Другие ползали на карачках и умоляли их пощадить, но мортикантам плевать на жалость. Их длинные тесаки и тëмная магия работали на благо желудка.
Один из убитых попал башкой в костëр и лежал так, пока случайный мортикант не подбежал торопливо к его ногам. Людоед по-хозяйски зацокал языком и покряхтел:
— Нельзя, ох нельзя так еду переводить, — и, взяв за ступни труп, он заботливо оттащил его подальше и потушил.
Я убил восьмерых чуть ли не с самого начала, остальных раскидало от взрыва. На такое дело даже пореза не жалко. Ну а дальше поднялась паника. Эти ребята и так были дезорганизованы, а со смертью лидера превратились в испуганное стадо.
Я ходил от одного к другому и напитывал Сумеречный гем энергией смертей. Камень чернел на глазах — ему нравилась такая жатва.
— Жить надо достойно, — сказал я проткнутому насквозь уроду, тот что-то ещё пытался лопотать, но священный камень довершил начатое: от бывшего преступника не осталось и следа, — тогда не придётся умирать, — дополнил я свою присказку.
Спустя полчаса добили всех остальных. Ко мне притащили пленного, но я отмахнулся — пусть делают с ним что хотят. В общем, мужику не повезло — его умяли на дорожку.
Я считал, что принуждать к людоедству не должен. Тогда буду ничем не лучше всего этого мусора. Другое дело, если мортикант уже оступился и сам просит покровительства: тут, как говорится, добро пожаловать.
Для меня все эти гады не более чем расходный материал. Пока они полезны — пусть живут, но как только в них отпадёт нужда — отправятся напитывать гем. Потому и относиться к ним надо как к вещам. Даже не как к питомцам, тех хотя бы жалко.
Но и за вещами нужен уход, чтобы они лучше работали: потому я и разрешил им собрать всех убитых, расчленить тесаками и рассортировать по прихваченным с собой мешкам.
— Забирайте гостинцы, идём, — приказал я своей мини-армии.
К слову, никто из них не погиб несмотря на низкие ранги. Людоеды подкрепились и были готовы ко второй части нашей культурной программы и нет, это будет не очередное нападение на их бывших подельников. Ближайшее к нам логово в семи часах пути, а я обещал Ривке вернуться к утру.
Шли мы к Бреши. К самой беззащитной и маленькой, что удалось отыскать близ устроенного побоища. Их я тоже велел отмечать на картах. Мортиканты зачастую узнавали о «новинках» раньше, чем разведчики, потому что жили и дышали здешними краями.
Ваня, кстати, в этот раз хладнокровно себя повёл, видимо, увидел наглядно, что я имел в виду. Он обезглавил одного некра мечом, даже не использовав магию. Я предлагал ему переждать в овражке, но Ломоносов напрочь отказался, не желая отставать в расправе над отступниками.
Клирики их ненавидели наравне с Ложей. Отвергнутые некроманты не чурались нападать на церквушки, особенно измываясь над настоятелями. Это у них такой пунктик был — мучить священников.
Зачастую они долго оставляли их в живых и таскали за собой, пока отчаявшийся не умирал, но и тогда его так просто не оставляли. Воскрешённый клирик служил им, пока не разваливался на гниль. В этом они видели свою иронию и юмор: мол, вы такие чистенькие, а под нашу дудку, смотрите, как пляшете.
«Ничего, пар выпустить тоже полезно», — отметил я про себя, ноздри друга широко раздувались. Совсем скоро Ване предстояло важнейшее задание, которое всё перевернёт с ног на голову, и моя давно разыгрываемая партия эффектно завершится. После этого — пути назад уже не будет.
Мортиканты с энтузиазмом несли свой груз, словно мешки с пухом, а не с отрубленными тяжёлыми конечностями. Каждый из них знал наперёд: пища есть, а значит, следующие полторы недели пройдут в сытости и достатке.
Повелитель не обманул, он сильный, безжалостный, служить ему одно счастье…
Я временами ловил на себе воодушевлённые взгляды.
— Что ты лыбишься, идиотина, зубы лишние? — не выдержав, остановился я и повернулся на особо глазевшего восхищуна.
— П-простите меня, Повелитель, — упал на колени выродок.
— Сосредоточились, млять! Не на бал идём! — мой окрик привёл их в чувство, и остаток пути они занимались тем, чем должны были — смотрели по сторонам, а не на меня.
Слабое место в нашем плане — как раз таки эти сраные мешки с мясом. Они оставляли за собой чёткий след крови. По ней нас могли учуять сильные монстры и напасть. Из-за этого на обходные пути пришлось потратить на час больше времени.
Однако вскоре мы остановились возле недавно открывшейся малютки — метровой Бреши. Из неё выползали толстые как деревья змеи и клубились повсюду. Я скомандовал приготовиться. Спустя десять минут мы залили всё огнём и массовыми заклинаниями. Твари извивались, пытались было рыпнуться в нашу сторону, но не успевали.
Их срезали ещё на подходе. Вокруг пахло палёным мясом и кожей. Наконец, из Бреши показалась голова змеиного Вожака. Она была такой огромной, что с трудом протискивалась в щель.
Время для его появления ещё не пришло, но на выводок напали, потому он и явился. Я не стал дожидаться, пока монстр полностью вылезет, и разрезал себе ладонь, чтобы каменный гарпун вынес мозг этой гадюке.
Мощный выброс магии мгновенно прикончил рептилию, и та рухнула на землю с разорванной челюстью и раскуроченной башкой.
— Хватайте, хватайте быстрей! — скомандовал Терех и все мортиканты, побросав мешки, припустили к Бреши.
Я сначала не понял о чём он вообще, но людоеды имели в виду тело Вожака. Я себя хлопнул по лбу — оно же денег стоит, и спустился к пыхтящим слугам. Портал покрылся зернистой плёнкой, говорящей о спаде активности. Цепляясь за края разорванной головы, мужчины тянули за собой труп.
Вначале он был лёгким, но чем больше они вытягивали длинное тело, тем сложнее его было тащить. Тогда смекалистые мясники разрезали змею пополам и принялись тянуть следующий кусок и так, пока склизкая туша не покинула полностью Брешь.
— Рассредоточиться, — приказал я всем и, едва успев отдохнуть, мортиканты разошлись по округе, готовые, чуть что, отреагировать на любую угрозу. Я не хотел, чтобы Ваня сбился. Попытка у нас одна.
— Всё готово, — кивнул друг, и я отдал ему заряженный Сумеречный гем.
В нëм было гораздо больше энергии, чем нужно для такой мелочи, но не следует забывать, что у нас всего один клирик. Так что это в некотором роде уравновешивало усилия.
Ломоносов стартовал читку, постепенно отдавая свою ману и погружаясь в некое подобие транса. Он не видел и не слышал ничего вокруг, кроме пульсации Бреши.
Больше всего я боялся, что он закашляется не вовремя или ему станет так плохо, что мои полумёртвые некроманты не смогут его вылечить.
Но на удивление Ваня выдержал это испытание. Он четыре часа работал, не шевелясь и выкачивая из себя ману в Брешь.
По его словам, он начинал как «конопатчик», но недолго там проработал — церковный наставник быстро перевëл перспективного парня в ранг клирика. А там уже были задачи посложнее, но каждый этап карьеры он всë-таки бегло отслужил, потому сейчас без проблем взялся выполнить мою просьбу.
Снаружи было всё спокойно. Когда Ваня закончил, мы отбежали переждать взрыв, и вскоре небольшая область вокруг бывшего портала покрылась зелёной травкой.
— Ты сделал это, — улыбнулся я. — Ваня!
— Мы сделали, — устало поправил Ломоносов и, робко радуясь, протëр очки.
Я сграбастал его и обнял до хруста костей. Тот охнул и чуть не выронил свои вторые глаза от неожиданности. Отпустив его, я весело хлопнул в ладошки и потëр их как заправский злодей, пока друг приходил в себя.
— С тобой никаких Брешей не надо, чтобы откинуться, — разогнувшись, заметил он.
— Повелитель, а можно уже пожрать? — спросил меня командир одной из семёрок.
— Да, отметьте это событие, — махнул я рукой, и мортиканты издали радостный клич или это был рык? Неважно.
Моя первая личная Брешь закрыта! Не в составе какой-то там группы и не под предводительством Бенкендорфа, а в качестве лидера отряда, от лица рода Барятинских.
