Как развиваются события дальше, оставалось только предполагать: это уже чужая епархия, и никто не станет докладывать товарищу Бродову, как поладили с немцем, которого выловила и подала на блюдечке Немезида. Николай Иванович предполагал, что вышли на этого генерала под видом тех же англичан, например, и долго ещё будут водить его за нос. Если понадобится помощь Таисии, чтобы снова внушить этому человеку правильные мысли и нужные нам решения, ей поставят соответствующую задачу, но и то, что уже сделано, – очень серьёзный успех. На столе лежала старая – сентябрьская – газета, открытая так, что в глаза бросалась скромная заметка о Соборе русских иерархов и избрании патриарха. Впервые после двадцать пятого года, о чём в заметке не упоминалось. Николай Иванович приметил заголовок, но ничего по этому поводу не сказал. Собеседник, когда покончили с коньяком, принялся демонстративно складывать газету.
– Вот, всё не доходило дело тебя спросить. Знал?
Николай Иванович слегка улыбнулся:
– Знал.
– Поздравляю!
– Я не верующий. – Бродов усмехнулся не без лукавства.
– Да-да. Ты – знающий. Думаешь, реально, что это поможет?
– Всё не так прямолинейно. Ситуация ещё летом переломлена в нашу пользу. Процессы идут параллельно. На таком уровне не бывает, чтобы какой-то символический шаг – и всё переменилось. Всё меняется, начиная от формирования намерений.
– И ты изменился… И всё-таки: станет нам легче?
– Увидишь.
Собеседник отнёс газету на журнальный столик в дальнем углу и вернулся совершенно другим: подтянутым, собранным.
– Николай Иванович, у меня к тебе разговор есть. Непростой, – сообщил он с совершенно изменившейся интонацией.
Казалось бы, самое страшное позади: четверть часа назад Бродов опасался, что ему объявят о провале или о том, что с Таськой что-то стряслось из-за треклятого гриппа, однако с ребятами всё в порядке. Только отлегло от сердца – так на тебе: «непростой разговор»! Бродов молча ждал продолжения, не догадываясь, о чём может пойти речь.
– Я знаю, как ты отнесёшься. Но тянуть дольше считаю неразумным. И вредным для дела.
– Так не тяни, говори, – предложил Бродов насторожённо.
– Я бы не спешил, если бы не конференция на носу. После конференции поставят новые задачи – и вперёд. Никто уже не станет вникать в тонкости наших отношений. Может, надо было раньше с тобой поговорить, но, сам понимаешь, и так с ног сбились.
Бродов прекрасно понимал, что речь идёт о предстоящей встрече глав трёх государств-союзников в Тегеране. Действительно сейчас все силы разведок брошены на её обеспечение. И что из этого следует?
– Если переподчинение твоей ВОРК другому ведомству вообще состоится, то приказ будет днями. Надо успеть до того решить один вопрос.
Прошло время, когда Бродов ждал и надеялся, что попадёт вместе с Лабораторией в другое ведомство. Больше полугода, как завершилась реорганизация спецслужб. Бродову была поставлена задача: подбирать и готовить кадры по всем намеченным направлениям. То есть его особая группа, не претерпевая существенных изменений, превращалась в некий маточник, поставщик кадров для других ведомств. Решение нельзя было не признать наиболее удачным из всех возможных вариантов. С той поры тема структурных изменений и переподчинения больше не поднималась. С чего же она вдруг всплыла?
– Есть информация?
– Только логическое построение. Да я и не об этом…
Николай Иванович с молчаливой досадой смотрел на собеседника: мол, рожай уже, раз начал!
– Речь пойдёт опять о Таисии…
Вот новости! Что он задумал?
– Уже около полугода, как наш сотрудник с ней работает. Она – молодчина: схватывает на лету, многому научилась. Она успешно выполняет наши задания, а не только ваши. Немезида уже глубоко включена в нашу деятельность. Её связь с Центром перестала зависеть от телепатических сеансов, и, как ты знаешь, продуктивность работы значительно повысилась…
Бродов подобрался, уже догадываясь о продолжении. И всё же то, что он услышал, прозвучало как гром среди ясного неба:
– Я ходатайствую о полном переподчинении Немезиды нам.
Николай Иванович скрипнул зубами. Кровь ударила в виски. Оказывается, это больно – когда тебя предают… Если нечестно поступает тот, кому не доверяешь, то это – не предательство. Тебя просто обыграли. Страшно досадно сознавать собственный промах. И только. Бродов мало кому доверял в том, что считал действительно важным для себя. Но к этому человеку он за годы тесного сотрудничества привык относиться как к надёжному товарищу, почти другу…
– Я мог бы втихушку всё сделать. Но, как видишь, предпочитаю откровенный разговор.
– И на том спасибо, – выдавил Бродов сквозь зубы.
«Откровенный разговор» – необходимость, чтобы сохранить доброжелательные отношения. Это нужно для дальнейшего сотрудничества, тем более что особая группа Бродова, скорее всего, так и останется в системе НКВД. Но правда состоит в том, что человек, предлагающий теперь «поговорить откровенно», ещё полгода назад затеял игру и выиграл её всего в два хода.
Надо же Таисию подключить к полноценному каналу связи? Не поспоришь, и вроде вопросы безопасности утрясли. А теперь, Николай Иванович, когда ваша Таисия, а по-нашему – Немезида, связана с нами напрямую и выполняет наши задания, подите-ка вы прочь. А мы за это, если что, не станем очень уж сильно препятствовать вашему переходу на базу ГРУ НКО. Вот и порадуетесь. А нам оставите ценного сотрудника: мы ж разве мало труда вложили в девочку?
Сам принял тогда решение. Не на кого пенять!
– Ты же понимаешь, Николай Иванович: тут не до личных чувств. Надо о деле заботиться.
Бродов опять скрипнул зубами, но на сей раз кровь отхлынула от лица. Не почудилось: надёжный товарищ, почти друг продолжает навязывать ему игру. Только в ход пущен совсем гадкий приём: «Твоя привязанность к девочке всем очевидна. Но кто же нынче ставит личные чувства на первый план?»
Мимо! Безусловно, ему дороги те, кого он лично воспитал. И что из того? Шантаж такого рода Николаю Ивановичу не страшен. Но противен до тошноты.
– Что значит «ходатайствую»? Рапорт уже подан?
– Рапорт составлен. Завтра я вылетаю в Москву. Было б время в запасе, я б тебя ещё поуговаривал, чтобы ты со мной согласился. Но времени теперь в обрез.
– Вы загубите её, – тихо сказал Николай Иванович. – Она же недоучка. У нас есть способы компенсировать недостатки её подготовки, у вас – нет.
Проигрыш в игре, которую приходится признать относительно честной, в конце концов, можно пережить. Никто карт в рукаве не держал и не передёргивал. Лишь не все карты открывали до поры. И всё это было бы мелкой вознёй. Но судьба Таськи – на волоске, и надо спасать подопечную во что бы то ни стало.
– Помнишь, как на каждое моё «так нельзя», «так не делается», «так просто не бывает» ты отвечал: «а мне можно»? Теперь плачешься, что она недостаточно подготовлена, и опять не веришь мне, когда говорю, что мы справимся с этим самостоятельно!
– Чем тебя не устраивает продолжение сотрудничества, совместное подчинение?
– Чем не устраивает? У нас – свои секреты. У вас – свои. Мы постоянно обобществляем наши тайны. Это – нормальная ситуация для колхоза, а не для разведки. Лаборатория провела эксперимент. Результат можно считать в целом успешным. Всё. Для кого вы стараетесь? Для практиков, для нас. Пора передать нам. А вы экспериментируйте дальше.
Бродов отхлебнул из стакана заботливо налитого чая, потёр лицо.
– Таисия до сих пор не провалилась при выполнении ваших заданий и при ваших способах связи только потому, что мы её поддерживаем.
– Каким образом?
По интонации чувствовалось, что собеседнику не особенно интересен ответ.
Операторы слежения не смогут эффективно приглядывать за Тасей. Любое ясновидение имеет свои ограничения. Оператор не поймёт того, что «видит», если у него нет ориентировочной информации, где находится объект наблюдения и какие задачи выполняет. Энергетическая поддержка может постоянно осуществляться и вслепую, но для достижения высокой эффективности важна точка приложения усилий. Специалисты должны знать, когда им надо включиться в процесс защиты сознательно и в полную силу, а не в фоновом режиме, должны уделить особое внимание тем компонентам ситуации, которые создают наибольшую уязвимость…
