Девушка тяжело дышала, глядя на потрёпанного, но всё ещё остающегося в сознании некромага. Нос и губы разбиты в кровь, несколько рассечений под правым глазом и над правой же бровью: туда приходилась большая часть ударов наотмашь. Горничная специально старалась не лупить противника по левой стороне. На случай, если тот имеет навык работы с корсиканской школой магии и умеет направлять боль в заклинания.
Хотя… пожалуй, эта предосторожность была излишней: правая рука лекаря, та самая, которой тот мог бы колдовать, всё равно была неработоспособна. Противник несколько раз пытался поднять её, чтобы защитить лицо, но хлёсткие удары по месту перелома и рядом с ним быстро отучили пленника от подобных манёвров.
А вот что лишней предосторожностью не было, так это шприц с уничтожающей магический контур алхимозой, воткнутый в обвивающее шею некромажека растение. Любопытно, что после того, как конструкт, по сути, оказался уничтожен, оживлённый им лекарь всё ещё был способен дышать и издавать сколько-нибудь осмысленные звуки. Надо будет указать это в рапорте для аналитического отдела. Наверное это что-то значит.
– Ну что, касатик, помнишь, я обещала тебе засунуть интернет-кабель в непредназначенные для этого места?
В усталом взгляде некромажека уже видать решившего, что в ближайшее время список плохих вещей, которые должны с ним произойти, не будет пополняться, можно было увидеть первые признаки паники.
– Сейчас я тебе покажу, куда! – Илега подхватила с покрытой грязным талым снегом земли обломок волшебной палочки, зафиксировала левой рукой голову пленника, а затем вогнала заострённый кусок кости ему прямо в глазницу. – Та-да!
Некромажек ещё разок дёрнулся, а затем весьма правдоподобно обмяк. Стоило девушке выпустить его голову, как та сначала качнулась к груди, затем – свесилась к левому плечу, а в итоге и весь торс начал скользить в ту сторону, словно бы убитый пожелал уютно улечься на бочок.
– Ха! – выкрикнула витра, широко расправив крылья и вытянув шею. – Жёстко! Хотя, надо признать, я думала, ты его сейчас поставишь на колени и начнёшь стягивать штаны.
– Что? – горничная бросила непонимающий взгляд на Морозницу, затем на пленника, после чего тряхнула головой и зашагала к лежащему в стороне пистолету. – Вот ещё?! Не заслужил он такого удовольствия! Для этого у нас должны были сложиться куда более тёплые отношения, и либо случиться мой разрыв с Пуфей, либо этому некромажеку следовало бы сменить пол на женский.
Птица неспешно сложила крылья.
– В любом случае, я недовольна. Я кровопролитиев ждала, а ты ему просто кусок кости в глаз воткнула. Брутальненько, но мало и скучно.
Илега подняла пистолет, беспечно обтёрла его от грязи о штанину, а затем принялась спокойно и методично менять обойму.
– Если хочешь веселья, то будет тебе веселье. Я хочу дать возможность куклам из подпольного клуба, где этот ублюдок деньги зашибал, вернуться в строй. А я не знаю лучшего способ это сделать, нежели дать тем, кто ещё способен испытывать злость, отыграться на мучителях, а тем, кто не может уже чувствовать ничего – попытаться раздуть искорки обиды и гнева.
Морозница изогнула бровь и склонила голову на бок.
– Вот как? Думаешь, справишься лучше полновесных психиатров?
Горничная неспешно прицелилась некромагу в середину грудной клетки и спустила курок. Грохот пороховых газов многократно отразился от стен, с каждым разом становясь глуше и слабее.
– Кто знает? – пожала плечами девушка, ставя оружие на предохранитель и возвращая в кобуру. – Но что-то мне подсказывает, что мы на всех психиатров не напасёмся. Богемия катится в бездну. Снаружи это пока не очень заметно, но народ уже поддаётся панике.
– Ты это про ту истерию с крупами и консервами?
– Угу, – Илега сделала паузу и прислушалась к переговорам на канале: союзники уже выехали по координатам горничной и даже достигли хвоста пробки, так что, ждать их оставалось всего несколько минут. – Мы-то с тобой этого почти не чувствуем. Ты – фамильяр дочери пана ректора, а я – жрица богини, являющейся, по сути, его проектом. У нас имеется большой приоритет по поставкам. Просто огромный. А вот рядовым жителям зачастую приходится иметь дело с пустыми магазинными полками.
Витра фыркнула.
– Ну так нормально же! Буквально сегодня утром официально началась война с Речью Посполитой, а в ближайшие недели ещё и Российская Империя включится во всеобщее веселье!
Начавшая было веселиться Морозница как-то подрастеряла энтузиазм, поймав тяжёлый затравленный взгляд Илеги, а затем добавила, пытаясь как-то сгладить впечатление:
– Да не беспокойся ты, у пана Маллоя ведь есть план. Этот человек умеет видеть возможности в хаосе.
– Да-да-да, – осклабилась горничная. – Знаю я, как оно бывает. Он-то уверенной поступью будет двигаться к вершине, а все остальные… будут просто теми, кого спрессуют в блоки, из которых будут возведены ступени этой лестницы.
Морозница сделала два осторожных боковых шажка по оградке поближе к девушке и вытянула шею, после чего произнесла вкрадчиво:
– Но ты ведь любимая камеристка госпожи Лешей. А госпожа Лешая – будущая жена сына ректора. У тебя всё будет хорошо.
Илега медленно перевела грустный взгляд на птицу. А затем тепло улыбнулась, подошла и мягко прижала ту к нагрудным бронепластинам.
– У тебя ведь всё было плохо, пока тебя не обратили в витру, верно?
– Понятия не имею, – честно призналась та. – Я не помню своего прошлого, да и не могу себя представить человеком. Мне ваши тела кажутся крайне неуклюжими.
– У тебя всё было плохо. Поэтому тебе так нравится смотреть на чужие страдания. Ничего страшного. Это пройдёт.
– Эй! – Морозница принялась выкручиваться, но у Илеги хватка была достаточно крепкой, чтобы не допустить такой оказии. – Я же витра! Мне положено нести весть о беде и страдании, а потом злобно хохотать, когда те настигают глупых людишек.
– Ты со временем пресытишься ими, забота и тепло твоё сердце отогреют…
– Не-е-е-е-ет!
– И будешь ты петь песни о будущем светлые, радостные, а не тёмные и гнетущие…
– Да что ты говоришь такое?! Кошмар! Фу! Гадость! – птице наконец удалось выбраться из захвата, и она поспешила бочком-бочком отползти в сторону, опасливо глядя на горничную. – Это моих вестей все должны бояться, а не я – пугаться пророчеств всяких горничных! Теперь я вижу, почему тебя Лешая полюбила! Ты – та ещё ужасающая хтонь!
Горничная хотела уже было возразить, как услышала голос Пуфи не только в наушнике, но и вживую, откуда-то сто стороны прохода, через который в эти переулки прибежал ныне мёртвый некромажек:
– Лега, ты там где? По координатам – близко, но точность у этих карт – плюс-минус палка колбасы.
Девушка выпрямилась, даже встала на цыпочки, будто бы так её было лучше видно, и принялась отчаянно махать ручкой.
– Я тут, Пуфя! Я ту-у-у-у-ут! Иди на мой чарующий голос, лапуля!
И он пошёл. Быстрым шагом. Уже секунд через десять оказался на месте. И горничная наконец вновь увидела его. Каким-то образом Гало умудрился спасти от растворения ремень, удерживающий штаны от падения. Не сами штаны, потому как те местами сверкали достаточно большими дырками, например, на левом бедре и правом колене, а именно ремень. Вот зачем тратить в бою время на такую мелочь? Будто бы ему там есть чего стесняться?
Удостоив убитого некромага лишь коротким взглядом, громила решительно подошёл к Илеге и принялся её осматривать, не стесняясь вручную вертеть так, чтобы было сподручней оценить ущерб здоровью возлюбленной.
– Да в порядке я! В порядке! – пищала горничная, но жених не унимался.
– Не в порядке, – строго ответил молодой человек и тотчас же принялся холодить заклинанием девичьи предплечья. – У тебя сейчас синяков и ссадин небось…
Илега закатила глаза и… на этом её возражения окончились. Она тотчас же озарила мир тёплой улыбкой.
– Хы-ы-ы! Ты бы хоть похвалил меня за то, что я этого некромага нам поймала.
