делать: позови мне пани Вейлис и пана Праведного… и пани Глашек тоже!
Садовница поспешно кивнула и побежала со всех ног на поиски указанных людей. Сама же Илега тоже не собиралась тратить времени зря. Она извлекла из сумочки телефон и тотчас же активировала быстрый набор.
Ответ не заставил себя долго ждать.
– Илега-а-а-а… – протянули на том конце провода приятным женским голосом. – Ты на часы вообще смотрела? Солнышко ещё не встало!
Та лишь фыркнула.
– Скоро же Йоль. Солнышко встаёт поздно. Вам бы, слечна Кюсо, следовало об этом знать и не ориентироваться на него.
– Восемь часов! Восемь часов, Илега. Вот, во сколько в Праге восходит солнце в конце Декабря в этом году. Не так уж и поздно. Сегодня в зените оно будет ровно в двенадцать ноль четыре, зайдёт в шестнадцать ноль семь…
Русовласка хихикнула.
– Сразу видно, кто не спит на лекциях по ритуалистике и зубрит таблицы.
– ...а сейчас на часах пять утра!
– Пять пятнадцать.
– А-а-а-а, к Лешей! Не велика разница! Что за беда случилась, что ты тревожишь меня в такую рань?
– А беда напрямую Лешей и касается, – посерьезнела горничная. – Цветы есть отказываются.
– Все разом? Как давно началось? Предпосылки были?
– Много вопросов, на которые мне бы самой хотелось получить ответы, – вздохнула Илега. – Сейчас и выясняю. Пока приедешь, я как раз получу необходимую информацию.
На той стороне пару секунд молчали. Только шорохи и неясное пыхтение позволяли понять, что слечна Кюсо торопливо одевается.
– Но тебе бы лучше вызвонить пана Маллоя. Ритуалистика-ритуалистикой, но тут специалист по дендромагии нужен, а я в ней только пару формул знаю.
Илега немного помедлила.
– Попозже. Я видела некромагов его ковена: они сейчас все бегают с языками на плечо. У них проблемы более насущные: им чиновников оживлять, террористов вылавливать, иностранных специалистов пристраивать и всякое такое. А тут я начну телефон в пять утра обрывать и жаловаться, что цветочки капризничают. Ну нелепица же!
– Меня ты в пять утра разбудить не постеснялась, – проворчала слечна Кюсо.
– Ну так разве вы не паладья госпожи Лешей?
Собеседница вздохнула.
– Твоя правда, Илега. Ничего, сейчас стимулятор приму и буду бодрячком.
– Кстати, возьмите с собой стимуляторов и для меня, – попросила горничная. – Предчувствую, они мне в ближайшее время понадобятся.
На совет они собрались быстро. Илега сама не заметила, как между делом снова уселась на трон госпожи. Гнева богини русовласка не боялась: Лешая любила притворяться злой и грозной, но на деле была отзывчивой и мягкой. Кроме того, своей верной камеристке, коией Илега и являлась, она позволяла очень и очень многое.
Всегда.
Кроме того, подобная демонстрация власти порой оказывалась выгодна. Тот же Мец Праведный был неравнодушен к внешним проявлениям силы: как иначе его убедить в том, что он должен подчиняться приказам безродной девицы, кроме как плюхнув зад туда, где полагается находиться заду самого властного создания в храме?
Зато теперь всё было ясно без слов. И рослый молодой человек с собранными в хвост непослушными рыжими волосами покорно стоял близь трона и внимал указявкам остроносой горничной. Его левая рука, облачённая в тяжёлый, длинный, от запястья до кисти браслет покоилась на перевязи с двумя мечами: костяным и деревянным.
Пани Глашек же, матушка смертного тела Лешей, приятная молодо выглядящая женщина с длинными чёрными волосами и очами цвета тропического леса, предпочла опуститься на корточки около клумбы, где находились молодые побеги хищного растения, наиболее уязвимые в текущей ситуации. Сложно было сказать, чего хотела добиться простая флористка, не то, чтобы много времени общавшаяся с цветами, созданными искусственным путём всего-то месяц-два назад. Впрочем, Илега не позвала бы её, если бы не рассчитывала на то, что из этого может выйти хоть что-то путное.
Однако удивительней всего оказалось, что наиболее ценную ифнормацию предоставил не молодой рыжий некромаг, не флористка и мать богини, а простая распорядительница храма, Тильда Вейлис.
Эта миролюбивая женщина с добрым лицом задумчиво оглядела посадки хищных растений и вздохнула.
– Думаю, они хотят нас о чём-то предупредить.
Илега тотчас же оживилась.
– Откуда такие мысли?
– Помню, когда Лешую ещё никто не звал Лешей, она провела у нас дома ритуал и высадила мандариновые косточки. Оно быстро проросло ещё. Прямо по-чудесному быстро…
Горничная быстро вспомнила историю семейства Вейлис.
– Деревце начало себя странно вести незадолго до того, как вашу семью забрали в плен люди Сковронского?
Ответом был тихий молчаливый кивок.
Илега задумалась.
Раньше за цветами ничего подобного не наблюдалось. В конце концов, события недельной давности являлись вещью достаточно глобальной. Уж могли бы и дать знать, что Лешей и её подручным следует ожидать какого-нибудь подвоха.
Но… может они потому и молчали, что богиня была очень даже активна и деятельна? Не то что сейчас, когда её не добудиться.
– Собираем пакеты для помощи пострадавшим семьям. Пани Вейлис, поищите, где можно найти по дешёвке какие-нибудь бараки. И транспорт. Грузовики будут универсальней всего.
Мец задумчиво склонил голову на бок.
– Думаете, нас об этом предупреждают? Слечна Шайс. Может, потому цветы и подают голос, что угроза нависла над смертным телом богини?
Горничная вздохнула.
– Что будет, если враги ворвутся в храм, побьют здесь всю посуду и убьют всех служек?
– Нас оживят, а храм восстановят, – не моргнув глазом ответил молодой человек. – Но будет нанесён урон репутации.
– А что будет, если террористы взорвут рельсы и скоростной поезд влетит в какую-нибудь многоэтажку?
Мец молчал.
Хотя он знал ответ. Его здесь все знали.
Здание рухнет. Будет куча трупов и калек. Богатенькие и особо приближенные к важным шишкам получат оживление. Остальных же просто переработают в прах. И повезёт ещё, если не по ускоренному сценарию: грядёт война и некромагам нужно топливо для их заклинаний.
Много топлива.
Спустя несколько секунд тишины Илега поставила вопрос ребром:
– А теперь скажите мне, пан Праведный, что из двух зол выбрала бы Лешая? Какой сценарий наша Бронечка Глашек нашла бы более приемлемым?
От необходимости отвечать здесь и сейчас молодого человека спасла мать богини.
– Мне удалось накормить малышей!
Илега тотчас же оживилась. Она подскочила с трона и звонко цокая каблучками поспешила к Бастет Глашек.
